Страница 7 из 13
Клавдий. А ты?
Офелия. Я?.. Я… Кто я? Бабочка, прилетевшая на свет… Мне он нужен живой, где угодно. Живой.
Клавдий (вставая). Ну, так и делай с ним что-то! Делай! А если не можешь, не путайся под ногами. Прощай.
Уходит.
Офелия (восхищенно). Делай!.. Ну да! Ведь сколько радости может быть от игры!.. (Приподнимает платье, опускает его.) Что я – бедная Маша? Хромоножка? Синий чулок? У меня вялая кожа? Или тусклые волосы? Может быть, мои губы знают только молитвы? Или это не меня обожали, не мне писали записки, умоляли о встрече?.. Проклятый Горацио с его умствованиями! С рефлексией! Эмансипацией! С его диалогом равных!.. Но ничего… Я еще женщина, слава богу!
Высоко подняв голову, быстро уходит.
Попугай. Кр-роме того!
Входит солдат, бьет в барабан.
Попугай. Стой! Р-раз-два.
Солдат стоит, не решаясь повернуть головы. Косит взглядом. Вокруг – никого. Подходит к клетке, сует туда палец. Попугай клюет его. Солдат, рассвирепев, палочкой пытается достать его.
Солдат. Гаденыш… Еще и этот издевается… Сейчас я тебя… Сейчас ты у меня… запоешь…
Замечает приближающегося Лаэрта, вытягивается во фронт, бьет в барабан, делает вокруг клетки два круга, уходит.
С другой стороны входит Горацио. Заметив Лаэтра, хочет уйти, но – поздно.
Лаэрт. Горацио!
Горацио (подходит). Да.
Лаэрт. Ты что-нибудь понимаешь?
Горацио. Что?
Лаэрт. Я ничего не понимаю.
Горацио. О чем ты?
Лаэрт (тихо, с волнением). Я – дворянин, а он разговаривает со мной, как с последним вассалом… Он оскорбляет меня, а я не понимаю – как!.. Он сеет вокруг смятение, мне кажется, что он (оглянувшись, шепотом) одержим бесами!
Горацио. Успокойся, Лаэрт. Ему просто скучно с нами и он забавляется, как может. На то он и принц.
Лаэрт. Но разве можно шутить, говоря о сестре? Я убью любого, кто посягнет!.. Я разрублю его на мелкие куски!.. Пусть он только посмеет!..
Горацио (поёжившись). Успокойся, Лаэрт. Ей не двенадцать лет.
Лаэрт. Она всему верит! Читает – и верит тому, что в книге! То поет целый день и говорит, что будет жить вечно, а то вдруг говорит, что видит себя на дне… И этот! И он так сказал! Я чувствую удавку на шее, Горацио!
Горацио. Успокойся, Лаэрт…
Лаэрт. У меня нет никого, кроме нее! И у нее нет никого! Нам отмерено поровну!
Входит Гертруда.
Горацио (с облегчением). Ваше величество…
Гертруда. Я вас искала! Отойдемте…
Лаэрт, очнувшись от страшного видения, растерянно смотрит им вслед. Его вдруг становится так пронзительно жаль, что Гертруда и Горацио, обернувшись, не могут отвести от него взгляда, пока он не уходит.
Гертруда. Бывают такие просители, прорвутся через конвой и тянутся губами к руке… и не поймешь, то ли он хочет убить тебя, то ли сам готов умереть по твоему знаку… Вы дружили с Гамлетом. Что он?..
Горацио. Что-то случилось?
Гертруда. А что должно случиться?
Горацио. Но вы спросили…
Гертруда. Нет, ничего не случилось. Но я не понимаю, почему с его приездом везде появилась тревога… Она заглядывает в окна, когда ты смотришь на море… Она в углу комнаты, за плечом, когда ты ужинаешь… От ее взгляда просыпаешься ночью… Что он думает об этом?
Горацио. О… чем?
Гертруда. О смерти отца?
