Атомный конструктор №1

Старший инженер-конструктор Фишман направлялся на Полигон с передовой группой – в списке, утвержденном Зерновым 28 июня 1949 года. В графе «дата выезда» напротив фамилии Давида Абрамовича стояло «10–15.УН», так же, как и напротив фамилий заместителей Главного конструктора – К.И. Щелкина, Н.Л. Духова, В.И. Алферова, директора завода № 2 А.Я. Мальского и непосредственного начальника Фишмана – Терлецкого.

В графе «Для каких работ» пояснялось: «Для работ по монтажу оборудования и подготовке приспособлений для заправки тяжелого топлива».

В графе «Когда возвращается обратно на объект» напротив фамилии «Фишман» стояло неопределенное «По окончании опыта»… Для того чтобы вместо такого «срока» в документах появилась вполне конкретная дата, надо было этот опыт провести.

Еще одна деталь: графа «Примечание» тоже была не пуста, и там значилось: «В настоящее время находится на полигоне». То есть, в действительности Фишман включился в работы на месте предстоящего испытания уже со второй половины июня 1949 года одним из самых первых в КБ-11 и – выходит – самым первым среди конструкторов.

На фронте год идет за два… А тут счет, если иметь в виду нервные нагрузки, мог бы быть еще более высоким. Тем более – в ситуации, когда Фишман на первых порах оказывался сам себе командиром.

Напряжение нарастало уже с начала 49-го года. Еще 13 января Зернов провел совещание с Харитоном, Духовым, Щелкиным и Алферовым для рассмотрения программы тренировочных опытов на Полигоне № 2. Но по мере того, как решалось все больше вопросов и проблем, становилось не спокойнее, а, пожалуй, еще сложнее – на смену решенным вопросам приходили ранее неучтенные, объявившиеся только после того, как было выполнено учтенное… Что-то не ладилось, что-то срывалось – реальная жизнь есть реальная жизнь. Так, в программе от 13 января 1949 года, подписанной Ю.Б. Харитоном и К.И. Щелкиным, говорилось:

«На оснащение и освоение зданий и стендов группы КБ-11 на Полигоне № 2 потребуется 20–25 [дней], поэтому здания, заявленные КБ-11, должны быть окончены полностью и приняты не позже чем за 40–45 дней до большого опыта»…

В действительности же некоторые здания принимались комиссиями в первых числах августа – за двадцать, а то и менее дней до исторического Большого Опыта. И вот как раз о зданиях-то рассказ у нас дальше и пойдет…

ОСНОВНЫЕ специализированные здания КБ-11 на полигоне назывались частью по номерам: 12П, 32П, 36П; а частью имели аббревиатуры: МАЯ-1 и МАЯ-2, ВИА, СМИ и ФАС. Было еще здание с почти игривым названием «Погребок»…

«Погребок» 35П и был складом-погребом для хранения вспомогательных материалов здания 32П, где велась сборка зарядов взрывчатых веществ. Но что значили буквенные обозначения? Какие тайны скрывали странные аббревиатуры? Официальных расшифровок в документах той поры не отыскивается, спросить, увы, не у кого… Но есть логика, и она-то не оставляет места для особых сомнений.

Проще всего разгадать смысл наименования зданий МАЯ-1 и МАЯ-2. Как следует из «Акта о состоянии зданий и сооружений на площадке Н» от 4 августа 1949 года, они были складами «для хранения и раскупорки элементов сборного заряда из взрывчатых веществ». «Хозяином» же этих зданий, полностью за них отвечавшим, был инженер-подполковник Мальский Анатолий Яковлевич – директор завода № 2. Так что «МАЯ» – это ведомство Мальского.

Здание «ВИА» предназначалось «для монтажа и контроля спецоборудования изделия», а этим занимался сектор Владимира Ивановича Алферова. Тут, пожалуй, тоже все ясно.

Выходит, «аббревиатурные» названия зданий – это инициалы тех, кто был ответственен за них? Вроде бы и так, однако с инициалами «СМИ» и «ФАС» никого среди разработчиков из КБ-11 не было… Но в документах, связанных с подготовкой первого испытания, часто упоминается Главный инженер ГСПИ-11 (Государственного специализированного проектного института) инженер-полковник В.В.Смирнов. А в здании «СМИ» велись работы «по подготовке и контролю металлических изделий к сборке в здании 32П»… Как раз к этому имел отношение ГСПИ-11, так что нет особых причин сомневаться в «ГСПИшном» происхождении аббревиатуры «СМИ».

