Страница 22 из 36
– Интересно, – сказала Вера, улыбаясь.
– Сашка хочет, чтобы появилась серия таких маек. Мы пили вино, болтали и придумывали все это.
– Веня, давно хотела спросить. Как у тебя с диссертацией?
– Начало есть. Я придумал хороший эпиграф: «Каждый червячок – центр вселенной!» И написал первую главу. Сначала мой научный руководитель уехал в заграничную командировку. Когда он вернулся, я уже не знал, зачем мне вообще диссертация нужна в свете последних событий. Зарплату не платят, перспектив никаких.
– Это же временные трудности. Олимпий Петрович говорит, что спонсоры нашлись…
– Нет ничего более постоянного, чем временное, – улыбнулся Веня и подумал: «Она милая… И еще… У нее высокая и, можно сказать, высокопарная грудь, которая меня беспокоит».
От этой мысли он вспыхнул, слегка смутившись, и подумал, что ее грудь не даст ему теперь покоя целый вечер.
Его смущение передалось и Вере. То ли она заметила, как он посмотрел на ее грудь, то ли просто почувствовала его состояние. «Похоже, она из тех девушек, которые эмоциональны, чутки, чувственны. На них посмотришь не слишком скромно и, они сразу вспыхивают», – подумал он.
– Бежим, наш трамвайчик подходит, – Веня взял Веру за руку и побежал с ней к причалу, спускаясь по гранитным ступенькам.
Речной трамвайчик плавно скользил по Москва-реке. Мимо проплывали набережная, Белый Дом, гостиница «Интернациональ», Краснопресненский парк.
– Вера, скажи у тебя есть парень? – решился и спросил Веня.
– Ананий, – ответила Вера как-то просто и буднично.
– Кто он? – осторожно спросил Веня.
– Мы вместе учились в университете.
– Он за тобой ухаживает?
– Не знаю… Мы дружим. Он мне помогает… Дома гвоздь прибьет, полку повесит, иногда провожает до дома… Безотказный, надежный и порядочный человек…
«Ну, это ладно… На гвозди и полки я не претендую…» – подумал Веня.
– А у тебя есть девушка? – спросила Вера и посмотрела прямо в глаза Вене.
– Была… – сказал Веня и добавил задумчиво, глядя в даль прошлого. – Дивная Сказка Востока…
– Кто она?
– Сейчас это настолько неважно, что можно сказать никто.
– Скажи… – неуверенно начала Вера. – Какие девушки тебе нравятся?
– Я как яркий представитель мужского пола могу сказать, что мне нравятся разные девушки, – улыбнулся Веня. – Не нравятся только худые… Совсем не в плане физиологии, а в плане эмоций. В которых, сколько не вкладывай чувств, времени, обаяния, толку мало. Можно сказать, мне нравятся душевные девушки…
– Вера внимательно посмотрела на него и спросила:
– На что ты больше обращаешь внимание, когда смотришь на девушку?
– Честно?
– Честно.
– Обижаться не будешь?
– Нет.
– На грудь… – признался он и почувствовал облегчение.
– Вера смутилась.
– Женская грудь для меня это самая упоительная часть женского тела. Извини, но это действительно так. Я от нее балдею, трепещу и готов упасть на колени. Вот увижу привлекательную грудь и готов распластаться в неге и разрыдаться от счастья, испытывая великий экстаз…
Вера покраснела.
– Я с детства хотел работать главным мамологом страны. Да-да! Чтобы утром женщины по очереди подходили ко мне и я каждой, пожимая грудь, говорил: «Здравствуйте! Ну, как здоровье? Как самочувствие?» И потом: «Отлично! Я рад за вас! У вас очень и очень все в порядке! И у вас тоже! Заходите еще! А вас я попрошу остаться для подробного изучения и тщательного обследования». Я хотел, чтоб моя рука всеми женщинами воспринималась не иначе, как орден женской груди. И я бы раздавал награды: «Получите! На здоровье! На здоровье! У вас все будет в порядке. Получите! И у вас. И у вас…» И все рады, все довольны, все смеются. Рабочий день закончился.
Веня не заметил, как Вера перестала краснеть и начала смеяться, зажимая рот ручкой.
– Болтун, – всхлипнула она, пряча улыбку.
