Тойво

– Тойво, ты же помнишь, что твоя бабушка, моя мать, была русской?

– Вот так откровение! Она же просто родилась там в сосланной финской семье, или у нас есть родовая тайна, про которую я не знал?

– Марта по крови, конечно, финка. Но учти, она родилась в России, в Советском Союзе, ходила в русскую школу, воспитана в той атмосфере. И вообще прожила большую часть жизни там как Марина Леонидовна Муллонен, Мартой стала только после репатриации. А тот, кто родился в России русский. По мозгам, по поведению, по характеру. Ты думаешь, почему я такая вредная? В неё.

– Ты у меня добрая и справедливая. И если это влияние русского воздуха на финскую кровь, то мы с тобой нигде не пропадем.

– Добродушие это лапландская черта. Русские признаки это вредность, безволие и непредсказуемость. Тебя миновали эти пороки. Но твоя русая голова будет привлекать внимание. Если слухи верны, берегись фокстерьеров.

В самый последний день весны Тойво уехал во Францию.

***

2.

Стоун закурил вторую сигарету подряд. В этом дерьмовом мире лучше дышать через фильтр. Пусть даже через фильтр сигареты. Он вышел покурить на побережье. На острове Кипр им, фокстерьерам, дали место на базе британских ВВС, подальше от любопытных глаз. Сами военнослужащие базы регулярно здоровались, но ни о чем особо не спрашивали. Не совали нос в чужие дела, молодцы. Возвращаться в здание Стоуну сейчас не хотелось, глаза жадно впитывали средиземноморский пейзаж. Конечно, это не то море, и не тот Кипр, что был раньше, но корки льда у берега уже не было, море плескалось.

И, безусловно, картина, стоявшая перед взором Стоуна, не шла ни в какое сравнение с лютым норильским пейзажем. Он проработал там три года. Честно, тяжело, осознавая важность своей миссии. Он и его люди сделали всё, что от них требовалось. И можно было бы сказать, что сейчас его отправили в местечко потеплее, но на самом деле здесь, на Кипре работа предстояла ещё масштабнее. И уж гораздо более изощреннее, чем в Норильске. Там они трудились и существовали в обстановке строжайшей секретности. Никто в мире не должен был знать о том, где они. Лишь в будущем публике объявят, что северное побережье России после многих лет работы ученых и экологов очищено. И лишь через пару лет признают, что там можно добывать полезные ресурсы. В действительности фирмы уже работают там, восстанавливают заброшенные заводы и фабрики, проводят новые бурения брошенных и забившихся скважин.

Конечно, никаких экологов в Норильске и в помине не было. Если не считать их, фокстерьеров, экологами человеческой расы. Север России вообще остался нетронутым. Взорван был Архангельск и Северодвинск. На востоке Петропавловск-Камчатский. Всё, что между ними сохранилось невредимым. Огромные просторы Сибири и Дальнего Востока. Радиационный фон там не превышал уровней Германии или Китая. Если не считать, конечно, принесенное реками дерьмо с юга. Но по официальной версии исламисты 15 лет назад побывали и на севере. Экие пронырливые исламисты усмехнулся сам себе Стоун не побоялись сибирских морозов и добрались даже за полярный круг. Один лишь космонавт Зыгарев видел своими глазами настоящую географию уничтожения России. Но его вовремя объявили умалишенным и убрали из публичного пространства. Вряд ли он вообще сейчас живой. Как, наверное, и его коллеги, бывшие в тот момент на орбите француз, два американца и какой-то кореец или японец.

Все они видели, как покраснела, затем побелела и потом навсегда осталась черной вся западная и южная часть России. Она слишком огромна, чтобы взорвать всю. Во-первых, адские авторы этого проекта просчитали риски, и если бы зарядов было вдвое больше, то цивилизации пришел бы конец. А во-вторых, именно северная часть хранила в себе ценные для человечества ресурсы углеводородов, металлов и прочих полезных ископаемых.

