Страница 7 из 71
Новое волнение возникло далеко от гранитной платформы. Эльфы в конце толпы встали. Словно волна, это движение распространилось от задних рядов к передним. Все глаза повернулись в сторону этого возбуждения.
«Беседующий! Беседующий идет!»
Гилтас приближался, опираясь на короткий деревянный посох. Целитель Трусанар следовал за ним по пятам, наблюдая с мрачным беспокойством. Толпа расступилась перед Беседующим, все эльфы кланялись, когда он проходил мимо. В двадцати шагах от гранитной плиты, он остановился.
«Большое собрание», — произнес он, улыбаясь. — «Кажется, я потерял свое приглашение. Как можно проводить Синтал-Элиш без Беседующего с Солнцем и Звездами?»
Кериан спрыгнула с каменной плиты. Прыжок с двух с половиной метров подогнул ее колени и раскидал ближайших эльфов. Она поспешила к Гилтасу. Он взял ее за руку, предвосхищая попытку обнять себя за талию, чтобы поддержать. Словно возглавляя королевскую процессию, они вдвоем подошли к основанию гранитной плиты. Портиос спустился. Гилтас радушно приветствовал его.
«Я так понимаю, ты хочешь одолжить мою армию. Зачем?»
«Чтобы освободить нашу родину от захвативших ее отбросов!»
«Стоящая цель. Но что насчет остального нашего народа?»
«Мы примем любого, желающего присоединиться к нам».
Гилтас выпустил руку Кериан и показал на собравшихся вокруг них. — «Никто не сомневается в храбрости наших сограждан, но они безоружны и не обучены», — сказал Гилтас. — «И они повстречают врагов на каждом шагу этого пути, а оказавшись дома, армию врагов, объединенных ненавистью к нам».
Портиос напомнил им о Бианосте, квалинестийском городе, вырванном им из лап Самувала. Вдохновленные примером крошечного отряда повстанцев Портиоса, горожане восстали и свергли своих бандитских господ.
«Их отвага будет записана в анналах нашего народа», — согласился Гилтас. — «Но они были там, в городе, под вражеской пятой. Никто не просил их совершить марш на сотни миль, развернуться, совершить марш обратно, а затем сражаться. То, что ты предлагаешь, это безумие».
«Ты предлагаешь лучший выбор, Великий Беседующий? Эта долина мертвая. Если наш народ останется здесь, то умрет и ничего не достигнет!»
Гилтас слегка вздрогнул, и Кериан поняла, что он старался подавить кашель. Повысив голос, насколько только мог, он обратился к собравшимся.
«Мой народ, нас изгнали из земель наших предков, и мы подверглись гонениям со стороны всевозможных варваров. Эта долина — наша судьба. Там, где мы сейчас стоим — единственное место на всем континенте, которое мы можем занять. Больше оно никому не нужно. Я не отрицаю его недостатков. Оно таит секреты столь темные, что самые сведущие наши мудрецы еще не постигли их, но я верю, что они смогут. Как я все вижу, в этом укрытии мы залечим свои многочисленные раны и станем сильнее. Так же, как день сменяет ночь, так же и судьба рас меняется. Сегодня наша раса в упадке. Завтра нам станет лучше, а после тысячи завтра мы вернем то, что потеряли. Но только если у нас будет гавань, из которой мы начнем!»
Собрание заревело. Эльхана аплодировала проницательности Беседующего, но Портиос сделал презрительный, пренебрежительный жест.
Когда шум стих, Самар спросил: «Беседующий, как насчет тех, кто хочет идти? Ты будешь их удерживать здесь?»
«Я никого не буду держать насильно. Но даже если все до единого уйдут, я останусь в Инас-Вакенти».
Собрание снова погрузилось в шумные дебаты. На вершине плиты спорили Самар и Таранас. Хамарамис спустился, чтобы стать рядом с Беседующим. Портиос, как и Кериан, наблюдал за Гилтасом. Эльхана какое-то время слушала толпу, улавливая настроения, изучая выражения лиц; затем она спрыгнула с задней части плиты. Минутой спустя, она подошла и переговорила один на один с Гилтасом, а затем снова вскарабкалась на плиту.
Когда Самар понял, что она пытается обратиться к толпе, он поднес к губам бараний рог и задул. Высокий завывающий звук эхом пронесся по проходу. Толпа успокоилась.
