Страница 24 из 36
– Диссертацию ты мне дашь почитать? – спросил он у ее двери после поцелуя.
Она прикрыла его губы пальчиком, в знак согласия закрыла глаза и тихо сказала:
– Не сегодня.
– Завтра у нас с Гешей дела, – сказал разочарованно Веня, припоминая, что они снова шли на разгрузку вагонов. – После завтра ты мне подаришь еще один незабываемый вечер?
Глаза ее расширились. В них появилось разочарование. Она ожидала другого. Но у Вени кончились деньги. Последние он потратил на билеты в кино. Материальную состоятельность нужно было срочно восстанавливать.
– У нас будет много замечательных дней, часов и минут. Я тебе должен показать еще восстание сосисок!
– Каких сосисок?
– Потом узнаешь.
Веня поцеловал ее и побежал по ступенькам вниз. Вера стояла, прислонившись спиной к двери своей квартиры. На повороте он обернулся, помахал ей, как раньше, и побежал дальше.
«Плотину скоро прорвет, – подумал он, бодро шагая по ночной улице. – Чувства переполняют обоих. Их воды уже плещутся на самой вершине плотины и перетекают через края».
Утром на другой день, когда Веня и Геша вошли в слоновник у входа их встретил Хаха.
– Принесли? – строго спросил он.
– Как обещали, – сказал Веня. – Платон, Аристофан, «Жизнеописание Эзопа»…
– Я принес сборник древнегреческих философов и свежие газеты, – сказал Геша.
– Весьма благодарен, – сказал Хаха, который заканчивал читать «Выдержки из уголовного кодекса» и «Правила хорошего тона». – Скорее давайте их сюда, – поспешил он к столу.
Друзья положили принесенные книги на стол и стали переодеваться в рабочие костюмы.
Хаха принялся мордой открывать обложки книг и языком торопливо листать страницы, как будто боялся, что книги у него могут отобрать.
– А Канта, Ницше, Шопенгауэра, Карла Маркса с Фридрихом Энгельсом и…
– Если мы тебе будем носить каждый день стопками книги, то у меня скоро появится грыжа, – сказал Веня.
– А у меня геморрой, – вставил Геша.
– Наука так же, как и искусство, требует жертв, – сказал задумчиво Хаха, уставившись в книги.
– В качестве жертв, похоже, выбраны мы с тобой, – засмеялся Веня.
– Похоже, так, – смеялся Геша.
– Что у нас с зарплатой?
– Не знаю. Молчат, как будто уже выдали, – заулыбался Геша.
– Сегодня на заработки? – спросил Веня и получил от друга кивок в знак согласия.
В течение дня Веня несколько раз забегал в обезьянник к Вере.
Вечером в конце рабочего дня Хаха, довольный от полученных новых знаний и впечатлений, принялся расхаживать по слоновнику и повторять: «Ксанф, выпей море… Ксанф, выпей море…»
– Что это с ним? – спросил Геша.
– Похоже, он прочитал «Жизнеописание Эзопа» и оценил по достоинству, – ответил Веня с улыбкой.
Ночью они с Гешей и с Сергеем Федоточкиным разгружали вагоны. Поздно все трое пришли в сторожку к Ивану Ивановичу, выпивали, закусывали. Сергей работал инженером на заводе и ему тоже задерживали зарплату. Накануне он принес в сторожку гитару и после задушевных разговоров пел песни. Хаха в слоновнике читал книги. Сном забылись под утро. В субботу проснулись в девять часов. Зоопарк начинал жить своей жизнью. Сергей с гитарой поехал домой. Геша с Веней занялись делами в слоновнике и позже тоже поехали по домам.
Перед уходом они попрощались с Хаха.
– До свидания. Я надеюсь, что в следующий раз вы мне все-таки принесете обещанного Аристотеля?
– Постараемся, – сказал Веня.
Вечером у Вени намечалась встреча с Верой и ему точно было не до книг.
– Поспрашиваешь у друзей? – спросил Веня.
Геша кивнул.
Вернувшись домой, Веня отдал заработанные деньги ма и подумал, что, наверное, он сделал это зря. Ма словно что-то почувствовала и вернула часть ему.
– Может тебе надо, возьми?
Он кивнул. Теперь ему должно было хватить на аттракционы и кафешку.
С Верой они договорились встретиться у зоопарка. В светло-голубых брюках и желтой майке Веня ждал ее у входа. Она появилась в новом светлом платье, которое Веня воспринял, как платье невесты.
