Пэнси знает...

Семнадцать

Летом ей кажется, что выкинуть из головы образ Драко Малфоя легко и совсем ничего не стоит. Но как только локомотив «Хогвартс-Экспресса» даёт прощальный гудок, Пэнси ничего не может с собой поделать. Всеми правдами и неправдами она задерживается на перроне как можно дольше, чтобы потом с обиженной гримаской постучать в двери купе Драко.

— Здесь свободно? — говорит она чуть растягивая гласные, в бессознательной попытке копировать манеру разговора Драко. — Мест нет во всем слизеринском вагоне, — быстро добавляет она, чтобы присутствующие Кребб и Гойл не усомнились в том, что ей АБСОЛЮТНО БЕЗРАЗЛИЧЕН ДРАКО МАЛФОЙ. А они и не сомневаются — дуются в какую-то карточную игру и не обращают внимания на происходящее.

Малфой подвигается чуть ближе к окну, давая понять, что девушка может сесть рядом.

Почти всю дорогу они молчат. Малфой хмурится и бродит в мыслях где-то совсем далеко. И тогда Пэнси решается. Наклонившись к самому уху Драко, она шепчет: «Я скучала, Драко. Встретимся вечером там, где никто не сможет нам помешать?»

И этим местом оказывается туалет плаксы Миртл. Пэнси не догадывается, но Драко сам рассказывает ей о том, что за два последних года эта комната стала едва ли не единственным убежищем, где можно побыть наедине с собой, поразмышлять не боясь, что кто-то подслушает твои мысли.

Неожиданно Драко рассказывает Пэнси всё. Ведь он доверяет ей — своей старой школьной подруге. Девушка внимательно выслушивает странную исповедь, в которой Драко повествует о своих страхах, тревогах. И он убеждён, что ничего сделать нельзя, он растерян и словно чего-то ждёт от Пэнси: слов утешения, возможного совета. А Пэнси не понимает ничего, ведь самое важное — это поцелуи, на которые они прерываются во время разговора. В них есть что-то успокаивающее и тревожное одновременно. Нет, Пэнси считает страхи Драко совершенно напрасными, ведь её родители убеждены: Тёмный Лорд вскоре придёт к власти, и тогда воцарится порядок. Чистокровные займут положенное им место, а магглорожденные и полукровки будут там, где им следует быть.

Она высказывает эту мысль Драко, нехотя отрываясь от мягких губ, и тут же возвращается к ним снова. Ей нравится, что в поцелуях что-то изменилось, и Малфой уже не так спокойно реагирует на её руки, разгуливающие под его мантией. Дыхание Драко становится глубоким, но лоб при этом покрывается испариной. Пэнси укладывается на спину, прямо на холодный пол и со словами: «Согрей меня», увлекает его за собой.

Она пытается прижаться, он — отстраниться. Той самой частью тела, что находится пониже пояса. Пэнси думает, что хочет прикоснуться к нему там. Ловкой змейкой проскальзывает девичья рука под ремень, другая терзает непослушную пряжку.

— Ты этого хочешь? — звучит удивленно и сдавлено, а Пэнси не отвечает, как хищник добычу перехватывая его губы.

И стоит признаться, что с одной стороны это — страшно, но терпеть, когда при каждом его взгляде внизу живота всё скручивается в узел, а после болит, больше нет сил.

Она навсегда запомнит его взгляд, когда впервые касается того, что доселе было запретным. Хорошо различимые даже в полумраке зрачки мгновенно схватываются серой радужкой, превращаясь в точки. Драко испуганно, резко вдыхает. А она неуверенно водит по напряженному члену вверх-вниз. Снова и снова.

Ей кажется, что всё должно быть как-то по-другому, и Драко должен делать что-то в ответ, но ещё несколько быстрых движений и он бледнеет, а потом совершенно бессильно роняет голову на плечо Пэнси.

В книжках, которые она читала, готовясь к этому дню, всё было описано не так: красиво, многоцветно, со снопом волшебных искр в конце. В жизни по-иному: очень неловко, холодно от каменного пола, тяжело от отдыхающего на ней тела и мокро, липко руке, всё еще неуместно находящейся в его штанах.

Пэнси елозит по полу. Освобождается от руки Драко, проникшей под резинку чулок. Она освобождает ладонь и с удивлением смотрит, как жемчужного цвета, в лунном свете, жидкость, стекает по пальцам.

Она приходит в себя от шока только от того, что видит, как Драко без тени смущения разглядывает ее руку.

