Страница 4 из 6
— Но ты же спас меня, не позволил страшному случиться! — возмутилась я. — Почему тогда тебя изгнали?
— Я мог отключить твоё сознание, — повторил Феликс, поднимая тяжёлый взгляд. По моей спине прошёл электрический ток. — И должен был это сделать сразу, как ощутил, что происходит. А я увлёкся. Завёл разговор, слушал твой голос, смотрел на тебя… Пропустил момент. В результате ты увидела то, что видеть не должна была ни в коем случае. Пойми, я тебя не виню: зло притягательно, устоять невозможно. Вина моя и только. Силы ушли на то, чтобы выдернуть тебя из их власти. Но в качестве стража я теперь Совету не подхожу. Силы защищать людей у меня больше нет. Я так же беспомощен перед Тенями, как и обычный человек.
Я утонула во взгляде наполненных светлой грустью карих глаз. Мир закружился в невероятном танце. «Я увлёкся», — слова Феликса звенели, вторя птичьим голосам за окном. Я понимала трагичность ситуации, в которой, что бы ни говорил парень, была львиная доля моей вины, но волна радости поднималась из глубин души, и поделать я с нею ничего не могла.
Не осознавая, что творю, я протянула руку и кончиками пальцев погладила сильные мужские ладони. Кожа была нежной и прохладной, а мощь электрических разрядов от прикосновения усилилась в несколько раз.
Но длилось это всего лишь несколько секунд. Феликс резко поднялся, разрывая прикосновение. Лицо его исказила гримаса боли.
— Не искушай меня, пожалуйста, — с мольбой в голосе проговорил он. — Я изгнанник, но я не хочу стать одним из врагов. Я не должен ничего чувствовать, пойми! Слишком легко теперь мне попасть в их власть. Лишь только пройдя путь здесь, впитав эмоции и силы материального мира, устояв перед всеми соблазнами, после смерти я смогу вернуться и вновь выполнять долг. Но если я поддамся на искушения, пусть из добрых намерений, всё может кончиться плохо. Для нас обоих. Тогда знакомство со мной окажется для тебя худшим событием в жизни.
И тут я смогла до конца осознать подробности его рассказа. Если существа его мира питаются эмоциями, значит, они их с лёгкостью различают. Любые! Значит, мои внезапно возникшие чувства не были и не могли быть секретом для Феликса. Я ощутила, как мучительная краска смущения заливает лицо. Опустив голову почти к самым коленям, я вцепилась ладонями в волосы, слезы против воли полились из глаз.
На мои сведенные судорогой пальцы легла прохладная рука Феликса. Нежное прикосновение показалось чудом.
— Адель, пожалуйста, — тихо прошептал он, присев на корточки рядом с креслом. — Ты не должна стыдиться чувств. Прости, что заставил тебя пройти через всё это. Я снова виноват.
Я подняла лицо. Удивительные глаза, пусть лишившиеся огненного обрамления, были совсем близко, я вновь попала в плен взгляда, согреваясь и наполняясь восторгом. Юноша робким движением дотронулся до моего лица, стирая капельку солёной влаги.
— Что теперь будет? — прошептала я.
— Я пройду через испытание и вновь вернусь на границу, — уверенно проговорил он. — И рано или поздно Совет сумеет найти выход, спасти оба мира.
— А мы? — робко прошептала я.
— Адель, — вздохнул он. Моё имя музыкой прозвучало в его устах. — Если бы я мог… Я отдал бы всё, чтобы никогда не разлучаться с тобой. Но я — опасность для тебя. Ты слишком хорошо чувствуешь наш мир, чтобы без риска к нему приближаться. Слишком ты лакомая добыча для Теней. Береги себя.
Он поднялся, легкое прикосновение прохладных губ оставило след на моей щеке. Пронизывающий сквозняк скользнул по комнате. Хлопнула дверь. Я осталась одна.
4
Я простояла на одном месте еще час, или день, или даже месяц, а быть может, и год. Совершенно потеряла чувство времени. Феликс, безликие духи — все это казалось страшным и одновременно прекрасным сном. Столько лет я молилась, чтобы кошмары ушли из моей жизни. А теперь хотелось, чтобы монстры вернулись, а вместе с ними и Феликс.