Это была совсем незнакомая ему девушка. В этот день она не надела очки, которые ей придавали строгость и деловитость.
– Привет, – сказал она просто.
– Привет, – также просто ответил он, взял ее за руку и повел к метро.
– Куда мы сегодня? – сияя улыбкой, спросила она.
– В парк. Нас ждут аттракционы. Качели, русские горки, карусели… – заулыбался Веня.
Они гуляли по парку, взявшись за руки, и через ладони, пальцы от нее к нему и от него к ней текли токи желания. Близость Веры пьянила и обещала лучшее и неизведанное. Только на аттракционах он отвлекался от желания обнять Веру, прижать к себе и поцеловать. Съеденный перед аттракционами пирожок и выпитое кофе не давали ему получить удовольствие вполне. Хотя пирожок он тщательно пережевывал, на русских горках, казалось, он внутри воссоздался и хаотично в целом виде летает, ударяясь то в мозг, то в желудок, то в печень, то в мочевой пузырь. После горок мороженое он предложил Вере, а сам есть не стал, решив подождать, пока пирожок снова внутри его разделится на составные части и желудок успокоится.
Они долго гуляли по парку и как будто искали место для поцелуев. Когда такое место находилось, они делали это, истекая соком желания. Ему хотелось почувствовать ее всю и сразу, и целовать, целовать, целовать, пока они не перетекут друг в друга полностью. Сердце стучало в грудной клетке, как будто ему было мало места, и его сильный стук отдавался в висках. Голова слегка кружилась и мозг отказывался взаимодействовать с телом. В затылке появилась необыкновенная легкость и эйфория. Веня знал это состояние, видел себя со стороны и начинал над собой смеяться. Вера рассказала, что живет сейчас одна. Родители в качестве дипломатических работников отправились на год за границу. Ее приезжает навещать бабушка, которая летом живет за городом, где у нее большое хозяйство.
Вечером, держась за руки, они подходили к ее дому. У подъезда Веня обнял ее, положив руку на талию, и так проводил до самой двери. Вера сняла с плеча сумочку, открыла ее и стала в ней искать ключ. Неуверенными руками она достала ключ и попыталась открыть в дверь. Ключ не лез в замочную скважину, как будто был не от этой двери. Вера шевелила им и вставляла в те место, куда он должен был зайти. Но у нее этого не получалось. Ключ не лез в предназначенное ему отверстие, проявляя невероятную строптивость. Веня не мог понять, не то дверь возражала против ключа, не то ключ выглядел таким неумелым. Ему уже не терпелось дождаться, когда ключ плавно войдет в замочную скважину. Но тот, строптивый, дрожал и не лез туда, куда его направляли.
– Давай я попробую, – сказал Веня.
Вера смущенно отдала ему ключ. Он взял его и нетерпеливыми руками начал вставлять в замок. Ключ не лез и притворялся что не от этой двери. Он всем своим видом показывал, что не знаком с этой дверь, что у него нет с ней никакого прошлого. Веня присмотрелся к форме скважины, перевернул его и попытался вставить снова. Теперь он упирался в край замка выступающей гранью. Веня снова перевернул ключ, направил в скважину и тот немного вошел. Веня пошевелил им и ключ вошел глубже. Еще пошевелил и ключ вошел почти на одну треть. Затем еще немного сдвинулся, словно что-то раздвигал внутри и, наконец, вошел плавно и легко. Веня повернул ключ, открыл дверь и вошел в квартиру, вошел в комнату и вошел в Веру. Она позволила ему все. Она бросилась в него, как в океан, страстно сняв с себя очки, которые надела перед дверью, и все остальное. И он увидел, как душа ее перед ним прекрасно и щедро распустилась, превращаясь в цветок их жизни.
Веня проснулся от странного ощущения обновленности. Улыбка бродила по его лицу и ждала, когда он проснется, чтобы рассказать, какой сегодня прекрасный день. Казалось, улыбка проснулась раньше его и ждала, когда он откроет глаза. Комната была незнакома. «Черт! Какая фигня со мной произошла! – подумал он, улыбаясь. – И надо же – такая приятная!» Он любил полежать в постели свободно, поворачиваясь с боку набок и чувствуя себя, как пирожок в масле Теперь на его руке спала Вера. И он ждал, когда она проснется точно так же, как его улыбка ждала, когда он проснется и обнаружит ее у себя на лице. От Веры он испытывал свободу и одновременно несвободу, боясь пошевелиться. В какой-то момент ему показалось, что она не спит, а притворяется. Положение было неловкое. Но именно это его волновало и веселило.