Тревоги пути

Потом, он вплотную подошел к Мэйтону и прищурившись процедил:

— Ты, что ли Морг?

Мэйтон бесстрашно посмотрел ему в глаза и медленно кивнул. Ставя себя с ним на равных.

Орки не любят, когда смотрят им в глаза, допуская это, только со стороны старшего по главенству, или равного, но никогда чужого.

Орк ухмыльнулся.

— Чем докажешь, рыло?

«Рыло?!» про себя скривился Мэйтон, «Да ты себя в зеркало видел?»

Мэйтон предположил, что если он добросовестно будет пытаться доказывать что-то этому громиле, то наверняка лишь усилит подозрения. Поэтому предпринял другую тактику. Орки наглые и наглость любят.

— Эй, чего нервный такой, мож тебе утихнуть надо, да в хрюкало съездить? Полежишь, оттаешь? – Мэйтон сказал это своим самым ласковым голосом, на который только был способен.

Орк, дернулся было заехать наглецу, но увидев нагло ухмыляющуюся рожу Мэйтона, только фыркнул.

— Смотай своих чвурых, скинь железо и шмотки в общак, вот тогда, я помозгую, — с ледяным спокойствием ответил орк.

Лина примерно поняла, что «чвурыхи», это они с Кейт, и что их надо связать. А еще, оружие и все, что у них есть, отдать в общее пользование отряда. Здорово!

Мэйтон пожал плечами и сделал то, что он просил. С них еще сняли все сумки и беспардонно обшарили. Хорошо, что не заметили грязную сумку из платка в которой Лина держала маленького гадфена. Он пока спокойно спал и не выдал себя ничем, а может, почуяв опасность, просто притаился?

Она надеялась, Мэйтон знает, что делает.

Мэйтон тоже на это надеялся.

Девчонкам основательно связали руки и отвели в сторону, туда, где лежал пленный пёс, а его, перерезав путы на ногах, под бурное веселье и издевательства, вывели на середину.

Пёс был высок. По росту, примерно с орка. Однако, не такой массивный, а жилистый и худощавый, насколько можно было судить из-под его плаща и широкой одежды.

Лина во все глаза смотрела на еще одно невиданное существо. Сегодня, прямо день открытий! Только жаль, что он, скорее всего, последний.

Пёсьелюд чуть кренился в бок, видимо, был ранен. Но вел себя так, как будто это не он пленник, а наоборот. Стоял с гордо поднятой головой, смотрел открыто, и лишь презрительно ухмылялся на потявкивание орков. Ни грязь, ни весь его бедственный вид, не могли скрыть это его достоинства.

Наверно, по собачьим меркам он был красив.

Породистый профиль добермана с человеческими чертами. Вот, как охарактеризовала бы Лина его внешность. Только, не такая вытянутая морда, аккуратный черный, влажный нос, да почти человеческие глаза. Только чуть крупнее, карие и раскосые, как у собак.

Он весь, даже лицо, был покрыт короткой, даже на взгляд, шелковистой темно-каштановой шерсткой.

Черная одежда: узкая рубашка на шнуровке и шаровары, заправленные в короткие сапоги, грязная и порванная во многих местах. На бедре, сквозь дыру в штанине, явно виднелся глубокий порез. Длинный коричневый плащ висел криво и напоминал пыльный мешок из-под картошки.

Пленника вывели на середину площадки и сдернув его накидку, оставили одного.

Мэйтон встал в общий круг, рядом с новоиспеченными «друзьями» Хруком, Шмагом, и Грыхом. Стараясь быть поближе к своим девчонкам.

Из общей толпы вышел главарь и обходя по кругу воинов, произнес воистину, душещипательную речь. По меркам орков, говорил он витиевато и красноречиво.

— Мы, воины Великой Степи всю жизнь терпим рядом с собой этих вонючих животных, — и он пнул пленника ногой в раненное бедро, от чего тот сдавлено застонал, сгибаясь пополам, а «благочестивые» благоуханные орки засвистели и заулюлюкали.

— Они загнали нас на самые неплодородные земли, а сами жируют и наслаждаются жизнью. Но, я Шмаараг Смелый изменю это! — Все опять завыли и загалдели. – Наш союз с людьми тоже будет коротким, как только мы одолеем противника, мы возьмем свое, причитающееся нам по праву. А именно псовую равнину…!

