Похищенный

Потому что в последнее время в голову Эмме все чаще стала приходить одна мысль.

А что, если бы… Риччи не было вообще?

Воскресенье, 24 сентября

День восьмой

Из зарослей живой изгороди торчал сине-белый дорожный знак: «Bienvenue a St-Bourdain»[11].

Рейф съехал на обочину и остановился. Под колесами машины заскрипел гравий. Он повернул ключ зажигания, и мотор смолк.

— Вот мы и на месте, — сказал он. — В путеводителе сказано, что сразу же после дорожного знака должны появиться ворота. Так что я абсолютно уверен, что это то самое место, которое нам нужно.

Эмма выпрямилась на сиденье, напряженно всматриваясь через лобовое стекло.

На поля легли длинные тени. На другой стороне дороги, чуть поодаль от них, высились две колонны из желтого песчаника с железными воротами между ними. За воротами вверх по склону холма карабкалась извилистая подъездная аллея. А на самой вершине, среди переплетения ветвей и густой листвы, едва виднелась красная черепичная крыша дома. Трава на лужайке перед входом, сбегавшей под уклон к дороге, была подстрижена неровно, временами достигая щиколотки взрослого человека. А по центру подъездной аллеи росли сорняки. Немного, но они были.

— Сад изрядно запущен, — заметил Рейф. — Похоже, они куда-то надолго уезжали.

Несмотря на явную заброшенность, сад выглядел великолепно. Ветви деревьев раскачивал легкий ветерок. У дальней стены аккуратной поленницей были сложены нарубленные дрова. Сразу же за воротами на солнце грелась кошка. Среди кустов то и дело мелькали упитанные домашние гуси. Эмма старалась дышать ровно и размеренно. Во что бы то ни стало она должна сохранять спокойствие.

Открыв дверцу, она выбралась из машины. С полей долетали летние, сочные запахи и звуки. Рейф тоже вышел из машины и знаком показал Эмме, чтобы она закрыла свою дверцу как можно тише. Он обошел машину спереди и встал рядом.

— Что вы намерены делать? — негромко поинтересовался он.

— Пока не знаю.

— Давайте не будем спешить, — сказал он. — Нужно все хорошенько обдумать. Мы не знаем, что они могут…

Вдруг он поспешно отступил на шаг.

— Люди, — прошептал он, пригибаясь. Эмма инстинктивно последовала его примеру, но потом высунула голову из-за машины и бросила взгляд в сторону дома.

На подъездной аллее появились несколько человек. Они не спеша спускались к воротам.

— Осторожно, — предостерегающе прошептал Рейф, когда Эмма сделала шаг вперед. — Вернитесь назад.

— Мы слишком далеко. Они нас не увидят. Да и не станут смотреть в эту сторону.

Теперь она хорошо видела всех. Впереди шла пожилая пара, загорелая и седоволосая. За ними — мужчина помоложе и женщина в майке и брюках бежевого цвета. Примерно на полдороге все остановились и обступили женщину в бежевом.

Вне всяких сомнений, это была Антония. Правда, волосы ее приобрели несколько более темный оттенок по сравнению с теми, какими их запомнила Эмма в кафе мистера Бапа, но удивляться тут было нечему: разумеется, она выкрасила их, чтобы пройти пограничный контроль в аэропорту. А в остальном она осталась прежней. Одежда бежевого цвета, быстрая, уверенная походка, ровная спина.

На руках она держала маленького мальчика — виднелись только его ушки, да волосики золотистым ореолом горели на солнце. От вида его круглой головки Эмма застыла на месте, раздираемая противоречивыми чувствами. Антония на мгновение наклонила голову, чтобы пожилая женщина могла поцеловать малыша, а потом снова прижала его к себе, еще сильнее прежнего. Эмме трудно было оставаться безмолвным свидетелем такой любви и нежности. Мальчик, одетый в белую футболку и красные шорты, держал во рту палец и разглядывал гусей под деревьями.

— Это он? — спросил Рейф.

— Да.

Эмма тихонько заплакала, давясь слезами и прижимая руки ко рту, чтобы ее не было слышно.

Она даже не заметила, что пошла вперед, пока не почувствовала руку Рейфа на своем плече.

— Стойте на месте, — предостерег он. — Не нужно, чтобы они вас видели.

— И что дальше? — сквозь зубы произнесла она. — Что мне делать дальше?

— Подождите.

В руке у Рейфа появился мобильный телефон. Он, прищурившись, смотрел на экран, большим пальцем нажимая кнопки.

— Алло! — заговорил он в трубку. — Алло!

