Страница 5 из 66
Но поскольку в Ленинграде ждала меня супруга, на девушек я тогда не заглядывался, а любовался Прагой. Поразительно, сколько можно увидеть за две недели! Музеи, театральные представления, знаменитые кабачки! Мы ездили по городским окрестностям и катались на теплоходе по Влтаве, а еще совершали долгие, долгие прогулки: от Вацлавской площади — к Староместской, потом к Карлову мосту, на Малостранскую площадь, оттуда — на холм к Пражскому Граду, к собору Святого Вита, затем — вниз, к Валленштейнскому дворцу и по Летенской улице к Манесову мосту, за которым — чудо из чудес! — старый Еврейский город с кладбищем и могилой волшебника бен Бецалеля. А за еврейским городом — Парижская улица, и такие тут здания, будто и правда попал в Париж, а среди них — магазин богемского стекла, дорогой, не по студенческому карману, но хотя бы можно поглядеть. Парижская улица опять приводит на Староместскую площадь, к ратуше со знаменитыми часами и памятником Яну Гусу. Уже время обедать, и Тонда ведет меня в пивную «У супа», что на Целетной улице. Едим свинину с кнедликами, пьем пиво, беседуем. Меня удивляет, что в старых районах Праги в стены домов на уровне второго-третьего этажа вмонтированы стальные штыри, а между ними растянута прочная металлическая сетка. Тонда поясняет: здания крыты черепицей, давно не ремонтировались, и бывает, что черепица с них осыпается — сетка защищает головы прохожих.
Мы, избалованные Эрмитажем, в картинные галереи не ходили, посчитав, что будет вполне достаточно четырех музеев: Национального, Военно-исторического, Технического и Еврейского гетто. О последнем будет отдельный разговор: мы посвятили ему целую главу, ибо подобных музеев нигде в мире больше нет. Повторю еще раз: совсем нигде нет! Есть огромные музеи, полные сокровищ, и первые среди них — Прадо, Эрмитаж, Лувр и Британский музей. Есть музеи уникальные, например, единственный в мире средневековый парусник «Ваза» в Стокгольме или скальный город Петра в Аравии. Есть святые места, скажем, Киево-Печерская лавра или Стена Плача в Иерусалиме. Однако старинного еврейского города нет нигде, кроме Праги.
Национальный музей любопытен, но не более того. В величественном здании в торце Вацлавской площади собраны коллекции геологических, зоологических, исторических экспонатов, и удивляет не столько богатство этого собрания, сколько порядок и продуманность экспозиции. То же самое могу сказать о Военно-историческом музее, расположенном в старинном дворце на Градчанской площади: рыцарские доспехи, мечи, мушкеты, пушки и прочее оружие, — все блестит и сверкает, нигде ни пылинки. А вот Технический музей меня удивил. Он находится на окраине Праги в огромном здании современной постройки, и экспонатов там больше, чем в Политехническом музее в Москве. Превосходные коллекции образцов наземного, водного и воздушного транспорта (представьте, в огромном зале висит дирижабль!), а кроме того, отдельные собрания фото-и кинотехники, часов, пишущих машинок, телефонов и бог знает чего еще! Не удивлюсь, если нынче в этом музее хранятся компьютеры, начиная с первых ламповых машин и кончая современными ноутбуками и «наладонниками». К сожалению, во время последующих визитов в Прагу мне не удалось еще раз заглянуть в этот замечательный музей — он уже несколько лет закрыт на капитальный ремонт.
Театральную программу чешские ребята продумали очень тщательно — так как языка мы не знали, развлечения были визуальные и музыкальные: «Латерна магика» (что в переводе обозначает «Волшебный фонарь»), а также концерт средневековой музыки, где я, грешен, чуть не уснул, и рыцарские ристалища. Ну, тут уж было не до сна — звенели мечи и алебарды, стучали дубинки, а воздух оглашался боевыми воплями. Мы смотрели представление одной из первых групп, возобновивших искусство боя холодным оружием Средневековья. Нам повезло, ибо зрелище сие оказалось столь популярным, что бойцы разъезжали с представлениями по всей Европе, а в Прагу наведывались нечасто. Действо происходило во дворе Военно-исторического музея, на фоне его пестрых черно-серых стен. Сначала бились в парном варианте на мечах, секирах, палицах, алебардах; во втором отделении была представлена драка в кабаке между шайкой разбойников и благородными рыцарями — тут уже дубасили друг друга скамейками и переворачивали столы. Зрители были в полном восторге.