Мэйтон в ужасе соображал, о каком таком союзе орков с людьми идет речь. Видимо, пока их не было в гардаре, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Обычно, маги первыми узнавали обо всех политических интригах и тайных союзах. А тут, уже явное военное положение. Вугард то, что о себе думает?

— … Так пусть же, этот нечестивый, будет принесен сегодня в жертву великому и ужасному Тмаарру! Во славу нашей победы!

У орков был только один бог — грозный Тмаарр. Бог войны.

Орки подняв в воздух свое оружие, стали колотить им, создавая непередаваемый грохот и лязг, войдя практически в молитвенный экстаз.

Лина подумала, что это наверно самая примитивная молитва, какую, она только встречала. И самая страшная.

— Убей его! – резко повернувшись к Мэйтону, проорал распаленный собственной речью Шмаараг, показывая мечом на песьелюда, — А потом, убьешь своих чвурых. Так ты докажешь верность нам! – расширив, и так выпученные глаза, прохрипел орк в лицо Мэйтону.

Мэйтон медленно кивнул и нехорошо улыбнулся. «Если эта песочная рожа хочет крови, то она ее получит».

— Я смотрю, у тебя за спиной болтается железяка этой псины? – Мэйтон показал на оружие пёсьелюда.

Надо сказать, не самое плохое, после гномьих клинков.

Чуть изогнутый, тонкий однолезвийный клинок, с круглой гардой и длинной, оплетённой кожей рукоятью, предназначенной для двуручного захвата.

Шмаараг нехорошо ухмыльнулся.

— Ты его не получишь, — злобно рявкнул он.

Мэйтон безразлично пожал плечами, словно сразу потерял к мечу интерес. Резко крутанувшись, он вырвал оружие у первого подвернувшегося орка и засунул его себе за пояс. Ограбленный, дернулся было навалять обидчику, но Шмаараг одним лишь взглядом, призвал его к порядку.

— Я хотел прибить псину его же железом, это было бы весело, только и всего, — наиграно безразлично сообщил Мэйтон, ковыряясь ногтем в зубах, сплевывая на землю и «цыкая».

Они с главарем медленно ходили друг вокруг друга, словно решив драться, каждый оценивая соперника.

Шмаараг красовался, перед ним, поигрывая мышцами показывая пластику и реакцию, то и дело, играя своим мечом. Мол, подступишься, тут же огребешь.

Мэйтон наоборот, сделал вид, что он ленив и неповоротлив, даже специально споткнулся о камешек, чем незамедлительно вызвал презрительный смешок вожака и гогот остальных орков.

Еще не хватало, красоваться перед животными!

Вот в бою и посмотрим, кто чего стоит. Но, однако же, недооценивать противника тоже нельзя. Бывали случаи, что именно эта самоуверенность, стоила жизни самым лучшим воинам.

Шмаараг, однако заинтересовался его предложением.

— Идет, — наконец не выдержал орк, — Только делай это медленно.

Он вынул клинок пса из ножен, оставив их на себе и подал Мэйтону, а тот, воздел сжатый кулак к небу, а потом к груди, что у орков означало высшую степень благодарности, испустив победный клич.

Пес молча наблюдал за ним.

Меч пса был славный. Легкий, хорошо сбалансированный, он прекрасно лег в руку, радуя чуть шершавой, кожаной оплеткой. Такой не выскользнет из ладони. Мэйтон несколько раз крутанул им, сделав «мельницу» и стал медленно обходить пленника вокруг. Со стороны казалось, что он словно примеривается, куда бы сначала ударить. Но, на самом деле эльф запоминал, где и сколько стоит орков. И куда именно, стоит ударить по веревкам связанного пса, чтобы разрезать их с одного раза.

Он остановился напротив пленника и оскалившись начал перечислять все те мучения, которые он нему причинит. Каждое новое слово, орки встречали дружным приветственным воем. Мэйтон украдкой глянул на главаря Шмаарга, тому, тоже все пока нравилось.

— Что, гнида волосатая, поджилки то затряслись? Знаешь, что я отрежу тебе в первую очередь!?... – заорал Мэйтон, рисуясь перед орками, ударив кулаком пса в живот, тут же отпрыгивая в сторону. Будучи трусоватыми, орки всегда так поступали, Мэйтон лишь скопировал повадку.

Пес согнулся, награждая Мэйтона яростным взглядом. Лишь дернулся в надежде ослабить веревки и ударить обидчика. Но связан он был на совесть.