Цена высшему образованию

- А как на это посмотрит зять? Я не прочь была бы. Дочь, конечно же, согласиться, куда деваться, я в этом нисколько не сомневаюсь. Дочь есть дочь.

- Я поговорю с ней.

- Попытайся.

Я стал укладываться на ночь. Как только печь потухла, холод стал выпирать со всех углов, будто его кто-то качал насосом. Лучший способ избавиться от дрожания -это напялить на себя теплую одежду и накрыться шерстяным одеялом с головой.

"Надо бы пол поставить. Земляной пол во второй половине двадцатого века - это уже что-то музейное, это может быть, где-то в Африке, но не в центре Европы, - размышлял я под шерстяным одеялом. - Если только я стану с каждой получки понемногу откладывать, хотя бы по десятке, то можно не только полы поставить, но и ремонт сделать, ведь дом не ремонтировался с тех пор, как был построен отцом".

Утром я уже был у сестры. Сестра сидела, щелкала семечки в жарко натопленной комнате.

- Возьми мать к себе хоть недельки на две, пока не кончатся морозы.

- Надо бы, конечно, мать у нас одна, я знаю, что она мерзнет, но все дело в том, что ты после ее смерти наследуешь этот дом и поэтому тебе надо проявлять больше заботу о матери, чем мне. Я и так ей помогаю, когда тебя нет. Она одна, ей скучно. Приходит ко мне и просит: дочка, поговори со мной, тоскливо как-то у меня на душе. Я начинаю с ней разговор, развлекаю ее, а она всякий раз тебя начинает вспоминать. Она тебя любит больше, чем меня. Вот ты ей и помогай, заботься о матери родной. А если не можешь, откажись от дома в мою пользу, но в письменной форме. Я не такая дура, меня не проведешь.

Я тут же побежал к Мите, соседу договариваться о том, чтобы тот сделал перегородку.

- Эта работа будет стоить десять рублей, - сказал Митя, выдающийся столяр.

- Митя, прошу тебя, сделай эту проклятую перегородку, как можно быстрее. Зима на носу, а ее еще оштукатуривать надо. Мать, сам понимаешь. Боюсь, как бы не замерзла. Я с тобой рассчитаюсь в следующую субботу. В четверг у нас получка в школе.

- А что - зять не может сделать перегородку? это же пустяк. День работы, − сказал Митя и его глаза заблестели деревенской хитрецой, означающий - деньги на бочку, тогда и договор будет заключен с обеих сторон.

- Ладно, подождем недельку, − сдался я, а Митя протянул мне руку. - Ты, Митя, не веришь мне? Боишься: не отдам.

− Да не, что ты. Ладно. К понедельнику перегородка будет готова.

− Ну, спасибо.

Сестра была классическим мастером в области деревенских интриг и не только в своей семье, но и во всей округе. Обладая исключительно хорошим нюхом, определила, что брат уже находится у матери и немного должно быть расстроен, что не удалось договориться по поводу перегородки с Митей, так как у брата в карманах ветер гуляет, налила мужу стакан бормотухи, а потом сказала:

− Сходи, пристыди братца, а то он уж больно нос стал задирать. Если не знаешь, как это делается - научу.

− Я сам могу научить. Налей ишшо.

Он сухо поздоровался, уселся без приглашения за стол в бараньей шапке, надвинутой на лоб, и тупо уставился на меня. Я лежал на кровати одетый и ждал, что он скажет.

- Ну, чо, ученый человек? почему ничего не сделано? Иде перегородка. Рази так относятся к матери родной?

- Ты ведь мог бы сделать, кум, это же так просто. Тут нужны руки и топор. Это такой пустяк!

- Если пустяк - сделай сам, - отрезал зять. - Либо заплати. Тогда сделает любой, в том числе и я. Ты - барин, у тебя денег куры не клюют. Мы и так маме помогаем. Всегда, когда ей одиноко, она к нам приходит: тебя ведь нет. Ты все налетами, как красно солнышко появляешься и тут же исчезаешь, а ей живая душа нужна.

- Если вы ей помогаете, то, почему бы вам ни взять ее к себе недельки на две, пока не кончатся крещенские морозы?

