Страница 33 из 136
— Вот слон, например, огромное животное, — смеясь, продолжила его мысль Ешода, — а питается травой и листьями.
— Он так создан. Попробуй, покорми леопарда соломой! — Викас тоже засмеялся. — На протяжении веков на всей земле идет спор между вегетарианцами и мясоедами. И те и другие правы по-своему.
— Викас! — торжественно произнесла вдруг Ешода.
— Да? Что случилось? — и он с интересом посмотрел на жену, оторвавшись от тарелки. — Что с тобой, дорогая? Отчего ты так загадочно на меня смотришь?
— Ничего! Просто я счастлива, что ты у меня есть. Что ты мой муж. Мне так хорошо с тобой!
Викас улыбнулся. Вытер салфеткой губы и отпил немного виски из хрустальной рюмки.
— Мне тоже хорошо с тобой. И у нас впереди вечность.
— Чай будешь?
— Да. Для расщепления жира нужен чай. Только, пожалуйста, зеленого, Ешода.
— Хорошо.
Через несколько минут она принесла чай и чашку молока с пшеничной лепешкой.
— Я смотрю, мои слова обрели плоть, реализовались! — воскликнул Викас. — Ты не пьешь чай. Правильно. Врачи…
— Викас! — вновь тем же тоном, что и несколько минут назад, произнесла Ешода, прервав его.
Супруг вновь удивился.
— Ты уже несколько раз называешь меня Викасом, а не Вики! — удивился супруг. — Произошли какие-то изменения… — он внимательно посмотрел на жену. — Ты что-то от меня скрываешь. У меня интуиция.
— Викас… — кротко сказала Ешода, — у нас будет… ребенок.
— Что?! — из уст супруга вырвался оглушительный вопрос. — Ребенок?
Он встал, подошел к ней и нежно обнял. Они присели на оттоманку и с минуту молчали. Первым заговорил Викас.
— У нас будет сын, мальчик, я знаю. — Он встал, взял чашку и допил остывший чай.
— А если девочка? — робко спросила Ешода.
— Девочка это хорошо, но дело в том, что будет-то мальчик! — убежденно ответил ей Викас и стал шарить по карманам. — Слушай, Ешода, где-то у нас были сигареты!
— Ты уже два года как не куришь, но я сейчас посмотрю на твоем столе.
Она вернулась с пачкой сигарет.
— Этим сигаретам уже два года. Я закурю одну, хорошо?
— Кури, — спокойно ответила ему жена.
— Ты молодец, Ешода, что родишь мне мальчика, я всегда считал тебя образцовой женой.
— А если будет девочка? — настаивала она.
— Не надо спорить, я все сейчас же выясню! — глупея от радости, остановил ее Викас и вскочил.
— Как ты выяснишь? — удивилась она.
— Подожди минуточку! — Викас вышел в гостиную и сиял телефонную трубку. Минуты две он стоял и слушал длинные гудки. Затем три раза произнес традиционное французское «Алло!». — Я его слышу! — сказал он жене.
Ей стало весело.
— Мальчик! — нежно кричал в трубку Викас. — Я жду тебя и очень люблю! Все будет хорошо. Будет мальчик, — заключил он и посмотрел на прекрасные ковры, словно увидев их впервые. — А у нас хорошие, добротные, истинно кашмирские ковры, Ешода! Нужен еще один. Для детской, чтобы он расстилался, как гульмарг, цветочный луг. Мальчик будет гулять по нему сначала, конечно, на четвереньках! — и он счастливо рассмеялся.
Ешода тоже была счастлива. Никто не мог так разделять ее чувства, как Викас.
— Викас, ты талантливый человек! Настоящий мужчина и экстрасенс! Но все же будет девочка! — дразнила она мужа, в то же время морально подготавливая его на тот случай, если родится дочь.
— Поверь! — убеждал он, впадая в детство. — Это мальчик, точно! У меня интуиция.
Ешода отвернулась, скрывая улыбку, и продолжала настаивать на своем:
— А я знаю, что девочка! Не спорь! Кому лучше знать! — она ликующе посмотрела на мужа.
Викас подошел к ней, снова обнял ее за плечи и тихо сообщил:
— Я же разговаривал с ним. «Папочка! — прошептал он мне. — Я вырасту и стану летчиком, как ты. Я буду, папочка, во всем подражать тебе», — так он сказал.
