Тойво

– Всё верно. И напичкай тур всевозможными развлечениями. Русские любят олинклюзив и бесплатный алкоголь. Пропиши дополнительно увлекательную детскую программу. Стоимость на всё это должна быть минимальной. Но не подозрительно маленькой, а вызывающей впечатление доступности. Увильнуть не должны ни бедные, ни юные. Стоун теперь был уверен в успехе предстоящей операции. Главное чтобы завтрашняя встреча прошла эффективно.

***

Лушников явился в ресторан «Горизонт» чуть раньше назначенного срока. Привычно поздоровался с управляющим и официантами всё это были русские ребята. Хозяева заведения, братья Акунбековы, были русскими киргизами или таджиками, но персонал подбирали типично славянской внешности. Занял своё традиционное место, подальше от входа-витрины, как он его определял: на виду у тех, кто внутри, но не у тех, кто снаружи. Телефонами с болгарином он не обменивался, достаточно уже того, что он, главред «Утреннего курьера», согласился на эту встречу. Заказал кофе, взял свежий выпуск своей же газеты и стал его пролистывать, поглядывая на входящих.

Болгарина он узнал сразу. Тот появился ровно в час, пришёл откуда-то пешком, бросил взгляд на Лушникова, но тут же отправился к официанту. Одет гость был скорее по-рабочему: стоптанные ботинки и потёртые джинсы, свежая, впрочем, футболка, чуть ли не с этикеткой. Стрижка короткая, усики мерзкие. Официант, выслушав нового посетителя, указал кивком головы на Лушникова. Болгарин неуклюже пробрался между столиков и уселся рядом. Представился: Петко Митев. Да, точно, Петька Митев Лушников спохватился, что забыл имя гостя. Митев сразу заговорил на английском, но предложил «Вадыму» говорить по-русски, если тот пожелает. Дескать, этот язык болгарину понятен, хотя сам он говорит по-русски плохо. Лушников, в свою очередь отказался от русских ответов, согласившись на равное англоязычное общение.

Болгарин предложил по пиву, но это не входило в планы Лушникова. Он, конечно, мог приступить к алкоголю в середине дня и делал так неоднократно, но выпивать с братом-славянином пока не хотелось. Тогда гость заказал себе мезе, большой комплексный средиземноморский обед как будто специально растягивал время. А может, правда, был попросту голодным?

Поначалу Митев говорил сбивчиво, смущённо, но не отводя пристального взгляда. Периодически заглядывал в свой телефон, словно выискивая там подсказки. Наверное, подглядывал в электронный переводчик. Он долго не переходил к делу, сначала расхваливал красоту русских женщин, противно подмигивая. Затем вдруг спросил у официанта, есть ли в ресторане спортивный канал, ведь завтра играют Вашингтон и Филадельфия? Это было очень странно, неужели болгарин собрался приходить сюда завтра, чтобы смотреть матч НХЛ? Потом заказал себе чай с какой-нибудь местной травой и спросил совета у Лушникова. Эта комедия наскучила, и Вадим резко оборвал болгарина, сославшись на нехватку времени.

Митев затараторил про свой жизненный опыт, про то, что печатался когда-то в газету, про то что восхищён «Утренним курьером» и той ролью, которую газета играет в жизни русской диаспоры. Посетовал, что его соотечественники не то что не выпускают газет, но и вообще живут на Кипре по отдельности, не по-православному, и не имеют даже оформленной культурной автономии. Лушников удивился, ему казалось, что болгары вполне себе сплоченная группа на Кипре. Он знал некоторых лично, на бытовом уровне как таксистов или продавцов в магазинах, однако знал и про официальный культурный центр болгар в Никосии на улице Тисеос. Этот контраргумент немного огорошил Митева и остановил его словесный поток. Болгарин начал оправдываться, что центр на улице Тисеос мало кто посещает, что он якобы в упадке. Затем он снова заглянул в свой телефон и как-то с облегчением добавил: учреждение в Никосии всего лишь языковая школа, а никак не культурный центр болгарской диаспоры.