Быть может, рядом с ним мне и грозила смертельная опасность, но когда он был рядом, говорил со мной, касался меня, я чувствовала себя живой и нормальной. Впервые я встретила кого-то, кто мог меня понять, как никто другой, спасти от безумия. И тут же его потеряла.
Я глубоко вздохнула, возвращая себя к реальности. Феликс не вернется. Наверное, он уже никогда не вернется.
Я прошла до кухни, нервно озираясь по сторонам. После всего, что случилось сегодня, я вряд ли смогу жить спокойно. На кухне моя студентка-соседка, чешка Марта, готовила на плите завтрак. Заметив, как я принюхиваюсь, она радостно осведомилась:
— Хочешь попробовать? Это наш семейный рецепт — рыбные котлетки под сливочным соусом.
Я подняла на неё глаза и вздрогнула всем телом — знакомое симпатичное лицо приятельницы менялось на глазах, превращаясь в уродливую морду чешуйчатого монстра. Провожаемая недоумённым взглядом черных бездонных глаз, я опрометью кинулась обратно в комнату и закрылась на ключ. Мне было страшно. Так страшно, что стучали зубы. Всё и раньше было плохо, а теперь стало еще хуже. Даже близкие люди, среди которых раньше было комфортно, стали превращаться в жутких чудовищ. Значит, зло наступает. А я ничего не могу поделать. Потому что Феликс — единственный, кто мог направить меня и научить, как бороться с кошмаром — исчез без следа.
И тут в кармане завибрировал телефон. Звонила мама. С началом весны, когда видения усиливались, я всегда сокращала общение с ней — боялась, что по голосу она догадается, что со мной не все в порядке и потащит к психиатру. В том, что в этом случае остаток жизни проведу в психушке, я даже не сомневалась. Поэтому весну и добрую половину лета я маму обычно не видела и слышала достаточно редко, прикрываясь делами и экзаменами.
— Привет, мам, — как можно веселее откликнулась я.
— Привет, дорогая, — мамин голос как всегда действовал на меня успокаивающе. — Как у тебя дела? Ты сможешь сегодня заехать домой? Мне нужно кое-что передать Анне, с тобой послать быстрее, чем почтой. Заодно я наконец-то тебя увижу. Ты так давно уже не приезжала.
— Да, конечно, я приеду, — ответила я.
На самом деле мне больше не хотелось сегодня выходить из дома, но другого выхода не было. Если откажусь, мама точно что-то заподозрит. Уж она-то знает, что у меня нет ни друзей, ни парня, до сдачи большинства экзаменов еще куча времени, а значит, в городе меня ничто не держит.
Покидав в сумку вещи, я выскочила из общежития и помчалась к вокзалу. До дома ехать было недалеко — около часа, и, сев на свободное место, я тут же уткнулась в книжку, чтобы не видеть монстров вокруг. Но вдруг что-то заставило меня поднять голову и взглянуть на перрон.
Там стоял Феликс. Это точно был он — я не могла ошибиться. Резко вскочив с места, я бросилась к выходу, но поезд уже тронулся и стремительно набирал ход. Прильнув к холодному стеклу двери, я отчаянно замахала рукой в надежде, что Феликс успеет запрыгнуть в последний вагон. Но парень не шевелился. Он как будто смотрел мимо. А затем и вовсе пропал из виду, растворившись в толпе.
Я вернулась на свое место совершенно потерянная и просидела, не шевелясь, все пятьдесят минут. Мама обещала встретить меня на вокзале, но возле каменной чаши с фонтаном, где мы обычно собирались, я её не обнаружила. Осмотревшись, я увидела возле входа знакомый плащ. Мама спешила ко мне через зал, но когда она добралась, страх парализовал меня по рукам и ногам, я с трудом сдержала рвущийся наружу крик отчаянного ужаса: лицо мамы было покрыто чешуей, раздвоенный змеиный язык появлялся и исчезал между жуткими черными губами.
Нет, нет, нет. Только не мама. Она всегда была для меня лучом света во тьме. Я не могу лишиться и её!
Меня охватила паника, и я бросилась бежать, куда глаза глядят. Я не знала, что буду делать дальше. Одно ясно — здесь было нельзя оставаться. Они нашли маму, а значит, им по-прежнему нужна я. Покидать дом было ошибкой, там существовала созданная Феликсом защита, здесь же я была в их власти. Они заманили меня в ловушку!