Страница 98 из 111
Как бы иллюстрируя ситуацию, изложенную Ротмистровым, автор в предыдущем номере журнала («ВС», № 6, «Железный марш») привел малоутешительные данные о потерях танковой армии П. Рыбалко: «... Например. Только 3-я гвардейская танковая армия в 1943 году обновляла парк боевых машин на 90-100% 4 раза!». Подобное зачастую неграмотное применение танковых соединений даже в 1943 году (НВО, №16, 2003: «Период ученичества») подтверждает ставший уже хрестоматийным пример боев 3 гв. ТА на Курской дуге против ГА «Центр» (который я уже приводил ранее), когда танковая группа этой армии 10.8.43 г. в боях за высоту из 110 танков потеряла 100. Нечто подобное происходило и на участке ГА «Юг» — 503-й батальон тяжелых танков «Тигр» T-VI Е (45 ед.) только с 5 по 10 сентября 1943 г. уничтожил 501 советский танк. К сожалению, следует признать, что в 1943 году при ведении боевых действий наших войск «количественные» показатели, как правило, существенно преобладали над «качественными».
М. Ходаренок. «Второе Бородино на Прохоровском поле. После танкового сражения 12 июля 1943 г. обе стороны считали, что потерпели поражение». (НВО, №20, 2003).
Автор отметил, что «официальными советскими историками» контрудар 12 июля 1943 г. под Прохоровкой характеризовался, как «самое большое встречное танковое сражение Второй мировой войны», которое было «выиграно советскими войсками», а 12 июля 1943 г. — «переломный день в ожесточенных боях на южном фасе Курской дуги и в целом во всей Курской битве». В дальнейшем Ходаренок приводит официальные доклады Ротмистрова, Ватутина и Василевского, которые указанные выводы не подтверждают. 12 июля (24.00) Ватутин докладывает Сталину (боевое донесение № 00219): «... 13 июля следует ожидать продолжения активных действий противника на прохоровском и корчаковском направлениях». Автор продолжает: «С этого момента сразу начинаются очевидные нестыковки с официальной версией событий 12 июля. Если генерал Ватутин по-прежнему ожидает от немцев продолжения атак на прохоровском направлении, то, стало быть, нанесенные контрудары... никак нельзя характеризовать, как крупный успех оперативного значения». Автор обратил внимание, что в указанном докладе о «перешедшей с утра 12.07 в наступление 5 гв. ТА ... нет ни одного слова о выигранном сражении и тем более нет даже малейших намеков на то, что потом можно было бы трактовать, как «полное превосходство советского военного искусства...». Таким тоном скорее докладывают о собственных неудачах, нежели о блестящей победе над врагом... В общем, из текста боевого донесения штаба ВФ однозначно ничего понять нельзя... складывается впечатление, что речь идет не более чем о боях местного значения». Такая же трактовка событий изложена и в докладе Сталину 13 июля представителя Ставки ВГК маршала Василевского. «... Начнем с того, что маршал тоже не упоминает о крупнейшем танковом сражении Второй мировой войны. О битве под Прохоровкой — и это более чем странно, не говорится ни единого слова». Из доклада Василевского: «... Приступили к выводу Ротмистрова в резерв». Вывод автора: «... соединения и части Ротмистрова к исходу 14 июля 1943 г. не представляли из себя полноценной боевой силы... По докладам Василевского за 13-14 июля 1943 г. складывается впечатление, что в течение этих двух суток представитель Ставки ВГК и начальник Генштаба РККА оставался в неведении, что стал очевидцем и в какой-то мере участником танковой битвы, не имевшей аналога в истории войн и военного искусства». Далее автор приводит оценки этих событий командующего Степным фронтом И.Конева («...по существу предлагает неотложную помощь победителям»), члена Военного Совета Н.Хрущева («... положение (после 12.07 — B.C.) ухудшилось... положение-то сложилось грозное») и командующего ГА «Юг» Манштейна («... 14 июля корпус СС, развивая успех, достиг Прохоровки»). «... Подтверждением территориальных приобретений немцев в боях на южном фасе Курской дуги, в том числе и 12 июля 1943 г., служит прилагаемая карта». Эта хорошо выполненная «схема 1» показывает динамику действий 4 ТА Хота и опергруппы «Кемпф» на фронте Круглик-Безлюдовка (до 90 км), но из-за выбранного масштаба и излишней мозаичности изображения сам район боевых действий у Прохоровки, равно как и «наглядность территориальных приобретений немцев после 12 июля», просматриваются не лучшим образом. Читателям поэтому предлагается «схема 2» — о наступательных действиях 2 ТК СС непосредственно у Прохоровки (до момента отзыва корпуса из этого района боевых действий), которая более наглядно фиксирует его «территориальные приобретения» после 12 июля.
