Чейзер

   Стоп, Андрей Кузнецов? Это ведь...

   Я почувствовал, что ладони у меня вспотели. И лицо начало гореть, будто температура поднялась. Быстро, чтобы никто не заметил моего состояния, я отошел от стола и поспешил в аудиторию. Почему-то мне совершенно расхотелось идти на английский. Я понял, что всю пару буду думать совсем не о тонкостях перевода оборотов с there и употреблении перфекта. Что-то странное происходит. И я пока не могу понять, что именно.

   А, наплевать и забыть! Все это игра воображения. Просто совпало, в жизни так бывает. И вообще, надо шевелиться - наша англичанка Алла Игоревна не любит, когда опаздывают на занятия...

   ***

   Хорошо, когда дома никого нет. Просто душой отдыхаешь. Первое, что я куплю, когда сделаю карьеру и начну прилично зарабатывать - это квартиру. Пусть маленькую, пусть в не престижном районе, но свою. Чтобы сам себе хозяин. Без отца и Ленки.

   Уже то хорошо, что батя сейчас на вахте. Он работает по схеме "две на две" - две недели на Севере, две дома. Когда он дома, это для меня настоящий вынос мозга. Во-первых, все эти его расспросы - как учеба, с кем дружишь, куда ходишь, не появилась ли у меня девушка и тэ дэ и тэ пэ. Да хрен бы с ними, с вопросами (хотя следует на них отвечать немедленно и подробно), но потом и еще каменты начинаются типа "А вот я в твое время...." Никакая психика этого занудства не выдержит. Во-вторых, ненавижу телевизор, а отец может смотреть его сутками, особенно люто настаигравшие мне сериалы про бандитов и ментов и футбол, от которого у меня зуд по всему телу. И постоянно пиво бухает, каждый день литра по четыре минимум, потом пивным духом прет по всей квартире. Когда мама была жива, такого не было...

   Ленка тоже не подарок. Сестрица старше меня на четыре года, но решила заменить мне мать. Может, замуж выйдет (поскорее бы!), будет мужа воспитывать, но пока отрывается на мне. Заколебали ее постоянные замечания и придирки - помой руки, джинсы на кресле не оставляй, смартфон на кухонный стол не клади, приходи домой вовремя и т.д. и т.п. Спасает дело тот момент, что она с девяти до шести на работе, потом еще полчаса добирается. Так что мы только по вечерам и выходным видимся. В больших количествах Ленку выносить тяжело. Общаемся через записки, которые она оставляет на моем компьютерном столе (это если отца дома нет). Вот и сегодня для меня была записочка:

   "В холодильнике суп - разогрей и ешь. Посуду после себя помой. Убери у себя в комнате. Мусор вынеси".

  - Лол! - пробормотал я, скомкав записку и кинув ее в мусорное ведро. - Главное, мусор вынеси. исполни супружеский долг!

   Суп был вкусный, как раз такой, какой люблю - куриный с домашней лапшой. Ленка, может, и зануда, но готовит классно. И хлеб успела купить свежий. Я съел две тарелки. Будь у меня сегодня другие планы, я б завалился часика на два в счастливую послеобеденную спячку, но меня в четыре Резниченко будет ждать, так что придется ограничиться кратким серфом в сети.

   Не люблю просматривать почту в смарте - глаза устают. Только в случае крайней необходимости. В транспорте, или если на парах приспичило. А вот на большом дисплее, да удобно усевшись в кресле, да с чашкой кофе - это тема. Комфорт все-таки великая вещь.

   Писем была полна почта, но все какие-то левые, не от тех, кто мне интересен. Удалив все это, я зашел на свою страницу "ВКонтакте", посмотрел, чем живет народ, а потом, глянув на часы, обнаружил, что уже половина четвертого. Пора собираться как бы...

