Страница 10 из 54
— Зря вы так, — немедленно оглянулся старый знакомец, — вовсе незачем обижать этих славных животных!
— Садитесь, Николай — вспомнила вдруг Вера Алексеевна имя случайного собеседника. Ой, случайного ли? — подумалось вдруг.— Поговорить нужно.
— Отчего бы и не поговорить с такой очаровательной собеседницей, — широко улыбнулся попаданец, и легко запрыгнул в коляску. Элегантный экипаж застонал рессорами, заскрипел лакированной кожей кузова, опасно накренился, но выдержал.
***
Сердце, несчастное больное сердце немолодого уже генерала давешней мухой стучало в грудь коменданта. Немного утешал тот факт, что изнутри. Если б наоборот — просто ложись и помирай. Верный Водяга вовсе испереживался — за кормильца-благодетеля, и за себя, бедного (не успел ещё состояния нажить, не успел, а теперь, может статься, и не успеет). Каково это — своими ушами слышать, что объём — слово-то какое подобрал нерусское! — невыполненных работ наместник будет сравнивать с уровнем благосостояния ответственных лиц! Это, если подумать, подрыв устоев, на святое ведь замахнулся, ирод. А что делать?
— Ох, Господи, за что караешь? — Стессель стащил с головы фуражку и осенил себя крестом — вдруг да поможет? Кроме Господа уповать уже и не знал на кого.
— Не забыть телеграммку отбить государю, может, найдёт укорот на супостата со знаком антихристовым…
От пережитого у коменданта разыгрался аппетит, поэтому из экипажа у ворот своего домика (после страшной беседы Стессель даже в мыслях опасался называть своё жилище особняком), он выбрался с неподобающей его положению поспешностью. Водяга не успел выпрыгнуть раньше патрона и поддержать его на ступеньках.
— Верунчик, душа моя, я голоден, как волк! — Воскликнул генерал, нетерпеливо двигаясь к комнатам супруги. Из боковушки выглянула дежурная сиротка:
— Вера Алексеевна заняты, у неё важный господин сидит!
От таких известий комендант раздулся, будто готовый к драке кобель, и ускорил шаг – вот и повод сбросить накопившуюся злость подвернулся. В конце концов, кто в доме хозяин? Он рывком распахнул дверь.
— Тебе стоит подумать о снижении веса, Анатоль. Ты так топаешь, что со стен скоро картины начнут падать. Судя по всему, шанс завести новые выпадет не скоро.
Жадно хватающий ртом воздух генерал шарил рукой на поясе в поисках рукояти шашки — напротив супруги по-хозяйски расположился штатский штафирка, жирная тварь, которую требовалось изрубить в капусту и немедленно выставить из дома.
— Позволь тебе представить МОЕГО гостя, Анатоль, — пропела супруга своим ангельским голоском, — Это Николай Михайлович, товарищ нового наместника. Представляешь, оказывается мы с его высокопревосходительством давние знакомые. Вы с Водягой пока идите в столовую, девочки там уже накрыли, а мы с господином товарищем наместника пока посплетничаем тет-а-тет, вспомним молодость, хорошо?
Генерал аккуратно выпустил из груди собранный для негодующего рыка воздух и кивнул:
— Как скажешь, дорогая.
— Какой ты у меня лапочка, — мило улыбнулась Вера Алексеевна, — идите уже, проголодались, небось.
Тихим зомби комендант покинул кабинет жены и двинулся в указанном направлении.
— Так что вот, всё, чего удалось на сегодня добиться, — закончила доклад госпожа Стессель.
— Нда… — покачал головой Николай, — как оно всё сюжетно завернулось. Как хоть к вам обращаться теперь, госпожа генеральша?
— А, — махнула изящной ручкой собеседница, — зовите Верой Алексеевной, привыкла уже.
***
Эпическая пьянка офицеров артурского гарнизона и Тихоокеанской эскадры по поводу прибытия нового наместника, им же и возглавляемая, подходит к концу. В вышине, среди переплетения голых ветвей, уже достаточно давно мелькает изрядно посиневший голый зад мичмана Пустошкина, но оставшимся на ногах участникам уже не до экстравагантных эскапад ужравшегося моремана.
— Кстат-ти, — концентрируя внимание волевым усилием, интересуется наместник, — А почему я до сих пор не видел капитана Руднева?