Здание «ФАС» предназначалось «для физических лабораторий спецназначения и размещения секретной части». Итак: «Физическая Аппаратура» плюс «Спецчасть» или «Секреты» приводит к «ФАС».

Но было еще и здание (сооружение) «ДАФ»…

Это здание находилось рядом с металлической ферменной Башней, на вершину которой РДС-1 устанавливали для подрыва. В «ДАФе» планировалось проводить важнейшие работы: здание, как сообщалось в акте его приемки от 4 августа1949 года, предназначалось «для тонкой сборки испытуемого изделия».

График испытаний предусматривал, что после «тонкой», то есть – окончательной, с установкой плутониевого ядра в «изделие», сборки и последних проверок «изделие» РДС-1 на тележке выкатывается из «ДАФа» и на лифте поднимается на верх 37-метровой стальной Башни, где закрепляется. После этого отсчет времени до Взрыва шел на часы.

ЗДАНИЕ «ДАФ»… Что же (или кого?) скрывала эта аббревиатура? На, казалось бы, незначительном моменте придется остановиться подробно, потому что мнения относительно расшифровки аббревиатуры «ДАФ» в разное время и разными людьми высказывались разные.

Даже кое-кто из ветеранов расшифровывал ее как ««Духов-Алферов-Флеров». Но, во-первых, все остальные «личностные» аббревиатуры имеют чисто персональную расшифровку – по человеку на здание, по зданию на инициалы человека. Во-вторых, в предполагаемой тройной «связке» из трех фамилий явно «лишний» Алферов. У него было свое «именное» здание «ВИА» на площадке «Н», где проводились все работы по автоматике подрыва и т. п. Группа Алферова работала и в ДАФе, но – весьма ограниченное время.

К тому же «сооружение ДАФ» при взрыве полностью уничтожалось, и, имея «свое», сохраняющееся здание вдали от центра Опытного поля, самолюбивый и амбициозный Алферов вряд ли согласился бы на свой инициал в интересующую нас аббревиатуру.

С другой стороны, и Духову иметь здесь свой инициал тоже вряд ли так уж улыбалось – по той же, хотя бы, причине. Но если бы уж Духов в названии здания «тонкой сборки» «присутствовал», то логично было бы (по аналогии с тем же «ВИА») именовать сие сооружение «НАД» или «ДНА», а то и – «ДУХ»… Ан нет – в реальности мы имеем некое «ДАФ», в котором Духов – как кандидат на букву «Д» – похоже, отпадает.

Флеров? При всей его уже тогдашней весомости, как кандидат на букву «Ф» в тройной «связке» он не подходит по характеру руководимых им работ, несмотря на то, что его фамилия присутствует и в еще одном, выдвигавшемся позднее варианте расшифровки: «Давиденко-Апин-Флеров». Однако последний вариант подходит еще менее первого…

Начальник отдела 29 Георгий Николаевич Флеров (будущий академик и Герой Социалистического Труда) должен был руководить физическими измерениями «при снаряжении тяжелого топлива» (то есть – измерениями нейтронного и гамма-фона при установке в заряд плутониевого шара).

Начальник отдела 27/3 Виктор Александрович Давиденко отвечал за доставку на полигон «нейтронного запала» и его проверку на месте – как и начальник отдела 27/2 Альфред Янович Апин (был еще и начальник отдела 27/1 Виталий Александрович Александрович).

Но Давиденко, Апин и Флеров должны были выехать на полигон «в последнюю очередь» (официальная формулировка), то есть – непосредственно перед испытаниями. А здание «ДАФ» так именовалось в документации Полигона уже в двадцатых числах июля – за месяц до испытаний… И даже – раньше! Аббревиатуры «МАЯ», «СМИ» и «ДАФ» тоже фигурировали в «объектовых» документах конца июня, когда Фишман уже находился в Казахстане.

Возвращаясь же еще раз к Духову, сообщу, что Николай Леонидович, вылетев на Полигон в середине июля, должен был в конце июля возвратиться обратно и окончательно отбывать на Опыт вместе с последней группой физиков. Так что «хозяином» «ДАФа» с самого начала считался Давид Абрамович Фишман. Должность у него тогда была, правда, невелика, зато ответственность и круг обязанностей – напротив, велики. У него даже свой шофер был – Бабкин. И опекал здание как представитель КБ-11 все время Фишман. «ДАФ» был в полном его ведении, он его вскрывал, он присутствовали там при всех работах и участвовал в них. И даже принимал там гостей, да еще и каких! В блокноте Фишмана 80-х годов, куда он записывал наброски воспоминаний, есть забавная запись: «ДАФ – харчевня с какао. И.В. Курчатов с удовольствием в степи подкреплял силы».