Страница 9 из 15
Однажды друг Леона по семинарии, некто Б., открыл ему свою тайну, что он читает труды «Кури», «Мор Иерохим» и другие философские книги, которые открыли ему глаза на разные аспекты религии и дали больше удовлетворения душе. Он пригласил Леона присоединиться к нему и предложил вместе изучать книги пророков.
С одной стороны, можно было понять, почему столпы ортодоксального еврейства требовали сторониться упомянутых книг, которые они за «иной характер» называли «Сфорим Хитцоним» (вредные Писания). Но Леон не мог понять, почему нужно было пренебрегать также пророческими книгами. Он знал об указе не размышлять над ними, потому что «они притягивают», к чему раввин Соломон бен Итцхак Раши прибавил слово «минут» – еврейскую аббревиатуру, означавшую, что такие рассуждения влекут к принятию веры в Иисуса из Назарета. Однако Леон пока ещё не знал, что именно в них притягивает, и если книги пророков – часть Божьего Слова, то он был обязан познакомиться с ними поближе.
Зная о благочестивом и благодушном характере своего друга и его глубоком знании Талмуда, Леон, в конце концов, присоединился к занятиям с ним, и перед юношами открылся необъятный простор для мысли. Вскоре Леон втянулся в пророческие книги и их мессианские предсказания, которые наводнили его голову массой новых вопросов.
Таинственная книга
Один из учителей Леона по нерелигиозным предметам нашел в нем интересного собеседника и стал его другом. Все чаще и чаще он говорил с ним о современных идеях, о более полезном будущем, чем профессия ортодоксального раввина. Правда, он так и не посоветовал Леону ничего конкретного. Когда учитель уехал, с первой почтой от него пришла странная книжка на еврейском языке, в красивом переплете. В приложенной записке учитель советовал Леону тайно прочитать книгу и никому не говорить о том, что он ее читал. Никаких других объяснений не давалось.
Книжка называлась «Брит Хадаша» – Новый Завет. Для Леона он оказался действительно новым. Прочитав первую страницу, он недоумевал о секретности, о которой предупреждал его учитель, не понимая, для чего нужна была такая осторожность. Слова «Авраам родил Исаака и Исаак родил Иакова» были старой, знакомой с детства историей. Решив, что его друг-учитель разыгрывает его, подсунув ему религиозную книгу, Леон пошел к своему другу Б. и показал Новый Завет ему. Тому книга тоже показалась загадкой, и он оставил ее без внимания. В те дни настоящее имя Христа евреи не произносили вслух, о Нем не упоминали в раввинской литературе. В отдельных брошюрах Его иногда называли Ишу, но чаще всего употребляли более кощунственное слово – Толи (повешенный). Новый Завет никогда не распространялся среди евреев, и поэтому понятно, почему ни название книги, ни ее начало ничего им не говорили.
Новое открытие
Любопытство Леона к новой книге и совету хранить ее в секрете возрастали с каждым днем. Новый Завет стал своего рода «запретным плодом». Однажды, когда открыв его, Леон углубился в чтение, его внимание привлекли слова из пятой главы Послания апостола Павла к римлянам, странные слова, поразившие его, как удар молнии: оправдание верою, мир с Богом, доступ к благодати, радость, надежда, слава. Сделав это открытие, Леон помчался стремглав к своему другу Б. Совместное чтение восьмой главы Послания к римлянам открыло перед ними новый, неведомый мир и вызвало бурю противоречий в душе. Всё это звучало совсем по-другому, не так, как талмудическое учение раввинов!
Внезапно Леон понял, почему с этой книгой обращались с такой осторожностью, и решил уделить один час в неделю для ее изучения, это было обычно поздно вечером. Из седьмой главы он узнал, что автор обращается к тем, кто изучал и знал Тору, к тем, кому она известна на еврейском языке, потому что он писал: «…Ибо говорю знающим закон…» (Римл. 7:1).
