Страница 8 из 71
Адала усердно трудилась, не жалуясь, и ее вера не поколебалась. Само исчезновение поддержки племен убедило ее, что она была права. Все знали, что путь к истине был узким и непростым, а дорога к заблуждению была легкой. Единственное, о чем она сожалела, так это о предательстве своего кузена Вапы. Он повернулся спиной к ней, к своему народу и своей родине, помогая чужеземным убийцам избежать правосудия. Его поступки были непростительными.
Спустя несколько дней после того, как он привел лэддэд в долину, Вапа вернулся. Он выехал прямо из прохода, ясным днем, с открытым лицом, чтобы все видели. Разгневанные воины хотели убить его как предателя, но Адала объяснила им, что он не был достоин даже этого. Она повернулась к нему спиной. Остальные последовали ее примеру. Вапа проехал сквозь лагерь в открытую пустыню, и ни единый взгляд не провожал его. Его фигура уменьшилась до силуэта, а затем расплылась на жаре, замерцала и исчезла. С тех пор больше никто не входил и не покидал запретную долину.
Закончив с омовением, Адала аккуратно стряхнула руки над чашей, чтобы каждая капля вернулась внутрь. Воды здесь было в изобилии, но привычки жизни в пустыне были незыблемыми. Она подняла взгляд, когда глухой топот копыт возвестил о прибытии всадника. Это был Тамид, Вейя-Лу из клана Покорителей Туч.
«Маита! На наш охотничий отряд напали!»
Она быстро встала. — «Лэддэд?»
«Нет. Зверь!»
В отличие от сердца пустыни, предгорья кишели дичью. Тамид с отрядом из троих охотников добыли оленя и кабаниху в каменистой расщелине к востоку от лагеря. На обратном пути с разделанными тушами на охотников напали. Двоих людей сбросили с коней, и существо утащило их дичь. Мало какие животные были достаточно смелыми, чтобы атаковать вооруженных конных людей. И еще меньше кто был достаточно сильным, чтобы утащить две туши за раз.
Адала спросила, не было ли это существо пустынным леопардом. Длинноногая кошка размером с осла практически вымерла в пустыне, но могла все еще ошиваться в тени гор. Тамид поклялся, что этот зверь не был леопардом, хотя и ходил на четырех лапах. Никто из его отряда никогда не видел ничего подобного. Он оставил остальных выслеживать зверя, а сам вернулся, чтобы доложить Адале.
Такое существо было слишком опасным, чтобы позволять ему оставаться так близко к лагерю. Адала отправила Тамида собрать еще людей. Существо требовалось убить.
Когда Тамид вернулся с одиннадцатью конными людьми, он был удивлен, увидев, что и сама Адала оседлала Маленькую Колючку, свою неутомимую серую ослицу. Она отправлялась с ними, и, как обычно, была не вооружена. Люди не стали терять время на протесты. Она была Маита, и делала то, что считала нужным.
Тамид повел их на юго-восток вдоль подножья гряды низких холмов. Почва была каменистой. Земля была густо усеяна кактусами и колючими кустарниками цвета кости, заставляя коней осторожно выбирать путь. Острый нюх Адалы почувствовал сильный запах спасателя. Она заметила небольшую посадку этого вечнозеленого кустарника и запомнила это место, чтобы вернуться сюда позже. Из спасателя она могла бы приготовить естественную дезинфицирующую мазь для ран, а ее запасы сильно истощились после недавних сражений.
Когда кочевники добрались до того места, где Тамид разделился со своими спутниками, они остановились. Один из людей поднес к губам короткий изогнутый бараний рог и издал протяжный звук.
Меньше чем через минуту, спереди и выше послышалось ответное мычание. Склон был крутым. Ослица Адалы шла увереннее, чем кони, и опередила их, но вскоре все они с трудом поднимались вверх, нагнувшись вперед, чтобы сохранять равновесие. Неустойчивые камни скатывались по холму за ними. Вдали снова прозвучал рог, дважды, уже более настойчиво.
Они прошли милю, прежде чем заметили двух размахивавших мечами над головами всадников. Тонкие клинки без гарды отражали заходящее солнце и вспыхивали маяками. Адала стучала Маленькую Колючку по заду своей палкой. Преданная ослица ускорила шаг, оставив коней позади.
«Где он?» — спросила Адала.
Один из всадников указал мечом на залитую солнцем вершину у себя за спиной. — «Вон за тем гребнем, Маита».