— А потому, что его с нами нет, и уже давно, — отвечает ему некий кап-три, тщательно пластая кортиком солёный огурец в наместнической тарелке (закуска заканчивается, тут уж не до субординации).
— Не понял, — удивляется Александр, — помер, что ли?
— Если и помер, то совсем недавно, — невозмутимо отвечает прожевавший захваченный ломтик моряк. Вчера в обед телеграмму из Чемульпо прислал.
— Как из Чемульпо? Почему до сих пор не отозвали?
— Так команды не было. — Кап-три невозмутимо плюхает на намазанный мёдом ломоть жареной свинины пару ложек чёрной икры и начинает всё это старательно пережёвывать.
— Непорядок, — возмущается Александр. — Крейсер спасать надо! И это, не справится Руднев без ковбоя, как пить дать, не справится. Запийсало!
— Слухаю, ваше… ик…ство!
— Штоб завтра утром на крейсере Варяг был мой тёзка, Колчак который. С диктаторскими полномочиями, блин. Пускай адмиральство зарабатывает, каналья.
— Будит исделано! — адъютант шатается, но служебное его рвение непоколебимо. – Разрешите сполнить?
— Валяй! — исполнив свой долг, Александр устало откидывается на спинку кресла, — Мать вашу, всё сам, всё сам… — и тянется за попавшей в поле зрения бутылкой.
***
Двадцать пятого января в капитанской каюте крейсера Варяг капитан первого ранга Руднев изумлённо взирает на невесть откуда оказавшегося в помещении смуглого человека в меховых одеждах. Лейтенант Колчак, до последнего момента считавший, что возглавляет экспедицию, занимавшуюся поиском пропавшей экспедиции де Толли, с не меньшим изумлением переводит взгляд с капитана Руднева на зажатый в руке лист бумаги. Бумага содержит приказ, предписывающий ему немедленно вступить в командование крейсером Варяг и любым (подчёркнуто) способом не допустить его захвата «богопротивными жёлтыми бибизянами» и «крыть япошек всем, что под руку подвернётся». Орфография документа настораживает, но подпись наместника и печать на месте.
— Чертовщина какая-то, я завтра в Якутск должен был добраться! — Жалуется лейтенант старшему товарищу.
— Вот так летят псу под хвост годы безупречной службы, — вслух думает о своём оскорблённый до глубины души Руднев.
— Господин капитан, я глубоко извиняюсь, и сочувствую, но вынужден выполнить полученный приказ. Всеволод Фёдорович, прошу проводить меня в кают-компанию.
— Один ты у меня остался, Гриша — боднул в плечо капитана второго ранга Беляева бывший командир отряда из двух кораблей капитан первого ранга Руднев, вытер набежавшую на глаза скупую мужскую слезу и выжал платок над пепельницей. Медная поделка китайских ремесленников наполнилась больше, чем наполовину.
— Однако это не повод так накушиваться, Всеволод Фёдорович.
— Как сдержаться, Гриша, — Руднев вцепился левой рукой в столешницу, и всё-таки обрёл утраченное было душевное равновесие.
— Ночей не спал, всё о корабле, о команде, да. А тут наместник, не говоря худого слова раз — и отобрал. И кого прислал? Какой-то отмороженный лейтенант в шкурах! Хорошо, без бубна. Как дальше служить, Гриша?
— Не волнуйся, Сева, всё разъяснится к полному твоему удовлетворению, я просто уверен в этом.
— Никто меня не понимает, — опять закручинился Руднев. — Прикажи катер подать, пойду на «Тальбот», Бэйли настоящий друг, он поймёт! — и бывший командир «Варяга», предусмотрительно придерживаясь переборки, двинулся на выход.
***
Капитан бронепалубного крейсера второго ранга «Паскаль» Виктор Сенье был доволен жизнью. Нестарый, хоть и не слишком большой корабль, неплохая команда, не доставляющая особых хлопот и спокойная жизнь стоящего в нейтральном порту стационера – нет, капитан Сенье был вполне доволен жизнью. К сожалению, в этой пасторали в последнее время стали возникать небольшие, но уже неприятные трещины. Отчего-то завозились на своих островах японцы. Видимо с похмелья на них начали орать эти бородатые русские. А теперь старший командир на рейде, капитан первого ранга Бэйли без предупреждения нанёс визит французскому коллеге. Зачем?