Взрыв преследования
Вскоре по городку поползли слухи, что самая ужасная книга «о Толи» ходит по рукам среди раввинской молодежи. Старший раввин издал указ для провозглашения во всех синагогах и талмудических школах; он требовал немедленно выдать ему опасную книгу, которую он назвал «Трейфе Поссул». Леон догадывался, что речь идет о его книге, но не понимал, каким образом раввины узнали о ней. Так как название книги не упоминалось в указе и никаких других признаков ее не было названо, Леон ожидал дальнейшего развития событий. Однако проходили дни, и никто не откликался на воззвание. Тогда старший раввин добавил, что он уверен: те, кто будут читать эту книгу, впадут в «шмад» (слово, которым называли обманщиков и язычников).
Весь город повергся в панику. Раввин требовал принести к нему все «Сфирим Китсоним» (книги, не имеющие применения у раввинов). Некоторые родители, не разбираясь в этом вопросе, приносили ему раввинские и другие школьные книги, но той книги, которую он искал, среди них не оказалось. Когда раввина спросили, откуда он узнал о том, что книга есть среди молодежи, он ответил, что получил письмо о том, что самая опасная книга, которой пользуются мешамудим (отступники от веры, предатели), была прислана одному из юношей общины, но он не знал в точности, как называется книга и кому она была прислана.
Теперь Леон и его друг Б. не сомневались: книга, которую искал раввин и весь городок, была у них в руках. Отдать ее раввину было не так-то просто, потому что это было бы равносильно добровольной отдаче себя на всеобщий позор. Уничтожить книгу – означало бы нагнетание паники, охватившей многих жителей, а отослать ее раввину по почте было бы трусостью. Раввин пригрозил, что если «заклятая книга» не будет сдана ему, гнев Божий посетит всю общину, погибнут беременные женщины, молодые матери и дети. «Я не успокоюсь до тех пор, – заявил он, – пока книга не будет уничтожена на моих глазах!» Матери плакали, отцы пребывали в растерянности, а возмущению ревностных раввинов и старейшин общины не было предела, поэтому Леон и его друг решили отнести книгу раввину и рассказать ему, каким образом она попала в их руки. В своё оправдание юноши могли сказать, что почитали её «лишь немножко».
Однако исполнив это намерение, Леон и его друг попали в еще большую беду. Им не дали шанса объясниться и оправдаться. Раввин в ярости приказал немедленно швырнуть книгу в огонь, не позволив никому прикоснуться к ней, дабы не оскверниться. Книгу бросили в пламя под чтение слов из Второзакония: «…И так истреби зло из среды себя» (13:5). Друг Леона попытался спасти красивую обложку книги, хотел вырвать несколько страниц из нее, но прислужник раввина дал ему звонкую затрещину, и книга полетела в огонь. Об уничтожении книги было немедленно объявлено во всех синагогах, но волнение продолжалось, потому что владельцы книги, Леон и его друг, все еще оставались членами общины. Против них поднялась неописуемая буря гонений, которая долго не стихала.
Чудесное вмешательство
Несмотря на большое уважение к родителям Леона, голосованием собрания было решено исключить его из Штебель – специального зала для богослужений благочестивых хасидов, членами которого были Леон и его отец. Совершенный Леоном грех позором ложился на все общество. Никто их тех, кто помог бы Леону в любом другом случае, не решился заступиться за юношу теперь, хотя все любили его. И тут произошло нечто неожиданное. В одну из суббот, когда община собралась на богослужение, в синагогу пришла группа молодых евреев из другой общины и потребовала отмены наказания, заявив: «Мы не уйдем отсюда и не позволим вам развернуть свиток Торы для чтения до тех пор, пока вы не восстановите членство сыну Елеазара, священника». Лидер группы, человек влиятельный, добился успеха в этом деле, и членство Леона было восстановлено. Отец и сын могли опять быть вместе в синагоге и специальном зале для хасидов. Тем не менее, более ревностные знатоки раввинской науки продолжали выступать против Леона и его друга, оба должны были терпеть унижения, упреки и гонения.