Страница 97 из 111
На практике так или почти так и получилось. 48 ТК немцев (командир — Кнобельсдорф, НШ — Меллентин) в составе ТД СС «Великая Германия» (точнее, «гренадерская моторизованная») 3, 11 ТД и др., имея более 360 танков и СУ, наступал в направлении Обояни. Однако благодаря грамотным действиям в первую очередь танковых соединений 1-й ТА совместно с частями 6 гв. А, к 14 июля 48 ТК, исчерпав свои возможности, достиг только (по Меллентину) рубежа «вые. 260,8— вые. 247,0» (соответственно 5 км сев.-вост. и 8 км сев.-зап. Верхопенья).
«... Таким образом, основную тяжесть боев 8 июля 1943 г. вынесла на своих плечах 1 ТА... В целом заслуги армии ... еще ждут своего детального описания. Однако велики были и утраты — в течение только 8 июля 1-я ТА потеряла 158 боевых машин (к началу операции в составе 1-й ТА было 542 танка — В. С.).... В этот «незнаменитый» день Курской битвы БТ и MB Воронежского фронта понесли значительные и по большей части неоправданные потери... утрачено 343 танка». Автор отметил также, что Ватутин испытывал определенное давление со стороны «авторитетного представителя Ставки на ВФ — начальника Генштаба Василевского, ... не молчала и Москва... постоянно следовали накачки и угрозы... Воевали, как умели... И разгар войны — лето 1943 г. — для многих командиров КА был еще периодом ученичества... Из допущенных недочетов выводы делали очень медленно».
М. Ходаренок заметил, что «по такому же сценарию... прошел контрудар войск ВФ и 12 июля 1943 г...., получивший впоследствии наименование «танковое сражение под Прохоровкой». Советские бронетанковые соединения, вновь брошенные в гибельный для них встречный бой, понесли большие потери. Когда же на южном фасе Курской битвы... немцы приступили к плановому отходу, мощно ударить по противнику оказалось уже нечем». Это заключение, по сути, достаточно убедительно ставит под сомнение обоснованность выводов об «успешном завершении» оборонительной (?) операции Воронежского фронта к 16 июля 1943 г. (ВИА, №39,
с.122). Дело в том, что начать наступательную операцию этот фронт смог только 3 августа 1943 г., в то время как на северном фасе Центральный, Брянский и Западный (частью сил) фронты наступали уже с 12 июля.
Максим Моргунов. «Рухнувшая «Цитадель» («Вокруг света», №7, 2003)
В богато иллюстрированной статье приводится соотношение противоборствующих сторон на северном и южном фасе Курской дуги. На общей схеме показаны рубежи, достигнутые нашими войсками при контрнаступлении 12.07.-23.08.43 г. Дано краткое описание боевых действий. Подчеркнута роль немецкой авиации в борьбе с нашими танками. Под фотографией модернизированного пикирующего бомбардировщика Ю-87G, вооруженного двумя 37-мм противотанковыми пушками, текст: «... На таком самолете самый знаменитый пилот Люфтваффе Ханс-Ульрих Рудель уничтожил под Курском 20 советских танков».
Здесь следует сделать два уточнения: первое — известный ас Рудель «самым знаменитым пилотом» все же не был, второе — из 20 указанных танков 12 он уничтожил (по данным Меллентина) в течение одного дня. Хотя следует признать, что, комментируя успехи Руделя, прав я был только в части, касающейся чрезмерной его оценки — «самый знаменитый». Я исходил из того, что по общему признанию «величайшим летчиком-истребителем всех времен» считался Эрик Хартман (352 победы, 1425 боевых вылетов, награжден Рыцарским Крестом (РК) с Дубовыми Листьями, Мечами и Бриллиантами).
