Страница 40 из 115
Иеремей Викентьевич прервался. Дышал он со свистом. Было видно, что человек устал. Все молчали.
— Дайте-ка мне ещё рюмочку, — повелительно сказал он, вытянув руку в сторону бутылок.
Хозяин быстро наполнил рюмку, а человек с усами и бородкой Наполеона Третьего поднёс её докладчику. Докладчик, явно не пьянеющий, но побледневший, медленными маленькими глотками выпил. Так пьют издавна либо безнадёжные алкоголики, либо люди, на которых водка как опьяняющий напиток не действует. Докладчик длинно и шумно выдохнул и мрачно улыбнулся.
— Чего притихли? — спросил он, ехидно усмехаясь. — Не зря, видно, говорят, что советские интеллигенты самые благодарные слушатели. Это потому, что они ничего не знают, поскольку без принуждения знать ничего не хотят. Это потому, что в головы им вбита кем-то такая наглая чушь, что истинные знания действуют на них угнетающе, от них они плачут, как обманутая девственница в первое блудное мгновение... Но к делу. — Субъект вытер вдруг вспотевшее лицо ладонью и смахнул этим жестом всю свою улыбчивость. — Знак ордена был тотчас же внесён в государственный герб и в государственную печать Российской империи. Звание Великого Магистра ордена включено было в официальный титул российского императора. Павел даже хотел его поставить на первое место, но Священный Синод отодвинул на последнее. Надо заметить, что тогдашний Священный Синод не представлял Православную Русскую Церковь, он надзирал над ней, но представлял именно широкие слои духовно обмирщившегося, даже почти атеистического, российского дворянства.
Вот вам и расклад сил в России перед нашествием Наполеона, которое, по замыслу столетиями поднаторевшего во многоходовых политических комбинациях Рима, должно было поставить точку на Москве как матери русских городов. По этой причине прошу вас припомнить, какую колоссальную энергию развивал не такой уж престарелый, как его рисуют, Кутузов, шестидесятилетний человек, против вторжения в Европу и его внезапную смерть в Бунцлау. Прошу также обратить внимание на такой малоизвестный факт, как явное ему покровительство Павла Первого, который разогнал почти всех, кому благоволила его матушка, возвышение Кутузова после убийства Павла Первого его истинным убийцей — Александром Первым. Отцеубийца назначил его ни кем-нибудь, а военным губернатором Санкт-Петербурга. Но в августе 1802 года вынужден был уволить Кутузова в его поместья из-за недовольства состоянием полиции и полным неумением вести дело, то есть в связи с ярко выраженной бездарностью. Советую присовокупить к этому ещё такой факт: от Павла Первого ещё в 1798 году был Михаилу Илларионовичу дан чин генерала от инфантерии и пожалован он был в кавалеры Большого Креста ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Прошу заметить, что мальтийцы не были единственными католиками, оседлывавшими Санкт-Петербург. В XVIII веке Папа Климент закрывает орден иезуитов и те, в основном через Польшу, перебираются в Россию. Прибывший в Петербург граф Шуазель-Гудье ещё при матушке Екатерине привёз некоего аббата Николя для воспитания русских детей. Великосветские мамы засыпали его своими детками. Аббат открыл на Фонтанке вблизи дворца князя Юсупова пансионат с неслыханной платой за обучение — более десяти тысяч в год. Католичество стало модным, жена безбожного вельможи Екатерины княгиня Голицына нашла себе наставника иезуита кавалера Догардта и сама приняла католичество. Прошу вас обратить внимание на один, казалось бы, незначительный факт, — Иеремей Викентьевич высоко поднял палец над столом и сделал паузу, — именно в этом пансионе учился князь Сергей Григорьевич Волконский, будущий муж Марии Раевской, дочери великого русского воина и гражданина Николая Николаевича Раевского. Его именем на Бородинском поле названа была слабоукрепленная батарея, которую Кутузов подставил под удар всей армии Наполеона. Многие, едва ли не почти все, осуждённые по военному мятежу 14 декабря 1825 года, воспитывались именно в пансионе популярного аббата. Уже при Павле Первом Екатерина была инертна к религии, открыто утверждалось, что между католицизмом и православием разницы нет. Новый цензурный устав не допускал ущемлений в высказываниях против какой-либо религии. Только критика, иногда и поношения против греческого исповедания проходили спокойно. Тут не лишне вспомнить старинную вражду Рима против Константинополя и рассматривание Римом православия как учения сектантского. Кстати, Четвёртый Крестовый поход был вообще против Византии. Крестоносцы захватили и разграбили Константинополь и создали Латинскую империю. Назначения и отзыв иерархов Церкви теперь производились императором в обход Синода по представлению министра духовного ведомства, возглавляемого человеком вообще атеистических воззрений. Намечалась даже во времена Николая Первого тенденция жестокого подчинения духовенства, поставленного деспотически над клиром и вообще всеми прихожанами в духе именно католицизма, полупренебрежительно относившегося к простым верующим. Из глубины новой российской государственной бюрократии вырастала фигура нового типа царствующей личности, стоящей и над мирянами и над духовенством, как бы превратившимся в своеобразного Папу, которому Римский Папа мог бы позавидовать. Римскому же Папе, как известно, вырасти до подобных масштабов не позволили светские владетели европейских стран, особенно те, кто вообще ушёл в протестанты.
