Страница 27 из 54
— К бою! — Унгерн передёргивает затвор карабина, отряд повторяет действия командира. Сотня растягивается вдоль увала, готовится встретить врага несколькими залпами, крутнуть коней и галопом лететь вслед далеко оторвавшемуся каравану.
Китайцы шли на рысях — тремя колоннами по три в ряд. В бинокль мелкие всадники в фуражках, с погонами на гимнастёрках, сидящие на мохнатых монгольских лошадях выглядели сущей пародией на российское казачество. А уж лежащие на плечах косоглазых мечи дадао развеселили барона неимоверно. Бежать от этих клоунов? Чёрта с два!
Разглядев немногочисленного врага, китайцы радостно заорали и, повинуясь команде командира, стали на ходу перестраиваться в лаву. Беспорядочно паля из винтовок, они подняли лошадок в галоп и решительно, хоть и не слишком умно, атаковали вверх по склону.
Унгерн дал им добраться до середины холма:
— По-о мое-е-й ко-о-ма-а-нде-е! За-алпо-ом! Два-а за-алпа-а ! А-а-го-о-нь!
И вскинул карабин к плечу.
Когда в центре вражеской лавы полетели в разные стороны «лебели», фуражки и широкие лезвия мечей, с диким визгом покатились убитые и раненые кони, барон рванул из ножен стремительную тяжесть златоустовского клинка.
— А-атря-ад! В ата-аку, ма-арш! — и шпорами послал жеребца вперёд.
Разгоняясь под гору, буряты выли волками, казаки орали «Ура»!
Китайцы, сгрудившись, рвали удилами губы лошадей, пытаясь повернуть и пуститься прочь от накатывающей русской конницы. Кому-то это даже удалось. Уже выбирая, на ком из мелких противников развалить фуражку в первую очередь, барон заметил свежую колонну врага, обходящую место сражения стороной.
Менять что-то было уже поздно. Унгерн крепче сжал конские бока шенкелями, привстал и взмахнул шашкой.
Две сотни китайцев, собирающиеся окружить и добить наглых русских стали разгонять лошадей для ужасающего удара во фланг и тыл попавшего в западню противника, когда на гребень холма две взмыленные четвёрки гнедых лошадей вынесли пару лакированных шарабанов. Скрипнув рессорами, экипажи развернулись, возничие откинулись назад, повисли на поводьях, на скаку осаживая распалённые упряжки. Коляски ещё покачивались, а над сложенными кожаными тентами заплясали весёлые вспышки дульного пламени. Два снятых с захваченных японских транспортов «гочкиса» с дистанции в полторы сотни метров кинжальным огнём ударили во фланг китайской колонны.
— Ровнее подавай! — прикрикнул на второго номера Николай, аккуратно поворачивая ствол пулемёта вдоль того, что несколько секунд назад было подобием конного строя.
Вырвавшиеся из-под убойного огня и из мешанины рубки единичные китайские всадники уже начали было надеяться на спасение, когда у них на пути появились группы аратов в войлочных шапках и лисьих малахаях. Монголы спокойно, без суеты перебили беглецов и досмотрели финал сражения с высоты окрестных холмов.
Похожий на Будду нойон подъехал к Унгерну и вернувшемуся в седло советнику, снял шапку и поклонился.
— Ты передумал? — спросил барон.
— Будда послал мне знамение, – ответил монгол. — Ты действительно несёшь в себе дух великого хана!
— Давно было знамение? — заинтересовался Николай Михайлович.
— Только что. — Не моргнув глазом заявил узкоглазый пройдоха.
Во время переговоров между представителями Китая, Монголии и Российской империи глава делегации Срединного Государства господин Ли Сюань принялся было возражать против включения в новую страну внутренней Монголии. Ему ответил один из советников наместника Сибири и Дальнего Востока, тот самый, что мог общаться без переводчика.
— Как печально то, что в современном Китае больше не чтят великого Цинь Шихуанди, — скорбно покачал он головой.
— Как не чтят? В Китае всегда почитают великих предков!