И по этому показателю (популярность!) я был близок к истине, т. к. по немецким оценкам Хартман считался наиболее популярным пилотом люфтваффе. Но, изучая скудную, специально скрываемую от нас информацию о необыкновенных достоинствах пикировщика Ю-87 «Штука» (по сути самого эффективного (до 1944 г., заменен ФВ-190) самолета войсковой авиации 2-й Мировой войны), с удивлением обнаружил, что наивысшую награду Третьего рейха (РК с «Золотыми» Дубовыми Листьями) во всей немецкой армии имел единственный человек — пилот Рудель. Вот перечень боевых достижений «пикировщика № 1» (по немецким данным): подбил 519 танков (главным образом, на Ю-87G с двумя 37-мм пушками) — на 22 единицы больше среднего за войну реального состава нашей танковой армии (по данным Генштаба — 497 ед.); используя, в том числе, 500 и 1000 кг бомбы, потопил (расколов) линкор «Марат», 2 эсминца («Минск», «Стерегущий»), уничтожил 4 бронепоезда, 800 автомашин, 150 позиций артиллерии, 70 десантных судов и др. Сбил 9 самолетов. 30 раз подбит зенитной артиллерией (но ни разу — истребителями), 5 раз ранен. Всего же только 46 кавалеров РК на самолетах этого типа подбили 2414 танков. Учитывая высокую эффективность Ю-87G при атаке на танк с задней полусферы по слабобронированному моторному отделению (под углом ~20°), в люфтваффе были созданы спецэскадрильи (группы) для борьбы с танками. Так что в оценке «популярности» я был близок к истине, чего не скажешь о более высокой «награжденности» Руделя. Однако при ознакомлении с подобной «запоздалой» информацией невольно возникает вопрос: а почему же столь велик разрыв в количестве боевых вылетов, к примеру, у самой талантливой группы как наших, так и немецких плотов? Вот официальные данные о боевых вылетах лучших наших асов: Покрышкин — 600, Кожедуб — 330, Ефимов — 222, Беда — 220. У немцев картина несколько иная: Хартман — 1425, Рудель — 2530. Напрашивается вывод, что боевые действия нашей авиации, скорее всего, лимитировались наличием горючего, т. к. поставленные по Ленд-лизу 2828 тыс. т бензина полную потребность в нем не покрывали. Видимо, по этой же причине велась и слишком ускоренная подготовка летчиков, что приводило к неоправданно завышенным боевым и небоевым потерям в ВВС (по данным некоторых историков, например, в 1943 году небоевых потерь было даже больше, чем боевых). Однако официально опубликовать точные данные по этим показателям пока никто не спешит.
Вернемся к статье Моргунова.
Далее автор приводит данные о потерях 5 гв. ТА за 12 июля: «... Результаты для советской стороны были неутешительны — 5 гв. ТА согласно журналу боевых действий потеряла в этот день 299 танков и САУ, 2 ТК СС — 30». Сразу бросается в глаза разница в цифрах (на 15% меньше) по сравнению с данными, приведенными на с. 127 ВИА № 37, хотя, казалось бы, авторы статей использовали одни и те же «официальные» источники 5 гв. ТА — боевые донесения и журнал боевых действий. Сопоставление этих данных лишний раз подтверждает традиционную недостоверность (подгонка, сокрытие и т.п.) указанных документов. О «недоизученности» вопроса о немецких потерях в танках и говорить нечего. М. Моргунов утверждает, что если бы Ватутин не перенес время атаки 5 гв. ТА с 10.00 на 8.30, то все могло бы быть иначе. «... Дело в том, что «Лейбштандарт» должен был наступать на наши позиции в 9.10, и в этом случае советские танки встречали бы огнем с места немецкие». Сама по себе мысль более чем здравая, однако автор в подтверждение ее не приводит никаких документов, оставляя тем самым ее в разряде только предположения. В статье дан пример принципиальности командарма 1 гв. ТА М. Е. Катукова, когда в первые дни немецкого наступления «... Н. Ватутин отдал приказ ... Катукову немедленно контратаковать. В армии Катукова 1/3 составляли легкие танки Т-70». Во избежание больших и неоправданных потерь «... Катуков обратился к Ватутину с просьбой отменить приказ, но тот отказал. Неугомонный командарм тогда связался со Сталиным и доказал Верховному свою правоту. Приказ Ватутина был отменен. Т-34 продолжали действовать из засад, что было гораздо эффективнее лобовых контратак». А вот командующему 5 гв. ТА при выработке решения о вводе в бой 12.07 его армии именно такой принципиальности и не хватило.
М. Моргунов приводит полностью редкий документ — служебную записку гв. генерал-лейтенанта танковых войск П. А. Ротмистрова от 20.08.43 г., адресованную Г. К. Жукову. Вот основные ее положения: «В танковых боях и сражениях с 12 июля по 20 августа 1943 г. 5 гв. ТА встретилась с исключительно новыми типами танков противника... Я вынужден доложить Вам, что наши танки на сегодня потеряли свое превосходство перед танками противника в броне и вооружении... Наличие мощного вооружения, сильной брони и хороших прицельных приспособлений у немецких танков ставит в явно невыгодное положение наши танки... при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем... Я, как ярый патриот танковых войск, прошу Вас... сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов... и со всей остротой поставить вопрос о массовом выпуске уже к зиме 1943 г. новых танков». Следует напомнить, что такой танк — Т-34-85 — был принят на вооружение в январе 1944 г., а первый его серийный образец сошел с конвейера Нижнетагильского завода в марте того же года.