Страница 9 из 24
При этом с инженерными и, особенно, конструкторскими кадрами для работ по созданию конструкции непосредственно атомной бомбы, возникли особые сложности…
Инженеры-ракетчики в СССР были и до войны, а, кроме того, в ракетчики быстро переквалифицировались динамичные авиационные инженеры – схожего тут было много. Инженеры-электронщики тоже лишь развивали уже начатые работы. Но где взять инженеров-атомщиков? Пока их у нас не было, и инженерные кадры Атомной Проблемы надо было создавать. Точнее – отыскать их в других отраслях и отыскать так, чтобы решить многие сложные инженерные задачи не только успешно, но еще и быстро!
Да – быстро! И чтобы лучше понять всю остроту того «атомного» цейтнота, в котором оказалась во второй половине 40-х годов Россия, будет, пожалуй, не лишним напомнить о мировой послевоенной ситуации, на фоне которой круто менялись судьбы многих уже сложившихся советских ученых, экспериментаторов и инженеров.
ПОСЛЕ капитуляции в мае 1945 года Германии в состоянии войны с США и Англией оставалась лишь бывшая союзница рейха – Япония. В начале августа 1945 года СССР во исполнение своих союзнических обязательств объявил Японии войну и начал успешные широкомасштабные военные действия. Русские танки с уральскими дизелями двинулись к горным перевалам Большого Хингана, и вскоре положение императорской Квантунской армии в Манчжурии стало критическим. Общий военный кризис грозил и всей Японской империи – в том числе и потому, что у американцев против нее уже было готово новое супер-оружие.
Целенаправленная разработка атомной бомбы в США началась в 1942 году после создания особого Манхэттенского округа инженерных войск. К середине 1945 года США испытали первую атомную бомбу на полигоне в Аламогордо, а вскоре после этого были проведены уже «натурные» атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Начался период американской атомной монополии, угрожающей самому существованию СССР. Гарри Трумен после доклада об успехе в Аламогордо осведомил Сталина о наличии у США нового оружия не просто интереса для, а в видах будущего силового давления на русских…
Показательно и то, что Советский Союз о подготовке атомных бомбардировок Японии предварительно не известили. Америка явно рассчитывала на обеспеченный неожиданностью максимальный эффект устрашения России.
Атомные удары по японским городам, конечно, способствовали более быстрому завершению войны и капитуляции Японии, но главное их значение было не в этом – Япония, оказавшаяся в одиночестве перед объединенной мощью всего мира, была готова капитулировать так или иначе. И реальное применение атомной бомбы сразу же выявило антисоветскую направленность этого уникального «военно-политического» оружия.
Узнав о последствиях атомных бомбардировок Японии, мир содрогнулся – впервые от человека не оставалось даже горстки пепла, а только тень на стене после светового излучения взрыва. Однако у военно-политической элиты США такие ужасающие результаты породили ядерную эйфорию, и следствием атомной монополии США стал напористый ядерный шантаж России. Америка раз за разом давала нам понять, что она рассматривает свои атомные бомбы как всего лишь особый вид оружия, который можно использовать в реальной войне на чужой территории.
Отражением этих опаснейших и провокационных воззрений стала разработка цепи последовательных планов атомных ударов по СССР. Их сводка, начиная с 1945 года, сегодня достаточно известна, в частности, она имеется в серьезном исследовании американских ученых-физиков Микио Каку и Даниеля Аксельрода «США: ставка на победу в ядерной войне. Секретные военные планы Пентагона».
В предисловии там сказано: «В данной книге раскрывается то, что замышляли американские лидеры и ядерные стратеги… Признаться – это страшная история»… И с такой оценкой трудно не согласиться. Вот данные лишь по некоторым планам ядерного нападения на СССР, приведенные М. Каку и Д. Аксельродом…
1. План «Пинчер» («Клещи»), время принятия – июнь 1946 года. Предусматривалось применение 50 ядерных авиабомб по 20 городам СССР.
