Страница 13 из 54
Затем — взрыв, такой же странный и непонятный, как всё происходящее — скорее тягучий хлопок, над развороченной изнутри палубой «Асамы» поднимается столб серого вонючего пара, который мгновенно формирует плотное облако. Это облако лёгкий ветер гонит прямо на стоящие на якорях корабли. На крейсерах и миноносцах раздаются крики ужаса. Плотный пар скрывает от наблюдателей картину окончательной гибели родоначальника новой генерации броненосных крейсеров.
Ужас проходит — пар пахнет…
— Он пахнет сакэ! — вдруг вскрикивает кто-то на палубе.
— Какая страшная смерть… — шепчет адмирал, стараясь дышать через ткань на рукаве мундира, но это не помогает. Через каких-то десять минут надышавшиеся парами спирта команды становятся неадекватны. Счастье, что русские плотно сидят в запечатанной их же руками гавани и не могут внезапно напасть на беспомощных героев империи восходящего солнца. Тем временем вентиляторы, которые никто не догадался отключить, закачивают пары спирта вглубь отсеков, котельных и машинных отделений, артиллерийских погребов. Между тем слой битума, отделяющий агрессивную шимозу от стали снарядных корпусов, тонок и непрочен…
***
Транспорты с десантом накрыла волна не столь высокой концентрации.
Полковник императорской армии может забыть, как его зовут, но о своём долге помнит всегда:
— А п-почему мы до сих пор не можем выполнить приказ императора, да живет он вечно?
— П-потому что носатые северные в-варвары не пускают нас к п-п-п-причалам!
Капитан транспорта тоже помнит о своём долге.
— П-почему для того, чт-тобы выполнить свой д-долг, я д-должен искать какие то п-причалы? — изумляется полковник.
— Д-действительно, — вместе с ним удивляется капитан. Он делает открытие:
— Варвары не способны совместить порыв высоких чувств стремящихся к исполнению долга сынов Ямато, и законы физики, их ущербные мозги не способны даже сравнивать длинное и тяжёлое, но мы-то сделаны их другого теста! Полковник, долг гонит вас и ваших солдат на берег?
— Да! — восклицает полковник, так и не вспомнивший, как его зовут.
— Тогда собирайте своих солдат на баке!
— Где? — не понял сухопутный крыс.
На носу — терпеливо поясняет капитан. Мы добавим к силе духа действие силы инерции! Методом наложения векторов мы добьёмся нужного результата!
На пояснение гениального плана командам и десанту двух оставшихся транспортов не потребовалось много времени. Капитан занял место у машинного телеграфа, сжал рукоятки, и с высоты мостика оглядел заполнивших носовую часть воинов империи.
— Для нас нет преград в этом мире! — прошептал он, и выкрикнул: — Банзай!
Рванул рукояти машинного телеграфа на «самый полный» и повернулся к рулевому, любуясь его мужественным лицом.
— Прими ещё пол румба вправо, сынок — ласково сказал он, взглянув на приближающийся берег.
***
Очнувшиеся в ужасном состоянии команды боевых кораблей с удивлением увидели обсохшие во время прилива на мели транспорты и множество разбросанных вокруг них тел в мундирах императорской армии. Делать в этих водах было уже нечего. Медленно и печально японские боевые корабли разводили пары, выбирали якорные цепи, разворачивались и один за другим медленно начинали движение по извилистому фарватеру. Миноносцы первыми преодолели узости и прибавили хода. Вот головной с разгона разрезал первую крупную волну, над острым форштевнем поднялся фонтан брызг, будто отвечая ему, из носового артиллерийского погреба вырвался фонтан пламени. На миноносце сдетонировали боеприпасы. Мощи пятидесятисемимилимитровых унитаров не хватило для того, чтобы разорвать корабль на части – взрыв только пробил дыру в днище. Изящный маленький корабль осел носом, зарылся в волны и будто нырнул, махнув на прощание пером руля идущему следом мателоту.
