Страница 47 из 71
«Он не может», — ответ был крайне серьезен. — «Вы встретите его, если пожелаете. Он эльф среди эльфов».
Это было чересчур. Гилтас отмахнулся от безумца и направился прочь. — «Играй свои игры с кем-нибудь другим. Мне нужно заботиться о королевстве».
«Нет, не нужно».
Улыбка на лице Гилтаса замерла, и он оглянулся. — «Что ты сказал?»
«Этого королевства больше нет. Пока мы беседуем, вы лежите, умирая, на соломенной постели в Долине Молчания».
Несмотря на эти возмутительные слова, Гилтас не рассмеялся. Спокойная уверенность в голосе незнакомца заставила его задуматься. Но дворец вокруг него был материален, его волос касался слабый ветерок при прохождении придворных, и он цеплялся за реальность, которую видел.
«Если вы — Балиф, почему так хорошо выглядите? Герой Сильваноса был поражен ужасным проклятием и умер в изгнании».
«Моя смертная жизнь давно закончилась. Моя внешность такая, какой я ее выбрал, так же, как и ваша. Сейчас вы выглядите полным сил и здоровья, но на самом деле, вы практически кожа и кости, и едва можете дышать, ваши легкие сильно испорчены».
Отрицая все это, Гилтас снова собрался отвернуться, но Балиф взял его за руку. С мягким, но непреклонным давлением, рука Гилтаса была поднята к его собственному горлу. Бившийся там пульс, и в самом деле, было очень медленным, очень затрудненным.
«Ваша жизнь угасает. Когда это случится, вы сможете проследовать со мной в следующий мир».
«А если я откажусь?»
«Тогда вы будете вечно странствовать по этой земле, еще одна неупокоенная душа в Долине Молчания».
Гилтас вспомнил ужасающее одиночество, которое он ощущал в призраках долины. Это воспоминание пришло вместе со всеми остальными. Его любимый город, дворец, все эти люди — они не были плодом магии, а лишь созданными им самим иллюзиями. Его город был стерт с лица Кринна. Одинокое и смертельно больное, его сознание отыскало несколько последних мгновений мира перед тем, как поддаться смерти.
«Не так я ожидал умереть», — прошептал он.
«Так редко бывает. Пойдем».
Гилтас уклонился от протянутой руки Балифа, но проследовал за сильванестийцем в тронный зал. Свободный от посетителей, зал был не больше, чем эхом в его сознании, слабой копией того, что было утеряно навсегда. Балиф запрокинул голову, оценивая огромные размеры зала и колонны из золота и полированного кристалла, что поднимались к сводчатому потолку, раскрашенному в тона летнего неба.
«Как красиво», — сказал он, как и все, прежде незнакомые с великолепием Квалиноста.
«Было». — Слезы смочили щеки Гилтаса. — «Могу я кое-что спросить?»
«Можете спросить. А я могу не отвечать».
«Почему ваша судьба такая тайна? Вы были среди величайших эльфов эпохи. Почему вас отправили в забвение?»
Статный сильванестиец наградил его таким пристальным взглядом, что Гилтас подумал, что мог обидеть его.
«Вы отправляетесь в путешествие в неизвестность, и это единственный терзающий вас вопрос?» — произнес Балиф.
Гилтас смущенно пожал плечами. — «Мне всегда это было интересно».
Балиф поведал историю своего возвышения, своего падения и о своей жизни после того падения. Многое из этого соответствовало слухам и предположениям, в которые был посвящен Беседующий с Солнцем и Звездами, но причина и финальные последствия изгнания Балифа потрясли его до глубины души. Он отвел взгляд, на пол, колонны, куда угодно, лишь бы не на тень древнего героя.
«Мне жаль тебя», — сказал он.
«Как только ты покидаешь мир смертных, жизненные заботы становятся всего лишь суетой и абсолютно неважны. Так было со мной, так будет и с тобой. Пойдем, осталось мало времени».
Трон Квалинести стоял на помосте, омываемый золотистым светом. Его позолоченная спинка, вырезанная в форме солнца, отражала свет с болезненной яркостью. Балиф протянул руку к пустому креслу.
«Вот ваш портал, Беседующий с Солнцем и Звездами. Вам нужно всего лишь воспользоваться им, и все ваши заботы закончатся».
