Страница 20 из 37
— Людям свойственно менять свои убеждения. А шпионы могут и не знать всего.
— Хорошо, пусть так, но прокуратор — умный человек, и он потребует доказательств.
— Я не думаю, что он потребует особо весомые доказательства, если к нему с такими сведениями придет человек, которому нельзя будет не поверить.
— И что же это за человек?
— Из ближайшего окружения Христа. Самый преданный его соратник.
— И кто же это будет?
— Ты, Иуда…
— Я?! Ты с ума сошел!
— Ничуть. Только тебе Понтий Пилат поверит.
— Давай прекратим этот разговор. Он ни к чему.
— Ты забыл, что этого хочет сам Христос?
— Нет, не забыл. Но он не говорил о такой моей роли.
— Он оставил детали на мое усмотрение.
— Это ты ему внушил мысли о кровавой жертве?
— Я их просто немного подправил. В этом нет ни капли моей корысти. Мы должны любой ценой сбросить с себя римское владычество! Или ты хочешь и дальше терпеть их над собой?
— Почему это должен делать я? Ведь меня заклеймят как предателя.
— Потому, что все знают, что ты — мой помощник, и доверяю я безоговорочно только тебе. Сразу после ареста Христа я помогу тебе исчезнуть из города. Ты же хотел уехать в Тибет, в монастырь? Я уже разузнал, где он находится. Дам тебе денег и карту. Придя в монастырь, ты сможешь рассказать учителю Христа, что тот свое предназначение выполнил.
— Но ведь арестовывать придут тебя.
— Мы с Каиафой предусмотрели и это.
— С Каиафой?
— Первосвященник Иудеи также ненавидит римлян. Он в курсе моего плана и поможет его осуществить. Негоже убивать наследника царской династии. Как сделать подмену, мы обсудим позже.
Иуда погрузился в тяжкие раздумья. Иисус еще немного постоял и ушел в дом, оставив его наедине со своими мыслями.
ОНИ 3
Понтий Пилат задумчиво глядел на Каиафу. Его тяжелый пронизывающий взгляд, казалось, прожигал первосвященника насквозь. Но Каиафу трудно было смутить, в своей жизни он повидал всякое: борьба за то, чтобы стать первосвященником Иудеи, требовала немалых бойцовских качеств. Поэтому он без всякого напряжения выдержал взгляд прокуратора. Пилат имел обыкновение во время разговора вставать и ходить по залу. Однако в этот раз он изменил своим правилам.
— Не верю я этому доносу о готовящемся восстании. Моя разведка ничего подобного мне не докладывает. Обычные кучки разбойников, которых мы легко отлавливаем. И ничего более серьезного.
— Но ведь Варавва действительно в городе. И сведения поступили от человека, входящего в ближайшее окружение Христа. Они с Христом практически друзья.
— Что же это за друг, который предает? Впрочем, у вас, евреев, все возможно.
Каиафа не подал вида, что слова прокуратора его задели.
— Скажи, первосвященник, а, может, ты просто хочешь избавиться от конкурента? Ведь Христос, насколько я знаю, организовал какую-то религиозную секту, число сторонников которой с каждым днем растет. Да еще и обвиняет вас в корысти, стяжательстве и прочих грехах?
И опять Каиафа выдержал пронизывающий, но теперь уже насмешливый взгляд прокуратора.
— Истинная вера сект не боится.
— Ну-ну… Где этот твой осведомитель?
— Ждет.
— Заводи.
* * *
Понтий Пилат тем же тяжелым взглядом уставился на Иуду.
— Подойди ближе… Рассказывай!
Иуда повторил свой рассказ. Пилат взмахом руки подозвал писца, бегло просмотрел написанное и отдал писцу назад.
— Зачитай.
Тот зачитал. Прокуратор опять уставился на Иуду.
— Все верно записано?
— Да, верно.
— Подпишись, как умеешь.
Иуда подписался.
— Грамоту знаешь?
— Немного.
— Хорошо, с формальностями покончено. А теперь скажи, почему ты решил предать своего друга?
На лице Иуды не дрогнул ни один мускул.
— Я его не предаю.
— А что же ты делаешь?
— Когда он устроил волнения на улице, пострадали люди. Вооруженное восстание приведет ко многим напрасным жертвам. Я не хочу этого. Люди ни в чем не виновны.
Неожиданно лицо прокуратора как бы обмякло и поскучнело: «Не поймешь этих варваров, все у них с ног на голову поставлено. Никаких понятий чести и достоинства… Впрочем, в логике ему не откажешь». Он махнул рукой.
— Можешь идти. Скажешь в канцелярии, что я велел выплатить тебе вознаграждение: тридцать серебряных монет — это обычная плата за предоставление сведений, обеспечивающих безопасность империи.