— В великой мудрости своей жёлтый император определил северные границы Чжун Го, повелев возвести вдоль них Великую Стену. Если вы почитаете заветы предков, предоставьте северным варварам их варварские делишки, сосредоточьтесь на главном. Стена, например, уже тысячу лет стоит без ремонта. Внутренняя Монголия, внешняя — какое дело великой державе до этой мышиной возни?
— Вы уже оторвали от нашей империи Маньчжурию! — взвизгнул загнанный в угол китайский чиновник.
— Мой друг, — устало улыбнулся ему в ответ Николай, — мы лишь выполнили указ императора Каньси, который запретил ханьцам жить на территории Маньчжурии.
— Но вы выселили оттуда всех жителей! — продолжил резать правду-матку китаец.
Николай вздохнул, и развёл руками:
— Увы, мы не смогли найти там ни одного маньчжура.
Богды-хан Монголии, великий, не знающий поражений полководец Унигер-Баатор согласно кивнул, по традиции не проронив ни слова. Это порадовало китайских представителей, они слишком хорошо знали мерзкую привычку этого деятеля общаться при помощи пушек и винтовок его солдат.
День медведя.
Вид на сверкающую озёрную поверхность, обрамлённую с одной стороны крышами домов и контор, с другой — буйной зеленью не вырубленных ещё лесов, действует умиротворяюще, но особого умиротворения в помещении нет
— Айзек, задача была поставлена чёрт знает когда, а результата до сих пор нет. Хотя о чём это я? Есть результат, только совсем не тот, что нам нужен! В нашем флоте больше нет броненосца с названием «Техас». И войны с Россией тоже нет. Как так получилось, Айзек?
— Небольшая навигационная ошибка, Дэвид!
Мужчина с сигарой вальяжно забрасывает на полированную столешницу длинные ноги в узких брюках и щёгольских чёрно-белых штиблетах:
— Первый раз слышу о навигационной ошибке, допущенной взрывником.
Айзек слегка вздрагивает, но интонацию не меняет:
— Парень просто не учёл линию перемены дат, Дэвид, и эта старая лохань рванула на сутки раньше, чем вошла в Охотское море. Было бы что жалеть! Построите новое корыто, больше и красивее прежнего. В конце концов, должны же наши корабелы на чём-то тренироваться!
Несколько колец табачного дыма устремляются к потолку, сигара нависает над массивной пепельницей чернёного серебра, роняет столбик светлого пепла.
— Надеюсь, в этот раз ошибки не будет, Айзек. Когда «Орегон» придёт в Петропавловск?
— Завтра, Дэвид. Но взрыв спланирован на второй день визита – во избежание всяких случайностей.
— Смотри Айзек, третью попытку тебе придётся выполнить самому.
— Дэвид, маминым здоровьем клянусь!
— А мама твоя останется со мной, и здоровье её будет прямо завесить от твоей работы. Ты понял?
***
— Капитан, сэр! На горизонте вход в Авачинскую бухту!
Капитан поворачивается к стоящим на мостике офицерам:
— Господа, мы всё-таки сделали это! А ведь кое-кто считал, что корабли этой серии не способны к дальним океанским походам!
Броненосец береговой обороны «Орегон», продавливая тяжкой тушей холодные волны Охотского моря, приближается к цели своего путешествия. Порывы ветра срывают с его труб клубы дыма и уносят в сторону открывшегося берега.
В отличие от недалёкого солдафона, командующего броненосцем, штурман Моня Либинский понимает, какой шанс уйти под волну имел их низкобортный корабль с чудовищными, не по росту, орудиями главного калибра. А ведь ещё предстоит обратный путь!
Возвращаться «Орегону» не придётся, вот только даже те, кто так тщательно планировал визит, не догадываются, почему.
Отстреляв положенное число выстрелов салюта российскому флагу, получив должное количество бабахов ответного приветствия, броненосец в сопровождении лоцманского катера выходит на рейд Петропавловска. Селение не поражает масштабами, но берег усеян яркими пятнами — кучками стоят и идут куда-то местные жители.
Капитан опускает бинокль:
— Они так радуются нашему прибытию?