Все его заботы закончатся. Это одновременно утешало и ужасало. Гилтас не хотел умирать, не хотел покидать Кериансерай. И так много осталось несделанного. Храбрый страдающий народ нуждался в его предводительстве. Но он был так болен. Иллюзия или нет, ощущение свободного дыхания было пьянящим. Он ощущал себя молодым и здоровым, как и следовало. Все, что ему нужно было сделать, это сесть на свой трон и борьба закончится.
Звук голосов тянул его ближе к помосту. Голоса шли от сияющего трона, говоря все разом, но не в унисон. Этот звук напоминал рокот океанских волн, ритмично и успокаивающе поднимаясь и опускаясь. Скоро он станет частью этого звука, его собственный голос вольется в этот хор мертвецов.
Следопыт.
Он остановился. Этот голос пришел не из трона. Он неуверенно бросил взгляд на Балифа. Сильванестиец вглядывался в дальний конец иллюзорного зала. Там не было видно совсем ничего. Изображение зала приемов просто таяло в темноте.
Гилтас Следопыт, вернись!
Голос был незнакомым, но сильно тянул его. Его нога, поднятая, чтобы шагнуть на помост трона, снова опустилась на пол.
«Идем», — торопила тень Балифа. — «Присоединяйся к нам».
Он хотел, хотел стать единым с такими величайшими эльфами прошлого, как Кит-Канан, Балиф, Сильванос, Сильверан, и с теми, кто был очень дорог его сердцу — его отцом и его матерью, которая погибла вместе с Квалиностом, чтобы спасти всех их. Это счастливое воссоединение требовало от него сделать единственный шаг на помост и сесть на свой трон.
Гилтас Следопыт, именем богини, я приказываю тебе! Вернись!
С понимающей улыбкой, Балиф сказал: «Ступай с богами Великий Беседующий. Больше ты меня не увидишь».
Тело сильванестийца побледнело до полупрозрачного силуэта, а затем исчезло. Все вокруг Гилтаса, напоминавшее красоту Квалиноста, также растворилось, становясь сбивающим с толку беспорядочным нагромождением серого и коричневого, прежде чем постепенно превратиться в лоскутную крышу его палатки в Инас-Вакенти. Над ним плавало лицо женщины-человека. Завитки белых волос обрамляли сморщенное обеспокоенностью лицо.
Губы женщины шевелились, но он не мог разобрать слов. Делая дрожащий вдох, он прохрипел: «Что?»
Женщина резко скрылась из его поля зрения, и ее место занял кто-то, кого Гилтас знал. Кериан, обветренная и загорелая, стала на колени у его постели и взяла его лицо в свои руки.
«Кто тебе сказал, что ты можешь умирать?» — прерывисто произнесла она. В ее глазах блестели слезы, и Гилтас забеспокоился. Львица никогда не плакала на публике.
«Не плачь, любовь моя», — проскрежетал он. — «Я встретил Балифа. Он поведал мне свою правдивую историю».
Она обозвала его дураком, и он улыбнулся, довольный, что развеселил ее.
Этот глубоко личный момент нарушило возвращение женщины-человека. Он положила ему на лоб влажную тряпку. Кериан представила ее как Са'иду, верховную жрицу Храма Элир-Саны.
«Она спасла тебе жизнь», — добавила Кериан.
Он чувствовал странную противоречивость от того, что был спасен. В руках у него была вечная слава Квалиноста. А теперь у него была лишь стерильная безысходность Молчаливой Долины.
Нет, не только это. Он взял Кериан за руку. Его собственная была холодной, но ее была теплая как солнышко.
«Ты слышала, как я звал тебя?» — спросил он. — «Я воспользовался каменной платформой».
«Конечно. Я прибыла так быстро, как только могла», — ответила она, улыбаясь.
Его глаза закрылись, и Кериан посмотрела на Са'иду. Жрица сжимала кулон, который носила на шее. Обычно, этот амулет из золота и сапфира был скрыт у нее под мантией, но сейчас она крепко держала его в правой руке. Глаз Элир-Саны, символ богини-целительницы.
«Он будет отдыхать. Его душа едва не отбыла, но он вернулся». — Са'ида рассматривала истощенное тело Беседующего. Эльфы от природы были стройными, более грациозной расой по сравнению с людьми, но Беседующий с Солнцем и Звездами выглядел не больше, чем скелетом под тяжелыми одеялами. Во сне он выглядел еще хуже, чем многие виденные ей трупы. Она покачала головой. — «Чахотка — отвратительная болезнь среди моего народа. У вашего же она омерзительна».