Страница 17 из 27
По всей видимости, в процессе торгово-экономической деятельности пришлого населения в Приладожской Карелии в нее вовлекается местное население, результатом чего является не только появление «гибридной» погребальной обрядности, но, что важнее всего, зарождение поселенческих центров, ставших в эпоху позднего железного века основой развития и расцвета средневековой карельской культуры. В эпоху Меровингов эта тенденция в развитии населения обозначила совершенно новую ситуацию, при которой определяющим фактором становится внутреннее общественно-экономическое развитие в рамках территорий, на которых складывается постоянное население.
Особый интерес в этом плане вызывает находка целого ряда вещей эпохи меровингов в крепости Корела в г. Приозерске, достаточно надежно указывающих на наличие на территории самой крепости или территории, к ней примыкающей, поселения уже в эту эпоху (Кирпичников 1979: рис. 45; Saksa 1992а; 1998; Сакса 1999). Следы постоянного населения в предшествующее эпохе викингов время фиксируется также в Ряйсяля (ныне пос. Мельникове), Юля-Кууса (пос. Пчелино), Ховинсаари (п-ов Большой у д. Кротово), Суотниеми (д. Яркое). В последнем пункте нами в 1991 г. было выявлено поселение с керамикой, нагар на поверхности которой датирован временем около 600 г. и. э. (Uino 1997: 109-111, fig. 4:4; 2003: 297; Saksa 1998: 126). Эта находка служит еще одним подтверждением нашей концепции формирования центров постоянного населения в древней Карелии в эпоху меровингов и складывания именно в это время основы будущего развития в экономике (начало земледельческой деятельности, торговля) и области материальной культуры (налаживаются постоянные связи с близкими в культурном отношении соседями в Финляндии и Прибалтике).
Материал рассмотренного периода позволяет заключить, что наиболее ранние, относительно малочисленные находки середины – третьей четверти I тысячелетия н. э., представленные наконечниками копий, топорами и блоковидными кресалами, свидетельствуют прежде всего в пользу охотничьего, то есть подвижного населения. Для этой эпохи нет археологически уловимых следов, наличия значительных масс оседлого населения. Видимо, охота преобладала в экономике тогдашних жителей края. Существовавший пушной промысел, несомненно, стимулировался возможностью продать или обменять товар, наличием торговых связей. Вероятно, этим и объясняется «интернациональный» набор предметов из ранних находок на Карельском перешейке (погребение Нукутталахти на о-ве Риеккала). Роль Вуоксы как водного пути и зоны промысловой охоты подчеркивается концентрацией находок рассмотренного времени по ее течению (рис. 7).
В эпоху Меровингов (VII—VIII вв.) намечаются положительные сдвиги в развитии местного общества. Прогрессивное экономическое развитие приводит ко все большей доле оседлого населения, к расширению сфер деятельности, в первую очередь по значению – к земледельческому освоению территории. Как и на предыдущем этапе, значение Вуоксы как важнейшего стимулирующего развитие фактора было исключительно важно; все известные находки могильников, поселений или следов таковых на Карельском перешейке приурочены к этой водной артерии (рис. 7). Роль Вуоксы как водного пути сохраняется и усиливается, она становится также связующей внутренней водной артерией. Значение этой водной системы в выборе места поселения все в большей степени определяется хорошим качеством земли по ее берегам, наличием сухих, удобных для проживания пологих всхолмлений с суглинистыми и песчаными почвами.
Эпоха викингов – новый поворот в развитии
С наступлением эпохи викингов (IX-XI вв.) с присущей ей активной торговой деятельностью в регионе Балтики внутреннее развитие возникших на Карельском перешейке в эпоху Меровингов поселенческих центров «притормаживается», во всяком случае, в археологическом материале четко не проявляется. Могильники и места находок отдельных вещей первой половины эпохи викингов (IX – первая половина X в.) не связаны, как правило, с зародившимися в предшествующую эпоху поселенческими центрами; они происходят из мест, где на это время не фиксируются следы постоянного населения (рис. 11). В большинстве своем это одиночные воинские погребения и отдельные случайные находки предметов вооружения и украшений. Увеличение количества погребений позволяет выявить закономерности внутреннего развития могильников на протяжении продолжительного времени, более обоснованно сопоставить их с памятниками соседних территорий и выявить присущие могильникам Карельского перешейка особенности. Наличие целой серии отдельных находок дополняет картину культурно-исторического развития рассматриваемого региона.