Вики отошел от супруги и сел в кресло.
— Да, и еще он добавил: «Но кроме одного: я обещаю не быть таким болтуном, как ты, папочка!»
Счастливые, Викас и Ешода смеялись до слез, глядя друг другу в глаза.
…Шли дни за днями, текло время. Все, как у Экклезиаста: все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь…
…На квадратах рисовых полей словно сошлись все сезоны: одни поля только еще распахивались, другие сверкали изумрудом влажных молодых побегов, третьи же отливали золотом созревшего риса. Среди полей были видны островки кокосовых пальм, которые размашисто размахивали под ветром своими веерными кронами, словно ветряные мельницы…
…Вайшьи — каста земледельцев с утра до ночи в полях. Земля кормилица, но вместе с тем и космос. И общение человека с Землей, с ее вечностью — основа его нравственности…
…Вертолет легко месит винтом горный воздух, преодолевая расстояние, управляемый летчиком по имени Викас, который взлетел бы на седьмое небо, но маршрут есть маршрут, и он, сжимая рычаг твердой рукой в кожаной перчатке, улыбался при воспоминании о том, что там внизу, на земле, его жена Ешода ждет ребенка. Она скоро родит ему, наверное, сына…
Время летело незаметно. Ананд целыми днями пропадал на работе. Забот прибавилось: началось строительство нового корпуса фабрики, а на днях пойдут первые поставки технологического оборудования. И он, так же, как и Викас — его случайный знакомый и прекрасный человек, ждал того времени, когда станет отцом.
Каждый день Деваки навещал врач — полная, средних лет женщина, очень добрая, внимательная, спокойная и вежливая. Она наблюдала за развитием ребенка в организме матери.
Раджа должен был скоро возвратиться из отпуска.
«Все же он послушался моего совета. Поехал, и не один, в штат Керала — край кокосовых пальм», — подумал Ананд и улыбнулся.
Солнце зашло за параллелепипед небоскреба, от которого упала тень, тяжелая, как чугунная плита. В изломах острых и прямых углов небоскребов, в их вертикалях и горизонталях, казалось, блуждало разочарованное лицо Ле Корбюзье. Троица высоких и стройных арековых пальм, словно гордые аборигены, ловили своими кронами искристую зыбь океана и ветер странствий.
Ананд задвинул ящики стола и стал поспешно собираться домой. В его сердце закрадывалось легкое волнение. Приближалось время родов. Надо побольше находиться рядом с женой.
Ананд, нажав на кнопку, вызвал лифт, двери которого легко распахнулись перед ним. Ананд спустился на первый этаж, вышел на улицу, сел в машину и поехал домой. Его мысли были сосредоточены на одном: лишь бы все прошло благополучно, а мальчик или девочка не столь уж и важно!..
На террасе Ананда встретил слуга и сообщил, что в доме все в порядке, а к госпоже пришел врач. Поблагодарив его, он быстро поднялся наверх. На его стук ответил приятный женский голос: — Можно войти!
Деваки сидела на оттоманке, откинувшись на ворох подушек. На ее лице при виде мужа расцвела улыбка, в которой угадывалась легкая тревога.
Он поздоровался и справился у доктора о здоровье матери и ребенка.
— Все очень хорошо, господин Ананд. Никаких отклонений. Развитие подходит к завершению, и на днях, видимо, ребенок войдет в наш суетный и прекрасный мир.
Ананд облегченно вздохнул и нежно посмотрел на округлившуюся Деваки, на ее большие глаза, в которых смешались радость и настороженность. Она смотрела на него, как бы прося защиты.
— Деваки, я рад, что вы чувствуете себя хорошо. Не бойся, я с тобой. Скоро нас будет трое! — Он подошел к ней и дотронулся до ее руки.
Она сильно сжала его руку своей горячей ладонью и немного задержала ее. Затем взяла веер из павлиньих перьев и принялась обмахивать им свое лицо…
Врач, облаченная в белый халат, с фонендоскопом на высокой груди, встала со стула.
— Я думаю, господин Ананд, что, для подстраховки и чтобы все было под рукой, как говорится, и надежно, вашу жену следует на эти предродовые дни поместить в больницу, — спокойно и рассудительно произнесла она.