Биориск

- Вы изменили своим пристрастиям. Раньше вы целыми неделями не покидали института. Почти жили в нем.

- То, что было со мной когда-то, теперь не имеет ровно никакого значения. Вы знаете, чем я сейчас занимаюсь? Консервацией автоматических навигационных приборов на кораблях, которые плавают от порта к порту и развозят штучные товары. Я заканчиваю работу и оставшееся время использую по своему усмотрению. Никаких сомнений, никаких проблем. Иногда какая-нибудь книга...

- Да, я понимаю. Я предпочел бы, чтобы вы не испытывали нужды в деньгах. Тогда у меня не было бы таких затруднений. Обычный пациент...

- Тогда я не обратился бы к вам.

- По крайней мере, вы искренни со мной, профессор.

- Я долго размышлял, прежде чем прийти к вам. Подумывал и о другом полушарии. Там это делают бесплатно. Когда-то - когда я еще был профессором Мольнаром, они наверняка пошли бы мне навстречу, но сейчас... Сейчас я с трудом наберу денег на дорогу.

- Значит, вы взвесили все возможности и выбрали меня?

- Да.

Эгберг не ответил. В этот момент заменили приборы. То, что им принесли, оказалось жарким из косули, но Мольнар даже не притронулся к нему. Он чувствовал, как боль нарастает и отдает в ключицу. Эгберг не настаивал. Он ел быстро: они оба молчали.

- Вы считаете, что сейчас моя очередь? - спросил наконец Эгберг.

Мольнар молчал.

- Я не могу сразу ответить вам. Мне надо подумать.

- Думайте, только недолго. Я ведь могу и умереть здесь, у вас. Нет, я не считаю, что у вас будут какие-то осложнения, даже если кому-то взбредет в голову проверить, кем я был и что нас, мягко говоря, разделяло когда-то. В конце концов, все это давно забылось. На крайний случай, в моих вещах можно найти адрес моего врача. Он засвидетельствует, что я и так слишком долго жил - намного дольше, чем можно было ожидать.

- Мы можем доверять его опыту?

- Ничего не поделаешь - обычный провинциальный врач средней руки, но ведь и случай не из трудных.

- У меня уже есть его адрес. Завтра я получу от него все данные.

- Вы обыскивали мои вещи?

- Как видите. Впрочем, здесь обошлось без меня.

- По крайней мере, и вы откровенны. На вас не похоже. Я не предполагал, что это приходит с возрастом.

- Вы всегда низко ставили меня, профессор. Я никогда не боролся с вами. Только с вашими взглядами.

- Последствия были одинаковыми. Впрочем, не будем ворошить прошлое,

- Хорошо. Выпьете кофе? Мне кажется, чашечка кофе вам не повредит.

- Не возражаю.

- Тогда пройдемте в мой кабинет.

Кофе и коньяк уже ждали их на низком столике, стоявшем рядом с большими, обтянутыми кожей креслами. Освещение в кабинете было желтым и приглушенным, как во всем доме. В глубине Мольнар заметил что-то, похожее на пульт управления. Он был темным, только сбоку горела одна красная лампочка.

- Извините, профессор, я должен выяснить, в чем дело. В институте что-то случилось.

Эгберг подошел к пульту, над которым тут же ярко вспыхнули две лампы дневного света. На экране появилось лицо человека в белом халате.

- Что нового, Дорн? - спросил Эгберг.

- Все в порядке. Только в шестнадцатом неспокойно. Поэтому я вынужден отвлекать вас.

- Ты пробовал дать поляризующее напряжение?

- Да. Не помогает.

- Хорошо. Сейчас посмотрю, - сказал Эгберг и повернул экран так, чтобы Мольнару не было видно. Щелкнул переключатель, и профессор услышал монотонное, низкое, почти нечеловеческое завывание. Он встал и, стараясь не задеть столик, подошел ближе.

Эгберг стоял спиной к нему, склонившись над пультом. Он был выше Мояьнара и заслонял часть экрана. Мольнар все же успел увидеть в углу экрана руку - женщины или, может быть, ребенка. Рука судорожно сжималась, дальше было предплечье, а потом причудливо сплетенная металлическая сетка, натягивающаяся и опадающая в такт конвульсивным движениям ладони. Он некоторое время наблюдал за рукой, а затем перевел взгляд в глубь экрана. Там, под большим прозрачным колпаком, плавал мозг. Мольнар не мог ошибиться, все-таки он был неврологом. Внезапно завывание прекратилось, и экран погас. Эгберг обернулся и посмотрел на профессора.