«Эльфы Кринна», — сказала Эльхана, — «останемся мы или уйдем, ничто не поможет, если мы нарушим свою сплоченность. Наши нации пали, потому что были разделены. Мы не должны снова оказаться разделенными. Но есть способ позволить всем сделать выбор».
Она подняла руки. В каждой был камень. Один был гладким голышом обыкновенного белого кварца; другой — грубым обломком сине-серого гранита. — «Пусть каждый эльф найдет камень. Синий гранит для тех, кто хочет остаться в Инас-Вакенти, белый кварц для тех, кто присоединится к нашему священному походу на Квалинести. Ни один выбор не будет связан с обвинениями. Каждый выбирает свою собственную судьбу, и этот выбор — окончательный».
Гилтас похвалил за эту идею, но Кериан не видела резона ждать. Почему бы собранию не разделиться немедленно на две группы?
«Такой выбор не следует делать в спешке, в пылу возбуждения», — пояснила Эльхана. — «Поиск камня даст каждому эльфу время на раздумья».
Гилтас постановил, что голосование состоится послезавтра на рассвете. Все вернутся на это место и сделают свой выбор. Те, кто проголосуют уйти, должны будут сделать это немедленно.
Синтал-Элиш подошел к концу. Трусанар протянул чашу Беседующему. В ней было еще белое лекарство.
«Я полагала, ты отдыхаешь», — сказала Кериан. — «О чем ты думал, придя сюда таким образом?»
«Я думал о будущем».
«Ты не устал разговаривать подобным образом?» — проворчала она.
«Каким образом?»
«Как предсказатель… или артист низкопробной драмы».
Он улыбнулся. — «Быть Беседующим требует драматизма».
Их возвращение в лагерь проходило среди счастливой толпы верных и преданных подданных Беседующего. Они не понаслышке знали, что их король разделил все трудности изгнания. Когда опасность от кочевников была величайшей, Гилтас Следопыт повел свой народ вперед, не думая о собственной безопасности. Хотя он носил мантию легендарных правителей, таких как Сильванос и Кит-Канан, Гилтас доказал, что не уступал им в мужестве и величии.
Их вера была столь трогательно глубокой, что Кериан не могла ее выносить. — «Гил, у тебя есть какой-то план для тех, кто остается? Что ты собираешься делать?»
Он сжал ее руку. — «Послезавтра я пересеку реку Львицы и поведу нашу нацию в Инас-Вакенти».
Шедший рядом с ними Хамарамис воскликнул: «Великий Беседующий, разве это мудро?»
«Да. Мы слишком засиделись на пороге. Пришло время вступить во владение нашим новым домом».
«Если он не овладеет нами», — мрачно сказала Кериан.
Ветер дул из Алия-Алаш, словно долгий выдох. Воистину, дыхание Богов! Порывистый ветер трепал установленные в центре прохода ветхие палатки. Пятнадцать сотканных из темной шерсти конусообразных укрытий образовывали полукруг. То были последние остатки некогда могущественных сил, преследовавших эльфов на всем пути из Кхури-Хана. Кочевники сражались с необычайной храбростью и свирепостью, но лэддэд пережили их. С неба спустились грифоны, на одном из которых сидел омерзительный демон. Когда он велел кочевникам убираться, большинство так и поступили. Отступление было не сложно оправдать. Так много погибло, сражаясь с лэддэд, некоторым из племен потребуются годы, чтобы восстановиться.
Адала Фахим погрузила руки в мятый медный таз. Чуть теплая вода жгла ее исцарапанные пальцы, пока она смывала толстый слой глубоко въевшейся грязи. Известную как Вейядан, «Мать Вейя-Лу», ее позже стали называть Маита из-за божественной неизбежной судьбы, что направляла ее в войне против лэддэд. От божественности мало что осталось; был лишь бесконечный изнурительный труд. В тот день, когда лэддэд вошли в Алия-Алаш, Адала начала возводить стену поперек прохода. Некоторые из бывших ее последователей вернулись, чтобы помочь. Немногие из них были воинами, большинство были пожилыми людьми, все еще верившими в ее божественную миссию. От рассвета до заката они таскали камни с окрестных склонов. Без строительного раствора и инструментов, они выкладывали камни протяженной пирамидой, с основанием шире, чем вершина. К этому моменту, стена была высотой по голову и длиной в сотню метров. Проход был шириной в милю. Оставалось еще изрядно работы.