Поэтому заряды были заложены в больших городах и густонаселенных провинциях. Русские в этом плане примитивны, они жили поближе к Европе и возле железной дороги в южной части своей страны. Процентов девяносто таким образом было уничтожено. За выжившими северянами был отправлен флот якобы всех ближайших стран. На самом деле оставшихся русских эвакуировал американский флот. Под предлогом надвигающегося ядерного облака американцы явились как спасители норильчанам, воркутянам и анадырцам. С Курильских островов эвакуацией занимались японцы. Кто не хотел, того эвакуировали насильно. Сибиряков свозили в Аляску, но по пути наверняка несколько ледоколов пустили на дно вместе с пассажирами. Может быть, и всех утопили бы прикидывал Стоун. Но, то ли, из-за политических аспектов, то ли из-за космонавта Зыгарева, который с коллегами ещё не скоро мог бы спуститься с небес, но наговорил бы лишнего, часть русских северян США всё-таки победно спасли и перевезли на свою территорию. Все они потом также добровольно-принудительно, по строгому учету были высланы в Белоруссию.

Белорусский маневр восхищал Стоуна. Жаль, что он не был соучастником этой операции, их фирму ещё не привлекли на тот момент, но то, что это была операция, мастерски разыгранная несомненно. Наверняка у неё было какое-то характерное название вроде «добить медведя» или «минские грибы». Если бы этот вопрос доверили Стоуну, он бы выбрал последний вариант. Урожай грибов от ядерных взрывов оценили бы многие.

***

– Стоун! Мы закончили, можешь продолжать! Окликнул его из окна Керим. Его новый сотрудник в статусе заместителя. Стоун вернулся в свой кабинет. Люди Керима сматывали остатки кабелей. Все ещё малознакомые между собой. Стоуну предстояло наладить контакт.

– Наставили мне тут жучков, айтишники чертовы?

– Хотели, но вспомнили, с кем имеем дело. Отшутился Керим. И пригласил Стоуна к его ноутбуку. Теперь мы в единой сети. Вот тут установлена программа, которая позволит вам, наоборот, следить за нашей работой. Чтобы мы не ленились.

– Мне будет проще самому спуститься на этаж и надавать под вам зад, если будете лениться.

Это была явно казарменная шутка, к которым мягкотелые айтишники ещё не привыкли. Они угодливо заулыбались, но были настороже. Придётся придумать для них шутки попроще.

В Норильске у Стоуна не было никаких айтишников. Были только проверенные вояки, следопыты и убийцы. Большего не требовалось. Русские эскимосы не пользовались интернетом. Они доили и жрали своих оленей. Пещерные люди. Некоторые даже по-русски не понимали. Можно было не тратить на них патроны, но условия контракта требовали уничтожать всех. Попадались, конечно, и настоящие русские. Среди которых были такие же первобытные, бородатые охотники-староверы. А были вполне цивилизованные группы и даже целые селения, живущие, как ни в чем не бывало. Все они были разрозненны на больших расстояниях в тайге и тундре. И всех нужно было найти и уничтожить. По многим, выборочно, прошлись до Стоуна военные, в первые годы. И этим только испортили ситуацию. Среди выживших русских распространились слухи, что их добивают. И к приезду частной военной компании «Фокстерьер», в которой и трудился Стоун, многие аборигены уже готовы были дать отпор. Впрочем, фокстерьеров это только воодушевило. Одно дело чувствовать себя убийцей, выжигающим дома и деревни с бабами, стариками и детьми. Другое дело чувствовать себя настоящим охотником, ведущим борьбу с опасным и вооруженным противником.

Хотя какое там вооружение у русских? Охотничий карабин и дробь? Против тепловизоров, приборов ночного видения, беспилотников, вертолетов, снегоходов, мощной оптики и крупнокалиберных пулеметов Стоуна? Ни одного убитого сотрудника у Стоуна за три года не насчиталось. А вот у коллег в Сабетте на Обской губе, западнее, такие оплошности случались неоднократно, русские завалили там несколько фокстерьеров. Поэтому руководителя сабеттского «газового» сектора, негра Харриса, отправили сейчас неизвестно куда, Стоун же заслужил более теплое местечко на Кипре.

Теплое, но очень сложное. После зачистки самой России от остатков русских, теперь, когда там работают концерны, выкачивая газ и выковыривая металл, «Фокстерьер» в Сибири уже не нужен. Там достаточно штатной охраны. Фоксам же теперь дали задачку поделикатнее. Теперь нужно зачистить здоровую часть мира уже от официальных русских, живущих в Европе, в США, в Азии, где угодно. Эти гады в свое время расползлись по всем уголкам мира.