2. План «Бройлер» («Жаркий день»). Март 1948 года. Применение 34 ядерных авиабомб по 24 городам СССР.
3. План «Сиззл» («Испепеляющийжар»). Декабрь 1948 года. Применение 133 ядерных авиабомб по 70 городам СССР.
4. План «Шейкдаун» («Встряска»). Октябрь 1949 года. Применение 220 ядерных авиабомб по 104 городам СССР.
5. План «Дропшот» («Моментальный удар»). Конец 1949 года. Применение 300 ядерных авиабомб по 200 городам СССР.
Даже к моменту принятия плана «Дропшот» Советский Союз не имел еще ни одного боевого ядерного заряда, и угрозы национальной безопасности США со стороны России не было. А нас предполагали забросать атомными бомбами – «превентивно»…
Уже из приведенного выше перечня планов США видно, что для России проблема создания собственного ядерного оружия имела значение, совершенно отличающееся от сути американских работ. Это был вопрос государственной жизни или смерти.
Бомбу действительно надо было сделать быстро!
ПУТИ будущих советских оружейников в Атомную Проблему были разными не только у отдельно взятых людей, но и принципиально отличающимися у разных категорий оружейников. Полностью осмысленным и логичным он оказался лишь у научной «верхушки» Проблемы – у тех, кто в силу своей научной и профессиональной специализации был причастен к самым первым наметкам и идеям, определившим начало ядерной оружейной работы.
Скажем, профессор Юлий Борисович Харитон и его друг – физик Яков Борисович Зельдович – еще до начала войны написали серию научных статей о цепной реакции в уране. Первая из них была опубликована в «Журнале экспериментальной и теоретической физики» в 1939 году под названием «К вопросу о цепном распаде основного изотопа урана», вторая и третья – в том же журнале в 1940 году. Последняя статья – «Механизм деления ядер. Часть И», увидела свет через сорок три года после написания, в 1983 году.
Там же, в «ЖЭТФ» за 1940 год, появилась совместная статья Зельдовича и будущего сотрудника КБ-11 Юрия Ароновича Зысина «К теории развала ядер» (впоследствии вместо термина «развал» утвердился термин «деление»).
Физик Георгий Флеров с фронта посылал в правительство письма, прямо обращал внимание высшего руководства на актуальность Атомной проблемы именно в оружейном ее аспекте.
Понятно, что такие фигуры как Харитон, Зельдович, Флеров и их коллеги-физики всей своей предыдущей научной деятельностью, образованием, характером работы и научных интересов были прямо предназначены идти в советские «отцы-основатели» Атомной программы, в «бомбоделы».
То же можно сказать и о профессоре Игоре Васильевиче Курчатове, рекомендованном академиком Абрамом Федоровичем Иоффе Сталину в Научные руководители намечаемых оружейных исследований. Курчатов мало того, что занимался ядерной физикой, еще и отличался явными организаторскими способностями, в то же время полностью ориентируясь в специальных научных вопросах. Сказать о Курчатове и его ближайших друзьях, что их привлекли к Атомной Проблеме, будет неверным! Они сами вскоре начали привлекать в нее и физиков, и инженеров. И вот среди последних-то большинство оказалось перед необходимостью переквалификации.
Хотя и тут было много нюансов… Например, экспериментаторы Гелий Александрович и Вениамин Цукерман сразу же после того, как попали «на Объект», активно принялись за новые проблемы, так или иначе перекликавшиеся с тематикой их прежних исследований. Химики-взрывники и химики-радиологи тоже включались в работу сразу с открытыми глазами, с более-менее внятным пониманием того, что им предстоит делать и как…
А конструкторы?
Что это такое – ядерный заряд? Каковы принципы его конструирования? Каковы технические требования к изготовлению? К эксплуатации? Не то что общий облик конструкции – в первое время никто не мог ничего толком сказать даже о ее размерах и массе! И еще толком ничего не зная о том, что им надо сделать, конструкторам надо было сразу же не забывать о том, что сделать надо не физическую установку, а боеприпас.