Мне, однако, не хотелось бы уходить в сторону от нашей юбилейной темы. Я хотел бы только подчеркнуть, что диктатором именно того типа и собирался, судя по всему, воссесть Пестель, истребив в Петербурге всю царскую фамилию, столь к тому времени нерешительную и вяло проводящую петербургскую по духу политику колоссальной новодворянской, я бы сказал, мафии.
6
Заканчивал своё выступление Перемен Викентьевич уже при потемневших окнах, в которые начали посвечивать ледянистые осенние звёзды. Гостей сегодня было больше, и потому выглядели все они разнообразнее, чем в прошлый раз, когда я покидал высокое наше собрание. В шахматы сегодня играли уже не за двумя досками. Телефон пускался в ход из квартиры реже, но звонили сюда чаще. Где-то в уголке трое затеяли какую-то недавно появившуюся заморскую игру в карты. Шуток вполшопота почти не было. А возле стола озадаченно и мрачно сгрудились человек пять. Они чувствовали себя непривычно не в силу своей какой-то неуверенности, скорее всего — по вынужденности что-то говорить. А говорить им явно не хотелось. Некоторые тайком поглядывали на стены либо на потолок, и озадаченность чувствовалась в их взглядах. Иногда они задавали выступающему кое-какие уводящие в сторону вопросы. Но субъект гнул своё. Поэтому в воздухе витало некое ощущение западни, из которой не было желания слишком боязливо выбираться.
— Вы мне задавали тут некоторые недоумённые вопросы наводящего характера, — говорил субъект голосом человека, завершающего длительный следственный процесс, — на некоторые вопросы я ответил, на другие могу, как говорится, в частном порядке, то есть приватно. А пока я подведу итог моим размышлениям. Первое: мог ли Наполеон выиграть войну против России? Нет. В полном смысле выиграть войну против России никогда никто не мог и вряд ли когда-нибудь сможет. Вспомним татар, шведов, турок... Наполеону с его ничтожной для таких масштабов армией это было не под силу вообще. И конечно же, таким людям, как Талейран, Меттерних и Александр Первый или хитрейший и умнейший актёр и акробат Кутузов, это было ясно с первых дней. Великий и гениальный Наполеон против этих перечисленных мною людей выглядел со своей безумной затеей просто мальчишкой. Здесь даже ничего не нужно было знать о знаменитом зайце на берегу Немана при переправе. Совершенно явно за спиною, вернее, над его спиной возвышался некто неизмеримо более могущественный и умудрённый многовековыми опытами многоходовых исторических комбинаций. Я уже не говорю о тактической изощрённости Кутузова, которая превосходит даже мудрецов Альбиона. Вот он несёт главную ответственность за миллионы солдат и простых селян да горожан, погибших в этой войне, вернее, в этих войнах. Ответственность этой фигуры ещё более страшная, чем ответственность Наполеона. В сущности, кто такой Наполеон? — Субъект театрально выпрямился, умудрённо закрыл глаза и сам себе ответил, глаз не раскрывая: — Наполеон всего лишь высоко и однобоко одарённый мальчишка-корсиканец из вырождающегося дворянского рода, отсюда его невероятная бесчеловечность и глупая спесь. Наполеон к тому же и дикарь, грабивший величайшие культурные сокровищницы мира, совсем не понятно зачем истреблявший прекраснейшие города и сёла, издевавшийся над судьбами миллионов ни в чём не повинных людей. У него даже не было идеи, во имя которой он совершает эти преступления. Как, например, у Гитлера. У Гитлера была безумная, но чёткая идея. История женитьбы на Жозефине Богарнэ и вся его связь с этой фактически публичной женщиной говорит о его дурном плебейском вкусе. Наполеон на самом деле был далеко не умным, но сильно чувствующим человеком. Он ощущал над собою эту страшную власть, делающую его вздорным, но послушным подростком: недаром временами его подушка под утро была мокрой от ночных слёз.