Завершается статья предположением автора: «... Когда стало ясно, что Курская битва в целом завершается крупнейшим стратегическим выигрышем, возник вопрос: какие же эпизоды оборонительной операции являются наиболее яркими, свидетельствующими о полном превосходстве РККА над Вермахтом... Наверняка в этой связи и было принято решение (причем на самом верху) засчитать Прохоровку в конечном итоге, как победу». М. Ходаренок угадал — именно так и родился очередной миф о частных победах на войне.
Однако есть одно замечание. Не совсем понятно (и не одному мне), кого автор имел в иду в подзаголовке статьи: «После танкового сражения 12 июля 1943г. обе стороны считали, что потерпели поражение». Думаю, что для такого утверждения оснований мало, ибо подобных документально подтвержденных высказываний наших военачальников не отмечено. Да и М. Ходаренок ни одного из них конкретно в статье не назвал. Что же касается немецкой стороны, то все непосредственные участники боев именно 12.07 с 5 гв. ТА такие оценки никогда не делали (Манштейн (ГА «Юг») — «развивая успех», Хот (4ТА) — «полный успех» и др.), так как после 12.07 2 ТК СС продолжал наступательные действия до момента получения приказа о передаче его в распоряжение ОКХ.
Алексей Филиппов. «Конец «Цитадели» («Известия», 8.07.2003)
Газета ограничилась публикацией небольшой статьи (120 строк), в которой отметила, что «... Официальная советская история изображала Курскую битву совершенным триумфом отечественного оружия; молодые постсоветские историки смаковали катастрофические потери советских танковых войск... В последнее время наметилась другая тенденция - нам снова предлагают полюбить наше прошлое и Курскую битву изображают в духе киноэпопеи «Освобождение». Ни то, ни другое не вызывают уважения... К июлю 1943 г. воевать, как немцы, Красная Армия не могла. Этого не умел никто — ни генералы, ни простые солдаты. Воевать, тем не менее, было надо, и успехи покупались несоразмерно большой кровью. На стороне РККА была поражавшая немцев жертвенность... По словам Меллентина, «стоицизм большинства русских солдат и их замедленная реакция делали их почти нечувствительными к потерям». Немец считал жертвенность чертой русского характера. После того, как стратегическая инициатива перешла к Советской Армии, немцы покатились на Запад... Станут голодать, им предстоит разувериться в командовании... После купленной большой кровью победы под Курском до этого оставался один шаг — экзамен был тяжелым, но Советская Армия его сдала».
Но был в статье Филиппова еще один абзац, который ничего, кроме удивления, вызвать не мог: «... К тому же (так предполагают современные историки) многие из отечественных танков были изготовлены с отступлением от технологии — с 45-мм орудием и броней из котельного железа». Подобную ерунду читаю впервые. Как бывший старший военпред, не могу даже представить себе, чтобы в условиях военного времени, при наличии ОТК, военпреда и вечно толкающегося сзади представителя спецотдела, кому-нибудь пришла бы в голову мысль о столь чудовищной замене. А безграмотное словосочетание « с отступлением от технологии» и установка «45-мм орудия» не поддаются логичному комментированию. Фамилии же этих таинственных «специалистов-историков» автор не называет. А жаль...