– Я серьезно. У меня даже экспромт родился:
«Изнежен женской грудью с детства.
Я так люблю ее соседство,
Что кажется – ее не будь,
Не пикнуть мне и не вздохнуть!»
– И стихи пишешь?
– Пописываю. Нет, серьезно. Ты смеешься, а это действительно так. И это отношение мое к женской груди, похоже, культивировалось во мне еще в детстве. Мама никак меня не могла отучить от груди. Впечатление от овладения грудью осталось до сих пор такое яркое и незабываемое. Оно питает мое воображение и дает пищу для жизни. Я сосал грудь до года. Мама только в год отняла меня от груди. И ощущение до сих пор такое, что я потерял главное в жизни. Именно тогда ушло ощущение счастья. Я бы и сейчас кажется…
Вера смотрела на Веню с восторгом и тихо всхлипывала от смеха.
«Ее скромная улыбка просто очаровательна», – подумал Веня.
– Давай сменим тему, – предложила Вера с улыбкой. – Тем более, что я тебе ничем помочь не могу.
– Не возражаю, – сказал Веня с загадочной улыбкой. – Хотя должен тебе сказать, что ты не знаешь еще своих способностей.
Она сошли с трамвайчика и стояли на набережной. Ситцевый пейзаж голубого неба с нежным облачком над рекой покорил Веню. С одной стороны неба солнце склонилось к горизонту. С другой стороны тонкий и почти незаметный, легкий, невесомый, месяц появился на небе. Веня мечтательно поднял голову и под впечатлением увиденного произнес:
– И легкий месяц – белый парус, скользит по небу голубому вослед светилу золотому…
– Чьи стихи? Опять экспромт?.. – догадалась Вера и посмотрела на небо. – И правда, как парус.
– Считай, что я волшебник. Скажи, куда бы ты хотела пойти?
– Я люблю классическую музыку…
«Это надо же, как мне повезло, – подумал Веня и вспомнил о Юрии Алексеевиче, который работал администратором в музыкальном театре.
Юрий Алексеевич жил по соседству на одном этаже с Веней. Когда-то он работал в Большом Театре и, будучи холостяком, приглашал ма пойти к нему в театр. Ма отказывалась, потому что от классической музыки у нее болела голова. Веня же иногда ходил на спектакли к нему в театр и все никак не мог познать глубины музыки, которую там слышал. Именно Юрий Алексеевич пробудил в нем желание ходить на концерт органной музыки и симфонической. После таких походов у Вени всегда появлялось впечатление, что он прикоснулся к чему-то грандиозному.
– Поедем в центр, – предложил Веня. Кажется, сегодня я для тебя смогу стать волшебником.
– Куда мы идем? – спросила Вера, когда они вышли из метро и направились вверх по Неглинной.
– Скоро узнаешь… – ответил он и у входа в музыкальный театр попросил его подождать на улице.
Веня прошел в кассы и спросил Юрия Алексеевича.
– Юрий Алексеевич отошел, – предупредила кассирша очень вежливо и необыкновенно воспитанно, чем отличались почти все театральные работники.
Веня постоял у касс и скоро услышал:
– Юрий Алексеевич, вас молодой человек спрашивал.
Занавеска на окошке администратора тут же раскрылась и появилось заинтересованное лицо соседа.
– Здравствуйте, – сказал Веня.
– О! Какие люди…
– Я не один…
– Я все понял. Сейчас все сделаем. Контрамарку на двоих. Сегодня опера «Снегурочка».
Веня кивнул.
– Подходите к служебному входу.
Веня вышел из театра.
– Нас ждут, – сказал он, производя должное впечатление. – Мы идем на оперу.
– Нас не пустят. Мы не одеты.
– Пустят, – сказал Веня, взял Веру за руку и повел к служебному входу.
– Юрий Алексеевич, это Вера, большая любительница классической музыки. А это Юрий Алексеевич заслуженный деятель культуры, – представил он соседа и Веру.
– Очень приятно, – сказал Юрий Алексеевич, поклонился и галантно поцеловал руку Веры, чем ее просто сразил.
«Этот прием нужно будет взять на вооружение» – подумал Веня, наблюдая, как дамский угодник и волокита с учтивостью оказывает его даме внимание.