Страница 16 из 105
Так в сознании греков сложился образ Эгейской Анатолии XV-XIV вв. до н.э., с обжитым югом и плохо освоенным, малопривлекательным севером, среди которого возносила свои неприступные стены Троя VI, вошедшая в греческие сказания под именем построенной Посейдоном Лаомедонтовой Трои.
Полученную картину дополняют и конкретизируют свидетельства греческих архивных документов XIV-XIII вв. до н.э., выполненных линейным письмом Б. Этими документами подтверждаются широчайшие контакты Микенской Греции с Передней Азией и Египтом, проявляющиеся не только в многочисленных заимствованиях культурных терминов [Masson, 1967; Гиндин, 1967, с. 167 и сл.; Иванов, 1977, с. 19 и сл.], но и в известных случаях проживания в греческих городах Пелопоннеса и Крита людей с переднеазиатскими и египетскими личными именами. Среди этих примеров, собранных Ландау и Лурье [Landau, 1958, с. 271 и сл.; Лурье, 1963, с. 172 и сл.], для нас особенно интересны прямые совпадения с именами, отраженными в хеттских текстах (значения хеттских имен даны по Ларошу), например: KN Dv 1272 a-ti-ro, rpeH.’ AvnXoc - хет. Hantili; PY Cn 40 389 ma-u-ti-jo ~ хет. Mahuzzi, имя писца [Laroche, 1966, c. 109]; KN Y 159 wa-si-ro ~ хет. WaSili [Laroche, 1966, c. 206]; PY Aq 64, Cn 719 ka-do-wo - хет. Kadu, также Kaduwa, имя царя Кархемыша [Laroche, 1966, c. 91]; KN Ap 618 ti-wa-ti-ja, cp. анатолийские имена, образованные от лув. Tiwat «Солнце, бог Солнца», Tiwatawija, Tiwata-ziti «Человек бога Солнца», Tiwata-muwa «мощь бога Солнца» и т.д. [Laroche, 1966, с. 290]; KN As 1516 pi-ja-si-ro, PY Fn 324 pi-ja-ma-so, KN Ap 5748 pi-ja-mu-nu - по способу образования точно сопоставимы с хетто-лувийскими именами, содержащими глагольную основу pi-ja «давать», например, PijaSSili, Pijamu, Pija-tarhunda «Данный богом Тархунтом» и многие другие [Laroche, 1966, с. 68, 141, 177] (также см. [Гиндин, 1967, с. 138 и сл.]); наконец, некоторые авторы допускают родство PY Ер 212 mu-ti-ri, имя женщины, ср. греч. МирпХос - имя мифического возницы Пелопса, с хетгским именем Muriili [Иванов, 1977, с. 11] (против с указанием на фонетические трудности - [Лурье, 1963, с. 174]). Сопоставление этих фактов с данными археологии позволяет говорить о двух сторонах единого процесса сближения Греции с хетто-лувийским миром: наряду с широким проникновением ахейцев в Анатолию мы видим появление анатолийских уроженцев в ПилоСе и ахейском Кноссе. С XV в. до н.э. Эгейское море больше не разделяет, а связывает два мира, лежащие по его краям.
Уже в ходе дешифровки текстов линейного письма Б М. Вентрис и Дж. Чедвик выделили среди них серию табличек, содержащих прямые сведения о грабительских военных операциях ахейцев на востоке Эгеиды. Эти таблички упоминают о женщинах-рабынях (обычно в количестве одного-двух десятков вместе с множеством детей обоего пола), вывезенных в результате пиратских рейдов из различных малоазийских городов и соседствующих с побережьем островов. Среди них появляются «женщины из Милета» mi-ra-ti-ja, род. пад. mi-ra-ti-ja-o (PY Аа 798, Ad 380) = Mila liai, -âôn «женщины из Книда» в Карии ki-ni-di-ja, ki-ni-di-ja-o (PY Аа 792, Ab 189, Ad 683, An 292) = Knidiai, -âôn «женщины c острова Лемноса» ra-mi-ni-ja (PY Ab 186) = Lamniar, также женщины из г. Зефирии, как в древности назывался Галикарнасе, Ze-pu2-ra3, род. пад. ze-pu2-ra-o (PY Аа 61, Ad 664) = Zephur(i)ai, -âôn. Об их статусе говорит несколько раз употребляющийся в аналогичных случаях обобщающий термин ra-wi-ja-ja, род. пад. ra-wi-ja-ja-o (PY Аа 807, Ab 586, Ad 686), читающийся lawijajai «плененные, захваченные в качестве военной добычи» и являющийся прилагательным от греч. Xr|ia, Дор. Хта «добыча» из lawja [Ventris, Chadwick, 1973, с. 124 и сл., 159 и сл., 410; Chadwick, Baumbach, 1963] (более подробно см. [Гиндин, 1991, с. 48 и сл.]). М. Вуд отмечает совпадение ареалов микенских находок в малоазийских городах, включая Милет, Книд, Мюзгеби (Галикарнасе) с пилосскими обозначениями мест, откуда в Грецию вывозились рабыни [Wood, 1985, с. 159]. Это соответствие позволяет рассматривать указанные города как своего рода опорные пункты-крепости для набегов на соседние районы и одновременно как торговые колонии и порты, через которые в Грецию отправлялись предметы импорта и военная добыча. Женщины обозначаются в качестве «милетянок», «книдянок» и т.д. не потому, что они были родом из этих городов (едва ли греки могли захватывать кого-то в рабство из обитателей своих собственных городов-крепостей, населенных ими в течение десятков и сотен лет), но скорее по названию тех торговых пунктов, через которые они были вывезены, возможно, рабских рынков, где они были проданы.