Наиболее ранние находки эпохи викингов, обнаруженные в Северо-Западном Приладожье, относятся к концу IX – первой половине X вв. Одна из них – случайно обнаруженное в 1882 г. погребение, расположенное на южном склоне горы Линнавуори в Лопотти (пос. Куркиёки), на вершине которой находилось древнее городище. На месте погребения были найдены предметы воинского снаряжения и многочисленные женские украшения (рис. 12). На поверхности земли погребение никак не выделялось.
Рис. 11. Археологические памятники и отдельные находки эпохи викингов (800-1100 гг. н. э.)
Летом 1888 г. X. Аппельгрен произвел на этом месте раскопки. В ходе работы было выявлено углистое пятно и каменная вымостка, которая местами прерывалась. На глубине 30-40 см вышли на поверхность скалы. Среди углей на вымостке встречались зола и кальцинированные кости, на основании чего исследователь пришел к выводу, что на этом месте совершено погребение по обряду трупосожжения. В раскопе были обнаружены предметы украшения, керамика, фрагменты различных железных предметов, осколок кремня, шлак железный и зубы лошади (Appelgren 1891: 148-151).
Рис. 12. Инвентарь погребения Лопотти
1 – арбалетовидная фибула, 2 – скорлупообразная фибула, 3,4, 9,13 – бусы, 5 – подвеска, б, 7 – круглые выпуклые фибулы,8 – змеевидная накладка, 10 – горшок глиняный, 11 – браслет спиральный, 14 – меч, 15-17 – наконечники копий, 18 – рукоять плети,19 – топор, 20 – перекрестие рукояти меча, 21 – коса, 22 – кресало, 23 – удила
Перейдем к анализу предметов погребального инвентаря с целью определения времени и культурной принадлежности погребения, которое в литературе интерпретируется как скандинавское (Кочкуркина 1982: 18) или как совершенное в соответствии с западно-финской погребальной традицией погребение переселенца либо местного жителя (Uino 1997:115; 2003: 327-331). Нами уже ранее проводился анализ инвентаря этого погребения, в результате которого сделан вывод о возможном западно-финском происхождении погребенного воина, который предстает как типичный представитель характерной для рассматриваемого времени «профессии» викинга. Он, в данном случае, был тесно связан в социально-культурном отношении с интернациональным «Ладожским миром» (Сакса 1984а: 6; 1989: 94-97; Сакса, Тюленев 1990: 68-82; Сакса 1998: 22-23; 2000: 125; Saksa 1985: 37-49; 1992: 101-102; 1994: 98-104; 1998: 194-196). Последней из финских исследователей к характеристике этого памятника обращалась П. Уйно (Uino 2003:327-331). По ее мнению, судя по количеству вещей, речь здесь идет о пяти-шести погребенных, из которых было двое или трое мужчин, столько же женщин и один ребенок – девочка, поскольку два спиральных браслета были слишком маленькими для взрослой женщины. Могилу она относит к IX-X вв. и связывает ее с западно-финской погребальной традицией. Основанием датировки служат погребальный обряд (каменная вымостка) и часть вещей: бронзовые круглые выпуклые фибулы, подвеска в виде гребня и серп западного типа. Остальные вещи представлены скандинавскими (две овально-выпуклые фибулы, по крайней мере один из двух ладьевидных браслетов, ажурное кресало, змеевидные накладки) и балтийскими (арбалетовидная фибула и ложновитая гривна) изделиями. Предметы вооружения – меч, перекрестие другого меча и наконечники копий – являются европейскими формами, которые были в употреблении в Скандинавии, Прибалтике и Древней Руси (Uino 2003: 330). Уйно считает, что наличие скандинавских украшений является недостаточным основанием для заключения о скандинавской принадлежности погребенных. На южном склоне городищенского холма в Лопотти были погребены представители местной знати, у которой были налаженные торговые связи со скандинавами или их партнерами в Приладожье, посредством которых были получены предметы вооружения и украшения. Место их проживания неизвестно. Само городище Лопотти (о нем см. ниже) относится к более позднему времени (Uino 2003: 331).