- Это был мозг, - сказал Мольнар.

- Разумеется.

- И рука человека.

-Рука человека и мозг обезьяны. Он управляет человеческой рукой более развитым органом по сравнению с конечностями обезьяны. Система-гибрид, гибрид вдвойне.

Эгберг выключил подсветку над пультом, и теперь Мольнар мог видеть только кресла, столики и дымящийся кофе.

- Прошу к столу, профессор. Настоящий ученый всегда любознателен, не таи ли?

- Но зачем... зачем эта система?

- Какие-нибудь простейшие услуги... подать пальто в гардеробе, завернуть конфету а обертку. Везде, где не требуется слишком долго размышлять, а рука человека больше приспособлена... или выглядит естественнее. Если бы я поехал осенью на конгресс по неврологии. я бы привез им этого киборга, и ом подевал бы всем руку.

- Неудачная идея.

- Вы правы. Может быть, и не самое лучшее применение для киборга, зато реклама обеспечена. К сожалению, я не поеду на конгресс.

Они пили кофе молча. "Зря я сюда приехал, - подумал Мольнар. - Можно было предвидеть, что он не даст мне искусственное сердце. Скорее всего он сейчас думает, как мне отказать, чтобы потом не упрекать себя. Хотя... разве такой человек может упрекать себя за то, что сделал, а тем более за то, что не сделал?"

Потом он вспомнил о своей металлической кровати, о шуршании насекомых в стенах своего дома и вое сирен на кораблях, уходящих в море.

- Пожалуй, я пойду к себе в комнату, - сказал Мольнар, - а завтра утром уеду.

- Но, профессор, мы же не закончили разговор.

- Боюсь, что его результат и так ясен.

- Я ведь еще не дал вам ответ.

- Теперь для меня это уже не так важно.

- Под вечер нас всегда охватывают сомнения, которые к утру проходят. Спокойной ночи, профессор. Моя секретарша проводит вас.

- Та, которая теряет сандалии?..

- Да. Вы наблюдательны, профессор, - чуть помедлив, заметил Эгберг.

Маг уже стояла в дверях.

- Спокойной ночи, - сказал Мольнар и вышел слезом за ней.

Оставшись в комнате один, профессор попробовал открыть окно, но, как и раньше, ему это не удалось. Он хотел выглянуть в коридор и позвать Маг, чтобы она ему помогла, но дверь не поддавалась. И тогда Мольнару вдруг пришло в голову, что ему отсюда уже не выйти. Он мог позвать Маг или Эгберга, но вспомнил о кабинете с пультом, на котором загорится красная лампочка, и отказался от этой мысли.

Его разбудил стук. Осторожный стук в дверь, как в обычном доме. За окнами светило солнце, предвещая зной, который не спадал здесь до позднего вечера.

- Да, войдите, - сказал Мольнар и натянул простыню с одеялом, которыми был накрыт, повыше.

Вошла Маг, неся в руках поднос с завтраком. Он почувствовал запах кофе.

- Спасибо. А почему вы, а не тот...

- О вас забочусь я. И мне казалось, делаю это неплохо.

- Превосходно. Пожалуйста, откройте окнo.

- Сейчас жарко и в воздухе много пыли. Может быть, вечерoм.

- Я уже пробовал вечером.

- Ах, наверно, это изолированная комната.

- Изолированная?

Маг не ответила.

"Она смущена, - подумал Мольнар, - боится, что и так уже слишком много сказала".

- Вы не хотите отвечать мне, Маг?

- Спросите, пожалуйста, доктора Эгберга. Ведь он ваш друг...

- Да, конечно. Я спрошу его.

Мольнар впервые видел ее при дневном освещении. Тогда, у ворот он был слишком уставшим, чтобы рассматривать ее. "Она и в самом деле красива. Из тех, которые не обращают на себя внимания, они всегда во втором ряду", подумал Мольнар и почувствовал неясную грусть, которую иногда испытывал в последние годы, когда видел красивых девушек - таких, как Маг.

- Я зайду после завтрака. Доктор Эгберг хотел встретиться с вами.