Всю эту историческую реконструкцию замечательно подтверждает одно место из «Илиады», а именно XX,191-194, где Ахилл, повествуя о своем походе на Лирнесс, город на юге Троады, замечает: «...я его разрушил... а женщин-пленниц (Xr)id5ac беуиушкас) угнал, лишив свободы». Фигурирующий здесь редкий поэтический термин Xr|idc < lawiad-, образованный от того же Xr|ia «добыча» и служащий специальным обозначением взятой в плен женщины, представляет точный синоним и словообразовательный вариант к пилосск. lawiaja. Включенный в описание опустошительного ахейского набега на анатолийский город, он, по-видимому, может рассматриваться в качестве весьма архаичного элемента гомеровской лексики, восходящего к словарю ахейских героических песен микенской эпохи.
Среди пилосских обозначений рабынь-чужестранок выделяются формы a-64-ja, род. пад. a-64-ja-o (PY Аа 701, АЬ 515, Ad 315, Vn 1191), читающиеся, как доказал Дж. Чедвик, Aswiai, -don [Chadwick, 1968, с. 62 и сл.]. Это определения для женщин, вывезенных из региона, название которого позднее трансформировалось в греческое название для всей Малой Азии - 'Aolct. В антиковедении общепринято сопоставление этого топонима с хет. ASSuwa, наименованием огромной конфедерации западномалоазийских малых государств, выступивших против Хеттской империи в середине - второй половине XIII в. до н.э. (см. [Georgacas, 1969], а также в следующей главе). Касаясь судьбы пилосских рабынь из «Азии» в древнейшем значении этого слова, нельзя не вспомнить один греческий миф, имеющий прямое отношение к данной теме. Это рассказ о сестре Приама Гесионе ('Hoiovri), захваченной спутником Геракла Теламо-ном во время нападения на Лаомедонтову Трою и увезенной им в Грецию (Арс1. 11,6,4). Имя этой героини как разлученной со своей родиной малоазийской пленницы прозрачно толкуется благодаря глоссе Гесихия, объясняющего 'НоюуеТс в смысле «(эллины), обитающие в Азии». «Гесиона» значит просто «асийка», «женщина из определенной части Анатолии». Это слово может быть возведено к местному лувийскому прообразу вроде А$$юл?а-vana «уроженка страны А£?ми>а», построенному по той же модели, что и /Шига-и'ала «житель Ассура, ассириец» и др. (см. [Гиндин, 1967, с. 103]). Поэтому образ и имя мифической Гесионы прямо сопоставимы с документальными данными об «асийских» пленниках в ахейском Пилосе.
Образования от топонима М$ича в ахейских текстах имеют особую ценность для анализа проблемы греко-малоазийских отношений в пору расцвета Микен. По-видимому, из этой области на Пелопоннес был перенесен культ малоазийской богини, именовавшейся в Пилосе ро-п-ш-уа а-л’-нч-уа (Гг 1206), т.е. Роша А.уича «Владычица Асийская», эпиклеза, которая, пережив века, в историческое время в форме Потукх ’Ао1(Х употреблялась как эпитет Афины и других богинь [Оео^асав, 1969, с. 70]. Очень популярным во всем ахейском мире, судя по текстам линейного письма Б, было имя «Асиец», представленное в двух видах записи а-64-уо
(КИ Се 261, РУ Сп 1287, Бг 324) и а-хШ-]о (КК Б! 1469, РУ Сп 285, МУ Аи 653). У Гомера тождественное имя ’ Аоюс носят два героя, оба жителя Малой Азии, союзники троянцев (II. XII,95; ХУ1.717 и др.). В специальной литературе часто высказывается мнение о первоначальном соотнесении названия 'Ао1а с территорией Лидии, где у течения р. Каистр лежал хорошо известный Гомеру “Аоюс Хегршу «Асийский луг» (II. 11,461) [Сео^асаз, 1969, с. 48 и сл.] (ср. [Роггег, 1924, с. 6 и сл., 16; Гиндин, 1981, с. 140]). При этом мы сталкиваемся с любопытным парадоксом. Дело в том, что хетты, в общем-то неплохо представляя себе все более или менее значительные политические образования на западе Анатолии, на протяжении ХУ-ХШ вв. до н.э. упоминают об Ассуве лишь в очень ограниченной группе текстов, отражающих факт выступления под этим названием против Хеттской державы сразу массы мелких прибрежных государств. Как увидим в главе 3, одни ученые относят это событие к позднему периоду существования империи хеттов - к середине или второй половине XIII в. до н.э., а другие - к самому ее началу, к последним десятилетиям XV в. до н.э. Но это значит, что в XIV и первой половине XIII в. до н.э. хетты как бы ничего не знают об Ассуве; между тем греки в это время везут из «Асии» рабынь, почитают «асийскую богиню», охотно дают сыновьям имя со значеним «асиец». В той же главе мы рассмотрим документ, наводящий на мысль, что микенские цари издавна поддерживали дипломатические связи с некой малоазийской династией, именовавшей себя «царями Ассувы», причем эти связи должны уходить истоками в десятилетия, когда для хеттов Ассува как особое государство будто и не существовала.