Хорошо, газета так газета. Лушников, глядя на трапезу Митева, тоже проголодался и заказал себе салат и мясо. Он решил побыстрее отделаться от болгарина, выложив тому все расклады и риски, связанные с изданием газеты. Разговор превратился в монолог. Пока готовили блюда Лушников вываливал на Митева большие порции информации. Вёрстка, отдел продаж, типография, цветность, качество бумаги, тираж, периодичность, распространение, законодательство о рекламе, налоги, подбор персонала, регистрация, внештатники, продвижение, пресс-центр всё это вбивалось в голову болгарину, который едва успевал делать пометки в блокнот. Даже когда принесли салат и Лушников временно занял свой рот, болгарин ничего не спрашивал, обдумывая всё сказанное. Вадим вошёл в раж и начал снова грузить собеседника терминами, иногда даже выдуманными на ходу. Митев совсем растерялся и в этот момент чем-то даже растрогал Лушникова. В нём проснулся главред, он уже планировал послать своего журналиста Ковязина писать статью про несчастную разрозненную болгарскую диаспору противопоставляя ситуацию сплочённой русской семье на Кипре. Потом вдруг решил, что строптивому Ковязину такую статью лучше не доверять, а написать её самому. И вот уже совсем по-отечески, заказав себе и Митеву по кружке пива, предложил будущему болгарскому коллеге посетить в понедельник офис «Русского курьера» и лично увидеть работу редакции.

– Петко, вы курите?

– А разве здесь можно?

– Мне можно. А значит и вам. Угощайтесь. Когда-то в детстве, в России, я таскал у своего отца именно болгарские сигареты «Шипка», сейчас их делают?

– Помню-помню – «Братская могила». Мы больше охотились за маркой «Опал». Её выпускали только на экспорт, для вас, русских. Давно пытаюсь бросить курить, но в этом дерьмовом радиоактивном мире лучше дышать через фильтр. Пусть даже сигаретный.

– Прямо в точку! – Лушников рассмеялся. Этот болгарин не был похож на остальных, он начинал нравиться главреду.

***

С той встречи прошло уже три недели. Стоун азартно ликовал, всё шло по плану. Контакт с Лушниковым налажен и становится всё теснее. Хотя Керим утверждал, что главред просто использует болгарина для написания статьи, что было понятно по контент-анализу запросов и писем Лушникова, это не имело значения. Стоун уже побывал в редакции газеты «Утренний курьер», познакомился с братьями Акунбековыми, ещё с несколькими влиятельными русскими. Услышал, в частности кусок разговора Лушникова с бизнесменом Лавровым по поводу спонсорских трат на организацию предстоящего Дня победы 9 мая. И сделал вывод, что русской диаспоре всё сложнее устраивать свой праздник на кипрской земле.

Однако Стоун в тот раз удержал язык за зубами и идею с лайнером русским не предложил. Во-первых, не хотел показаться навязчивым. Во-вторых, его бюро ещё готовило бэкграунд для подобного предложения. Почти списанный лайнер «Присцилла» раздобыли у шведов, отправили его на ремонтную верфь, поскольку он стоял без дела несколько лет. Туризм в новом мире заметно сдал позиции, и последние рейсы «Присцилла» совершала как эвакуационное судно, возила скандинавов и прибалтов подальше от радиации. Если бы реставрацией лайнера занималась обычная частная компания, то на это ушёл бы примерно год. У фокстерьеров в запасе была лишь пара месяцев. А ведь нужно ещё успеть организовать реальный коммерческий рейс для немцев, голландцев и датчан до Алжира. Ведь придирчивые русские наверняка будут изучать предложенный им лайнер по отзывам в интернете.

Конечно, можно было наделать липовых комментариев и восторженных откликов. В своё время Россию упрекали в использовании «фабрик троллей», интернет-ботов, которые использовали в целях пропаганды. Теперь же России нет, но это её изобретение взяли на вооружение все остальные, правительства и корпорации. В любом случае боты фокстерьеров будут использованы, однако необходимы и реальные отзывы реальных клиентов от круиза на «Присцилле». С фотографиями и видео.

Над этим трудились сейчас всё кипрское бюро. Даже подзадержавшегося на базе киллера Олдмана привлекли к изучению конструктивных особенностей лайнеров типа «Присциллы» – чтобы понять, как быстро его утопить. Сам Стоун изучал форум, на котором обитали местные русские, когда пришло сообщение от Керима «Выходи, покурим». Покурим? Выходи? Керим не курит, да и мог бы сам зайти в кабинет. Что за таинственность? Стоун вышел на воздух. Его главный аналитик стоял поодаль, возле угла их здания.