В наши дни мне не раз приходилось слышать и читать об ущемлении коммунистическим режимом демократических норм и свобод в Чехословакии. Наверное, так оно и было, но тогда, в 1967 году, в преддверии «Пражской весны», я видел, что «железный занавес» здесь гораздо менее прочный, нежели тот, что отделяет от мира наш советский заповедник. Помню, как-то раз Зденек решил проверить, все ли в его группе в порядке с загранпаспортами и визами. Ребята принесли паспорта, Зденек начал при нас их листать, и тут выяснилось, что буквально каждый юный чех в свои восемнадцать-девятнадцать лет уже побывал в двух-трех европейских странах: как минимум, в ГДР и ФРГ (Польшу они вообще не считали заграницей). У рыженькой девчушки Милены в паспорте просто свободного места не было — визы, визы: от Англии и Швеции до Югославии и Греции. Правда, Ирко потом мне шепнул, что Милене повезло, отец у нее дипломат. А я подумал, что мне, сыну полковника медицинской службы, никогда не попасть в те страны, где побывала юная Милена, да и детям моим это тоже не светит. К счастью, я ошибался.
Прага в то лето была обклеена афишами — ожидался показ фильма «Клеопатра» с Элизабет Тейлор. Ну до чего же мне хотелось его посмотреть! Как увижу очередную афишу с римскими воинами, галерами и Клеопатрой в роскошных одеждах, так сразу сердце начинает биться чаще и появляется какая-то горечь во рту: я ведь понимал, что в наши Палестины тлетворной продукции Голливуда никак не просочиться. Посмотреть здесь, пусть даже на чешском?.. Увы! Демонстрация фильма начиналась через неделю или две после нашего отъезда. Я поделился своей бедой с Тондой, тот подумал и спросил: не заменит ли мне «Клеопатру» западногерманский вестерн? И мы пошли на фильм о благородном Виннету (как же он назывался: «Твердая Рука — друг индейцев» или «Виннету — сын Инчу-Чуна»?), и Тонда, добрая душа, весь сеанс шептал мне на ухо перевод с чешского.
Что осталось у меня с тех времен? Пара фотографий, три письма, присланных Тондой, и черная кошка из пластика, которую он мне подарил… Летом 1968 года мой отец достал нам с женой путевки на воинскую турбазу в Карпатах. И вот однажды ночью, когда стояли мы лагерем на какой-то полонине, вдруг заревело в небесах, загудело над горами, и подумали мы в ужасе, что началась война, та самая Третья мировая, которой нас пугали. Утром, едва рассвело, мы, офицеры действительной службы и офицеры запаса, помчались в ближайший поселок, чтобы узнать, кто напал на нашу советскую родину и куда нам явиться, чтобы защитить ее с оружием в руках, а если понадобится, то и жизнь за нее отдать. Старшим по званию среди нас был подполковник: позвонил он куда следует и сказал: «Продолжаем отдых, ребята. Что было нужно захватить, уже захватили без нас».
Через месяц, уже в Ленинграде, получил я от Тонды последнее, третье письмо. Писал он о том, что мы, конечно, захватчики, что горько ему так думать о братском народе, что он прекрасно все понимает: «Ты, Михаил, ни в чем не виноват и остаешься мне другом». Добавлю — потерянным другом, ибо не знаю я, как сложилась жизнь Антонина Врбы, где он теперь и помнит ли нас, Михаила из Питера и жену мою Асю.
Я уже немолод и в жизни своей был только ученым и писателем. Я обычный человек; в диссидентах не числился, в партии не состоял, не лгал, не подличал, не лизал начальственных задниц. Но, думая об этом проклятом шестьдесят восьмом годе, я понимаю, что был тогда на грани бунта. А если бы мне выпала судьба отправиться в Чехословакию?.. Помню, как призвали и отправили в ЧССР таких же офицеров запаса, как я — и они покорились. А если бы послали меня?..
Нет, не пошел бы, ни за что и никогда. В Прагу с оружием?.. Что за бред! Какая дикая идея! Лучше уж отсидеть положенное, покинуть с «черной меткой» родину и куда-нибудь переселиться… Ну, хотя бы в Израиль, на землю предков.