Горацио. Он считает… (Пауза.) Не знаю. Мне кажется, что он не принимает всерьез нашу жизнь. И поэтому он больший провинциал, чем был. Ему надо внушить, что мы не куклы, не марионетки, а настоящие люди, что с нами после кровопролития уже не выпьешь вина, не похлопаешь по плечу, и наши черепа не годятся для философских бесед, потому что они не хотят скалиться раньше срока!
Гертруда. А что вы думаете о… об этом?
Горацио. Всякие слухи умирают тотчас, как только их перестают бояться.
Гертруда. Но в том-то и дело, что вначале возникли слухи. К тому же и страха нет, скорее недоумение…
Горацио. В таком случае надо… переждать…
Гертруда. Но что происходит?! Объясните!
Горацио. Какая-то пружина… начала сжиматься. И пока все, что делается, работает на сжатие. Надо разъехаться! (Опускается на колени.) Я прошу вас, ваше величество! отправьте куда-нибудь Офелию!
Гертруда. А… что? у них?..
Горацио (горячо). Я не знаю, что у них, но вокруг уже возникли чудовищные подозрения, мнительность, вина укрупнилась, а требования непомерно возросли! Отправьте ее, умоляю!
Гертруда. Но если он увлекся… что ж… Пусть… пусть женится, в конце концов, и едет! В Англию! В Геную! В Константинополь!
Быстро уходит.
Горацио стоит на коленях, опустив голову. Затем с выражением крайней усталости поднимается и уходит.
В медленном испанском танце входят Гамлет и Офелия. Они танцуют долго, сдержанно.
Гамлет (опускаясь на колени, обводит ее вокруг себя, встает). Ничего, сестричка… славно… (Смотрит на нее в упор.) Ишь, даже глаза потемнели.
Офелия. Для вас.
Гамлет (отводя взгляд). Чтоб женщина сломала взгляд…
Офелия. Вы, кажется, заговорили стихами?
Гамлет. А вас это… А тебе-то что? (Отходит к краю сцены, отвернувшись, глухо.) Считай, что я тобой увлекся.
Офелия. Но не так ведь безрассудно, как я?
Гамлет (не оборачиваясь). Почему я робею?
Офелия. Но не до помертвения же?
Гамлет (не оборачиваясь). Я хочу быть первым у тебя. (Пауза.) Ты слышишь? (Пауза.) Наконец я вогнал тебя в краску. (Офелия бледна.) Я всегда буду первым у тебя, до самой смерти.
Офелия уходит.
Гамлет (не оборачиваясь). Отжигаю я тень твою, милая, на живом. Столько лет ты со мною, как пленница. Не отдать мне долгов своих, и измен не развеять. За морями, за сказками синими, темно-русая, красный ветер в малиновом поле желтизну расставанья проносит… О, тесовые крыши! Он к вам забредает с рассветом. О, туманы! Развивает озер покрывала. О, кузнечика стрекот! Земляничные трогает травы. Темно-русая, с сердцем поляны…
Входит Лаэрт, Гертруда и Клавдий.
Лаэрт. Как ты сказал, так и случилось.
Закрывает клетку с попугаем черным платком. Клавдий и Гертруда испуганно, быстро отходят в угол сцены. Гамлет оборачивается к Лаэрту, раздумывает с минуту.
Гамлет (торжественно, играя). Так значит… что-то было? Кровь… тянет кровь… Ведь не простая прихоть толпы в амфитеатре… Об этом унизительно подумать, чтобы аптекарь, булочник, батрак смотрели представление, как боги… Масштаб не тот. И для таких трагедий мы мелковаты, Лаэрт! (Гертруде и Клавдию.) Вы чего испугались? Ведь глупость, попугай, Горацио, не больше. Все слишком сцеплено, чтобы быть правдой. (Смеется.) Ну и лица! Здесь готовится заклание агнца, по меньшей мере. (Счастливо вздохнув.) Она меня помирила с миром. Ты хороший парень, Лаэрт. Даже глупость в тебе симпатична. Дай руку. Брат.