И будто подал сингнал — чудовищные взрывы начали один за другим сотрясать корабли эскадры, от малейшего толчка взрывались снаряды первых очередей, ждущие своего часа у орудий, детонировало содержимое артиллерийских погребов. В течение часа отряд, посланный адмиралом Того для обеспечения захвата передовой базы в Корее, перестал существовать.
***
В ожидании чашки чая капитан первого ранга Руднев свободно расположился в одном из кресел своего бывшего салона.
— И что, Александр Васильевич, Балк так и не признался, что делал с японскими кораблями?
— Вовсе нет, Всеволод Федорович, он как раз рассказывает с удовольствием, проблема в том, что на трезвую голову объяснить не может, — печально разводит руками Колчак.
— Не вижу проблемы, — улыбается Руднев, — Балка напоить хоть и нелегко, но вовсе не потому, что оказывается. Хлебного вина, правда, много уходит…
— Пробовали, Всеволод Федорович. Тогда мы его не можем понять.
— Ну я не знаю, — морщится Руднев, — тогда, верно, нужно и самим напиться.
— Я тоже так решил, — соглашается Колчак.
— И рассказал?
—Да.
— И вы поняли?
— Да.
— Так что же он сделал, мерзавец этот великолепный?
Колчак пожимает плечами:
— Видите ли, Всеволод Фёдорович, наутро ни я, ни прочие принимавшие участие в экспериментах офицеры не можем вспомнить того, что услышали вечером…
— Да-с, ситуация… — понимающе кивает Руднев и отхлёбывает чай из поданного вестовым стакана. — А почему у капитана крейсера первого ранга подают чай с сухарями, да ещё и без сахара?
— А это вторая загадка, Всеволод Фёдорович. Ни на «Варяге», ни в городе не осталось ни фунта сахару, ни грамма дрожжей. Куда делись — никто не знает. Может быть, кроме пьяного мичмана Балка. Трезвый не знает, я интересовался.
Превозмогалово, часть вторая
Суровый с похмелья наместник задал жару всем — выстроенные на внешнем рейде корабли в три слоя прикрывают противоминными сетями, увольнения на берег запрещены, а бдительность пинками поднята на такую высоту, что с уровня моря без бинокля уже и не разглядеть. Досталось и гарнизону — на береговых батареях и прожекторных постах суета и имитация бурной деятельности. Скачут и бегут посыльные, трезвонят телефоны — красота и отдых руководящего сердца. Впрочем, всегда найдётся кто-то, кто этот праздник попытается испортить.
— Всё равно батарея с Электрического утёса стрелять будет в час по чайной ложке — налюбовавшись поднятой суетой с поста на Золотой горе, вздыхает генерал Белый.
— Почему? — сурово насупив брови поворачивается к нему новый наместник.
— Стреляет она дымным порохом, Ваше высокопревосходительство. Залп, другой, много — три, и садись ждать, пока дым не развеется.
— Так… — задумался наместник. — Сегодня же вечером у меня соберите технических специалистов, проблему надо решать, причём срочно! Империалистическое отечество в опасности!
Окна в кабинете затянуты плотными шторами так, что на улицу не пробивается ни лучика света — по команде наместника в Порт-Артуре по ночам введена полная светомаскировка. Надо же, слово какое придумал, затейник, чтоб ему пусто было! Муж пьяный до дому не дойдёт — так и не найдёшь его, тьма на улицах египетская. Клиенты шлюх на панели ощупью выбирают! Дожили, прости Господи!
— Таким образом для переделки казённой части орудий на нитроцеллюлозные пороха потребуется значительное количество времени.
— Точнее! — прерывает доклад наместник.
— От одного до двух месяцев, — мямлит начальник артиллерийских мастерских.
— Однако, точность у вас! Если бы артиллеристы стреляли так, как вы работаете, они бы без японской помощи город в щебёнку разнесли. Даю неделю на переоборудование, не сделаете — под трибунал пойдёте!
Генерал Стессель покашлял для сосредоточения, и поднял руку, как гимназист на уроке:
— Позвольте, Ваше Высокопревосходительство?
— Слушаю, — неохотно соглашается наместник.
Стессель встаёт, одёргивает мундир, и продолжает, теребя пальцами левой руки лампас на штанине.