Пожилая пара пошла вниз к воротам. Антония же, напротив, повернулась и направилась назад, к вершине холма. Еще минута, и Риччи скроется из глаз. Деревья заслонят его, и он исчезнет.

— Риччи! — закричала Эмма.

Рейф сжал ее плечо.

— Отпустите меня! — Она стряхнула его руку. А потом, охваченная внезапной паникой, не заботясь больше о том, что ее могут услышать, пронзительно выкрикнула: — Риччи! Риччи!

Рука Рейфа соскользнула с ее плеча, но он все-таки попытался удержать ее. До сих пор ему удавалось сохранять спокойствие, но страдания и боль Эммы пробили броню его невозмутимости. Телефон упал на обочину и задребезжал на камнях. Выругавшись, Рейф наклонился, чтобы поднять его, и Эмме удалось освободиться.

— Эмма! — беспомощно крикнул он, когда она рванулась через дорогу.

Она услышала, как он бросился за ней, но тут, должно быть, кто-то ответил на его звонок, потому что Рейф остановился и заговорил в трубку.

— Полиция! — в отчаянии выкрикнул он. — Пожалуйста… Помогите нам!

Глава двенадцатая

К тому времени как автомобиль свернул в каменный дворик неподалеку от дороги, на землю опустились сумерки и золотисто-зеленые краски солнечного дня сменились голубоватыми тенями вечера. Здания в этом дворике выглядели старше и мрачнее остальных построек городка. Высокие узкие окна заблестели, отражая свет фар.

— Что это? — Взволнованная Эмма выпрямилась на заднем сиденье. — Почему мы останавливаемся?

— Должно быть, это и есть консульство. — Рейф внимательно всматривался в окружающие их серые стены. — Тот малый, британец, говорил, что встретит нас здесь.

— Но… — Эмма пришла в смятение. — Я думала, что мы возвращаемся к тому дому. Я думала, мы возвращаемся, чтобы забрать Риччи!

Рейф мягко ответил:

— Мы не можем этого сделать, Эмма. Во всяком случае, прямо сейчас. Те люди вызвали полицию одновременно с нами. Помните? И они не позволили бы нам остаться там.

Эмма и в самом деле помнила. Кое-что, по крайней мере. Риччи в шортах, засунувший палец в рот. Эту часть она помнила совершенно отчетливо. А вот дальнейшие события слились воедино, превратившись в смутную и расплывчатую череду неясных, отрывочных воспоминаний. Она помнила, как, оторвавшись от Рейфа, перебежала дорогу и заскочила в ворота, надеясь догнать Риччи, которого уносили от нее по подъездной аллее. Люди впереди тоже бежали. Через секунду они достигли деревьев и затерялись между ними. Эмма упрямо преследовала их. Обогнув опушку леса, она выбежала на лужайку к большому особняку. Люди, убегавшие от нее, столпились у входных дверей. Эмма очутилась там в то самое мгновение, когда последний из них собирался проскользнуть внутрь. Им оказался мужчина, сопровождавший Антонию на аллее, высокий, с вьющимися каштановыми волосами. Эмме вдруг пришло в голову, что он специально отстает от остальных, оглядываясь через плечо, словно поджидая ее. Она бросилась к двери, чтобы оттолкнуть его и протиснуться внутрь, но мужчина загородил ей дорогу и крепко вцепился в дверь.

— Убирайтесь прочь! — выкрикнула Эмма.

Она взглянула ему в лицо и поняла, что он тоже рассматривает ее. Эмма, не дрогнув, выдержала его взгляд.

— Пожалуйста… — выдохнула она. — Пожалуйста… Вы забрали моего маленького сына!

Мужчина заколебался.

— Извините, — наконец пробормотал он и закрыл за собой дверь.

Эмма принялась колотить в запертую дверь руками и ногами. Ей не нужно было напрягаться, чтобы убедиться в реальности воспоминаний: костяшки пальцев и ладони у нее распухли и болели. Горло пересохло и саднило — должно быть, она громко кричала. Да, пожалуй, барабаня в дверь, обычно кричат. Эмма припомнила, как в какой-то момент заприметила камень на клумбе. Отойдя от двери, она подняла его и швырнула в окно. Зазвенело разбитое стекло. И пусть пострадавшая оконная рама располагалась слишком высоко, теперь Эмма знала, что делать, и принялась оглядываться по сторонам в поисках других камней. Но тут послышался рев моторов и скрип тормозов. Захлопали дверцы. Люди в круглых фуражках, крича что-то по-французски, окружили ее.