В конце еще одного крутого подъема группа вышла на плато порядка ста метров в длину и сорока в ширину. На дальнем краю их поджидал последний член охотничьего отряда Тамида. Он был на коне, его лук был натянут. Его цель была скрыта за нагромождением камней, но ее присутствие было очевидно. Конь лучника, обученный стоять спокойно перед лицом практически любой опасности, перебирал копытами и шарахался, мотая тупой головой.
«Маита, держись подальше!» — крикнул лучник, не отводя взгляда. — «Оно может прыгать далеко!»
Она подтвердила, что поняла его предупреждение, но хлопала Маленькую Колючку, подгоняя ее вперед. Ослица фыркала и упиралась. Невозмутимой даже в присутствии грифонов, Маленькой Колючке не нравилось то, что находилось впереди. Адала бранила ее, точно та была непослушным ребенком и хлестала по бокам своей палочкой. Ослица продвигалась вперед, покорная, но несчастная.
Адала знала всех зверей, что бродили по пустыне, но никогда не видела ничего похожего на животное, сидевшее на низком возвышении на самом краю выступа. Оно было добрых двух метров длиной, и покрыто темным красновато-коричневым мехом. Кошачьи уши торчком странным образом сочетались с собачьими мордой, лбом и ясными карими глазами. Передние лапы были вдвое короче мощных задних лап. Приближение Адалы заставило его зарычать, обнажив длинные желтые зубы.
«Убей его», — скомандовала Адала.
Лучник отпустил тетиву. Стрела была снабжена охотничьим наконечником в форме двух миниатюрных скрещенных мечей. Она летела прямо в самую грудь твари. Зверь оставался на месте, пока стрела не оказалась на расстоянии руки, а затем схватил древко прямо в полете. Потрясенные его сверхъестественной быстротой, кочевники лишь затем увидели, что его передние лапы имели подобие пальцев.
Люди разразились проклятиями. Кроме Адалы. — «Копья!» — приказала она. — «Насадите это чудовище!»
Всадники толпой двинулись вперед. На зверя были направлены полдюжины железных наконечников копий. Существо выронило стрелу и прижало подбородок к камню.
«Не… надо…» — проскрежетало оно.
Нападавшие потрясенно замерли.
«Ты разговариваешь?» — спросила Адала.
Свесив черный язык, зверь кивнул, подражая жесту людей. — «Не… надо… убивать… меня», — сказал он, не сводя карих глаз с лица Адалы.
Матери Вейя-Лу не была ведома нерешительность. Призвав силу своей маиты, она приказала людям отойти назад. Тамид запротестовал, но она оборвала его.
«Уходите, я сказала. Те, Кто Наверху, не позволят причинить мне вред».
Не переставая ворчать, люди развернули своих коней и двинулись к дальнему краю уступа. Там они остановились. Несмотря на ее требование, дальше они не уйдут. Некоторые держали луки в руках, наложив стрелы, на всякий случай.
«Ты должна верить», — сказал зверь. Он говорил медленно, каждое слово явно требовало огромных усилий.
«Кто ты?»
Существо крадучись спустилось с возвышения. Проползя на животе, оно остановилось в полутора метрах от Адалы. Маленькая Колючка отчаянно дрожала, но не убегала. Адала услышала скрип натягиваемых до отказа тетив за спиной, но сосредоточила все свое внимание на существе. Она повторила свой вопрос.
Существо ответило, и Адала раскрыла от удивления рот. — «Как это случилось?» — спросила она.
Зверь несколько секунд рассматривал Адалу в упор, а затем потерся головой о землю. Его расстройство было трогательным. Очевидно, его способности говорить было недостаточно, чтобы ответить на ее вопрос. И снова она мгновенно приняла решение.
«Ты пойдешь с нами. Если будешь вести себя как тот, кем ты себя объявляешь, все будет хорошо. Но если я выясню, что ты лжешь, я сдеру с тебя шкуру заживо».
Кочевники на другом краю уступа в изумлении наблюдали, как она приблизилась, прошла мимо и спустилась по крутому холму вместе со странным чудовищем, бежавшим, словно домашнее животное, по пятам за Маленькой Колючкой. Несмотря на то, что все они прекрасно ее знали, Адала Фахим все еще была способна удивлять. Ее маита и в самом деле была могущественнее любого злого заклинания. Они сопроводили ее обратно в лагерь под пламенеющим закатным небом. Высокие облака, закрывавшие западную треть неба, пылали рубином и золотом, странная картина для глаз кочевников, привыкших к девственной чистоте свода над сердцем пустыни.