- А ты свою сестру спроси, хочет ли она этого. Вы родные - договоритесь. Но ты свою сестру плохо знаешь, как я вижу. А потом мать спроси, хочет ли она этого? Не лучше ли ей дровишек прикупить, да перегородку нанять сделать? А что ты Митю посылаешь просто так, на словах? Хоть пятерку бы дал в качестве аванса, тогда другое дело.

- Кум, у меня сложилась тяжелая ситуация, дело в том...-, и тут я запнулся, что дальше говорить, не знал.

- Какая еще ситувация? Заплати деньги и дело в шляпе. А ситувацию выброси из головы. Ты ученый человек, у тебя денег - куры не клюют, а ты какую-то ситувацию мне суешь. Было бы у меня столько грамотности, я бы дворец построил, а не то, что какую-то паршивую перегородку. А, в общем, делай, как знаешь, ты ученый, тебе виднее, а мы народ темный. На нас где сядешь - там и слезешь.

− Ну и семейка, − сказал я с обидой в голосе, хотя где−то, в чем−то ты и прав.

На следующий день утром я побежал к двоюродной сестре Аксинье занимать пятерку на дорогу уже во второй раз.

− У нас получку задерживают, − стал я врать, поскольку никакого другого выхода у меня не было. Я должен был вернуться в Тячев в этот день во что бы то ни стало.

- Не стоило беспокоиться, братец, разбогатеешь,- отдашь. Знаем мы вас, ученых: в голове густо, а в кошельке - пусто. Самогоночки хочешь? угощу. Огурчик соленый, картошечка...своя, - чем плохо, а? Усе советская власть дала: ешь, пей, да смеши людей. Наш самый большой и самый богатый начальник, колхозный бригадир, сказал, что такой вкусной самогонки и такой вкусной женщины, как я, нигде нет. Честное слово, я не обманываю тебя. Теперь он у нас частый гость. Мужик он, правда, не ахти, но жить дает, не душит, как других. А мне что? с меня не убудет, правда? Это самая простая расплата. Задрала юбку и все. Не всякую женщину бригадир балует.

- Он тебе что-нибудь подбрасывает?

− А как же! натурой. Я ему натурой и он мне натурой, все как полагается.

***

Я тяжело переживал, что не способен сделать такой пустяк, как нанять человека, чтоб тот сделал матери перегородку в прихожей. Работыто там на несколько часов. А мать страдает. В большой комнате холодно зимой. А после установки этой злополучной перегородки, получится комнатенка два на два, чуть больше чем в могиле, где всегда тепло и уютно, только этого человек уже не ощущает. И тут я впервые понял, что сам-то я ничего не умею. Вдобавок ни инструмента, ни материала, а в голове один марксизм. Скоро перевалит за третий десяток, а я палку перепилить не могу: все мои способности полностью проглотил марксизм.

И в школе за нелегкий труд мне платят жалкие гроши, да еще требуют, чтобы я лгал на каждом шагу, туманил мозги подросткам. Но выхода просто не нет. Университетский значок ярко сверкает на груди, вызывая уважение окружающих. Не каждый знал, что учитель стоил столько же, сколько уборщица, у которой, однако же, были и привилегии. Уборщица могла управиться за два часа, а потом пойти и в другое место, где у нее тоже была такая же ставка  60 рублей.

***

Наступил день получки. День получки - это всегда праздник для советского человека. Мужики его праздновали одинаково: открывали бутылку и пускали по кругу, а потом открывали вторую. Некоторые потом приползали домой на четвереньках. Жены лупили их скалками, но все же принимали, отмывали, поили рассолом, укладывали в мягкую постель. Муж все же и отец детишек.

Многие жены шли на хитрость: дежурили у касс в день получки и тут же отбирали деньги у мужа, любителя православной. Это касалось больше рабочего класса, а всякий нищий советский интеллигент в день получки обязательно купит батон вареной или копченой колбасы и маленький торт для любимой жены, а то и бутылку сухого вина прихватит.

Я тоже ждал получки, и она у меня уже была расписана до копейки. Я только не предусмотрел расходы на выпивку и закуску среди своих сотрудников, как бы забыл, что еще не обмыл свой открытый урок, данный еще в прошлом учебном году.

Деньги принес директор школы Биланич.