   Перед самым выходом из дома на смарт пришло сообщение от Сыча - "Меня тоже припахали, встретимся на Коммунарах". Не скажу, чтобы меня это сообщение сильно обрадовало, но и не расстроило. Мне было как-то параллельно, если честно. Славик Сычев мой однокурсник, но особой взаимной симпатии у нас нет - так, мужская солидарность, поскольку в группе у нас на двадцать три девчонки только четверо парней: я, Сыч, знойный армянин и любимец всего женского населения филфака Вова Мовсесян и странный картавый очкарик Юра Лисовских, от которого постоянно пахнет валерьянкой и нафталином, как от ветхого деда. Сыч всегда раздражал меня своими тупыми шутками. Однажды на семинаре по штилям Ломоносова кто-то из девчонок задал вопрос, был ли Ломоносов верующий, и Сыч загнул примерно следующее: "Ага, верующий был, но покемонов в церкви любил половить". Напряг у чела с чувством юмора. А еще у Сыча есть одна черта характера, которая мне очень не нравится - он лезет ко всем со своей дружбой и пытается каждому понравиться. Со мной это не прошло, так что мы просто сокурсники. А с другой стороны, если книг действительно много, лишняя рабочая сила ну никак не помешает. Быстрее все сделаю и освобожусь.

   ***

   Двухкомнатная квартира в доме-сталинке на Коммунаров 8 была довольно-таки запущена - кругом слой пыли, дешевые бумажные обои выгорели, покрылись пятнами и местами отклеились, давно небеленый потолок был в ржавых разводах. И запах специфический, такой в давно непроветриваемых нежилых помещениях бывает. Дело понятное - одинокий девяностолетний старик тут жил, царство ему Небесное. А еще, она была просто забита книгами. Я никогда прежде не видел столько книг. Их тут были тысячи. Они заполняли старые массивные шкафы со стеклянными дверями, лежали стопками в углах комнат, у дивана, под кроватью, на кухне и даже в чуланчике в прихожей. А еще здесь были подшивки советских и иностранных газет и журналов на самых разных языках, просто кипы бумаг, перевязанных шпагатом, тетради, блокноты, какие-то листочки и прочая макулатура. Квартира покойного Кузнецова была царством книг. Кроме них тут и не было ничего, ну разве только древний диван с кожаной спинкой и письменный стол с допотопной пишущей машинкой и опять же стопками книг в гостиной, стол и пара полок с посудой на кухне и сработанная при царе Горохе кровать с панцирной сеткой в спальне. Да, еще не столе стоял доисторический ламповый радиоприемник "Телефункен". Такая вот обстановочка.

   Оглядываясь вокруг, я заметил две старые черно-белые фотографии в рамках на столе. На одной была совсем юная, очень миловидная темноволосая и большеглазая женщина с восточными чертами лица, одетая в платье в мелкий белый горошек. На второй фотографии был юноша в военной форме, фуражке и с погонами младшего лейтенанта. Хорошее лицо, открытый взгляд, лихой чуб, падающий из-под околыша фуражки на лоб. На гимнастерке красовались ордена Славы и Красной Звезды.

  - Таким вот он был, наш Андрей Антонович, - вздохнул Резниченко. - Военный разведчик, ни больше, ни меньше. В восемнадцать лет уже на фронтах воевал.

  - А девушка? - спросил я, продолжая смотреть на фото. - Его жена?

  - Не знаю. Сколько помню эту квартиру, всегда эта фотография у Андрея Антоновича на столе стояла. И никогда он про эту девушку никому не рассказывал... Ладно, молодцы, давайте к делу. Шкафы сегодня не трогаем, в деканате велели разобрать книги в зале, чтобы можно было тело из больницы до семи вечера домой привезти и поставить в гостиной, чтобы все по-божески, - Резниченко издал странный звук, словно застрявший в горле комок проглотил. - Программа следующая: из машины во дворе берем картонные коробки, аккуратно укладываем в них книги, выносим и ставим коробку в кузов. Только не друг на друга, а рядышком. С книгами бережно, некоторые из них очень старые. Все ясно?

  - Ага, - протянули мы с Сычом.

  - Тогда начинаем.

   Работы оказалось больше, чем мы думали: к пяти часам мы расчистили только один угол комнаты, где было навалено особенно много всего. Резниченко через каждые пять минут выходил поговорить по телефону, ну мы и пользовались минуткой, чтобы немножко передохнуть.

  - Гляди! - Сыч показал мне какой-то старый журнал, то ли чешский, то ли польский. На развороте был постер, с которого улыбалась смазливая блондинка топлесс. - Вот почему дедушка не женился, гы-гы.

  - Дрочи поменьше, Сыч, - ответил я. - Сразу девчонка появится, ага.