— Вот это да, — только и вырывается у него из груди.

— Тебе понравилось? — робко спрашивает Пэнси.

Он молчит и отводит взгляд, и тишина, воцарившаяся между ними, становится слишком густой, неловкой. И она наполняет её Словом, врезающимся в воздух острым осколком. Звучащим отчаянно, словно крик подстреленной птицы.

— Я люблю тебя, Драко…

И снова тишина. Он не находит слов в ответ, а просто глупо отмалчивается.

Пэнси стыдно, когда она смотрит на приводящего в порядок одежду Драко. Он впервые не кажется ей привлекательным и воспитанным. Он жалок, когда не подает ей руки и прощается, не глядя на девушку, так и оставшуюся сидеть на полу.

А когда она возвращается в гостиную Слизерина, там никого уже нет. Серой тенью девушка скользит в свою комнату, чтобы там, надежно отгороженной от всего мира зелёным балдахином, выплакаться всласть.

…

Разорванные чулки можно починить при помощи заклинания. Утром она так и сделает. Ведь нельзя же выкинуть то, что куплено отцом во Франции за очень большие деньги. Но как починить то, что оборвалось внутри?

«Пэнси знает, что ненавидит Драко», — остроугольные буквы перечёркивают старую запись.

…

Почти весь учебный год она старательно избегает Малфоя, да и тот не ищет встреч. Его взгляд непроницаем, но теперь Пэнси знает, что виной тому не она. В общей гостиной однокурсники только и обсуждают, что дела родителей Драко идут совсем не так, как планировалось изначально.

….

Но всё возвращается на круги своя. Она снова берёт его за руку у всех на виду в ночь битвы за Хогвартс. В миг, когда всё самое главное выходит на первый план, а второстепенное отступает. Люди стоят на руинах того, что когда-то называлось Большим залом и Пэнси считает, что должна показать Драко свою верность и до конца остаться с ним.

— Пойдём, — зовет она, сама не понимая, куда предлагает идти.

— Я нужен своим родителям, — коротко отвечает Драко, отнимая пальцы, но тут же закладывает фундамент для будущих прегрешений, прося Пэнси: «Прости».

Восемнадцать

Пэнси снова и снова старательно изгоняет образ Драко из головы. Ей кажется, что получается здорово. Лето на Побережье сказывается благотворно: золотисто-бурый загар выгодно оттеняет лазоревые глаза. Она здорово похудела и под восклицания: «Charmante petite fille»*, — наконец, становится по-настоящему привлекательной девушкой.

Говоря о любви вскользь, безразлично, она, тем не менее, заряжает изящный мундштук длинной сигаретой. В сизом дыму, который напускает в баре случайная публика, так просто прятаться друг от друга, оставляя самые ценные мысли при себе в ожидании ночи, чтобы потом под её покровом целоваться в подворотнях с каким-нибудь Луи или Жаком и, может быть, даже позволять что-то большее.

…

У неё новые туфли. Другая манера наносить макияж. Французская элегантность. Это не остается без внимания, когда Пэнси идёт по платформе 9 и ¾.

На неё оглядываются вчерашние однокурсники, девочки перешёптываются, обсуждая перешитую по фигуре форму. А Пэнси понимает, что ни за что не вернулась бы на дополнительный курс, не узнай она случайно, что Драко Малфой продолжит своё обучение.

Попытка номер бесконечность оказывается на удивление удачной.

— Не найдётся ли в вашем купе места для меня? — говорит Пэнси, обратив взгляд к Драко. Всего одного ответного достаточно, чтобы двое находящихся в купе ребят молча покинули его.

А Пэнси и Драко остаются одни, сидя друг напротив друга, в ожидании когда тронется поезд.

В купе тесно, жарко. Воротник собственной рубашки точно удавка. Пэнси распахивает мантию и ослабляет узел галстука. Пейзаж за окном плывет, но она не знает точно, пошёл ли поезд или ей только кажется.

— Ты прекрасно выглядишь, — эти слова вовсе не иллюзия, по крайней мере, Пэнси видит, как шевелятся его губы. Других слов и не нужно. Миг, и она на одном диванчике с Драко. Близко-близко. И он готов поклясться, что эта девушка владеет искусством бесшумной трансгрессии. Вздох, и она сидит на его коленях. Осторожно ведёт языком, утопая в уголке вздрогнувших губ. Теперь сладко ему, а в её памяти всплывают странные образы и желание сравнить с событиями последнего лета.