Наследие

Сам рассказ он написал почти два года назад, хотя мог бы сделать это и вчера. Перечитывая его, он спрашивал себя, с чего вздумал писать о Нью-Мексико. В свете последних событий это выглядело странно. Да, там встретились и поженились его родители, – но уехали оттуда еще до его рождения, и бывал он там в детстве только дважды, в гостях у тети Мэрион, помнил эти поездки очень смутно, и то, что помнил, ностальгии не навевало. Земля Очарования[4] была ему не ближе, чем Штат Садов[5]; в большей части его рассказов дело происходило в Южной Калифорнии, и он сам не знал, с чего вдруг здесь перенес действие в пустыню.

А еще в рассказе говорилось о мексиканской проститутке. Совпадение? Разумеется, что же еще.

Всю неделю Стив избегал Ветеранского госпиталя, но теперь решил, что пора наконец навестить отца. К тому времени, как он приехал в Лонг-Бич, с небес полило. Стив поставил машину как можно ближе ко входу и, ежась под холодными каплями дождя, забежал внутрь. Ни куртки, ни зонтика он с собой не взял и, пока бежал, успел промокнуть насквозь.

В холле больницы было тепло, но дрожь не унималась. Стив нервничал из-за предстоящей встречи с отцом. Нет, не просто нервничал – боялся. После поездки в Коппер-Сити отец виделся ему каким-то чудовищем. Хотя на монстров из фильмов ужасов старик совсем не походил, эмоции брали верх над разумом; Стив даже жалел, что не взял с собой Шерри или мать для моральной поддержки.

Он поднялся на второй этаж и пошел по знакомому длинному коридору, мимо темных бараков-палат со множеством кроватей, мимо пациентов на каталках, мимо человеческих криков и стонов.

– ГДЕ МОИ ТАБЛЕТКИ?!

Подходя к палате номер 242, Стив замедлил шаг. Глубоко вздохнул, облизал пересохшие губы. Собравшись с духом, толкнул дверь и вошел.

Теперь на соседней кровати лежал еще один пациент, тоже пристегнутый к кровати. Молодой, кажется, без рук. Лежал, зажмурившись, ритмично мотал головой вправо-влево и стонал. По телевизору перед ним на тумбочке громко шла какая-то передача о путешествиях, и Стив порадовался, что голос диктора заглушает стоны. Он задернул шторку между двумя половинами палаты, не понимая, почему никто до сих пор этого не сделал. Надо будет сказать медсестрам или санитарам. Может, отец и не понимает, что рядом с ним чужой человек, но все равно это не дело.

Страх покинул Стива, едва он вошел в палату и убедился: отец его – не адское чудище, а все тот же умирающий старик, истончившаяся человеческая оболочка. Сегодня отец не спал; тем не менее смотрел на него, не узнавая и не понимая. Стив в нерешимости остановился у кровати. Иногда он просто молча сидел рядом с отцом, иногда вел с ним одностороннюю беседу, словно родитель с младенцем. Время от времени, когда замечал на лице отца какие-то проблески сознания и подозревал, что деменция отступила, старался вовлечь его в разговор. Однако сейчас старик был явно не в себе, и Стив неловко опустился на стул, не очень понимая, что делать дальше.

Отец перевел взгляд на него.

– Чемодан по пять, и тебе клоун, – сообщил он.

Стив кивнул, словно все понял.

– Чемодан по пять! – настойчиво повторил старик.

Стив решил повести дело начистоту.

– Прости, я тебя не понимаю.

– Чемодан! – с досадой выкрикнул отец. – Чемодан! – На глазах его показались слезы; теперь он вопил во весь голос: – Чемодан!

Стив вскочил и шагнул к дверям. Лекарства, которые получает отец, должны подавлять приступы ярости!..

– Чемодан!!! – орал отец.

– Я позову доктора, – сказал Стив. – Сейчас вернусь.

Но доктора Кёртиса он не нашел, да и никаких других докторов тоже. Наконец на посту медсестры наткнулся на санитара; молодой человек, явно задерганный и замученный, устало сообщил, что дежурный врач сейчас принимает нового пациента, а остальные медсестры и санитары заняты в другом крыле, где возникла чрезвычайная ситуация. Как только будет возможность, он кого-нибудь пришлет.

– Но моему отцу нужна помощь! – настаивал Стив.

– Извините, – отвечал санитар. – Сейчас никого нет.

Стив возвращался в палату, кипя от гнева – не на санитара, а на систему в целом. Ясно же, что в госпитале не хватает персонала! После всех этих скандалов с ветеранскими госпиталями правительство все равно не выделяет им минимальных ресурсов, чтобы нормально заботиться о поступающих пациентах. Так-то наши политики «поддерживают армию»!

Подходя к палате номер 242, Стив замедлил шаг. В голове звучала бессмысленная фраза отца: «Чемодан по пять, и тебе клоун». Тебе клоун. Это напомнило тот кошмар с грязным клоуном, по-змеиному ползающим по земле. И с женщиной, которую он убил.

Стив вошел в палату, и отец встретил его улыбкой – так, словно давно ждал и наконец дождался его прихода. Безумие ушло; во взгляде отца читалась не просто осмысленность – лукавство; и этот хитрый взгляд вместе с радостной улыбкой заставил Стива вздрогнуть и поспешно отвести глаза.

А в следующий миг отец заговорил. Тем сухим, шелестящим голосом, что так боялся услышать Стив. Тем же голосом, что уже больше недели звучал в его мозгу.

– Я их убил.

Вдруг стало трудно дышать. «Их»?! Стив заставил себя взглянуть отцу в лицо. Тот по-прежнему улыбался.

– Первую – в комнате, где она гладила уличное платье.

«Гладила уличное платье? Проститутка, – мелькнуло у него в голове. – Отец убивал проституток».

Ту, из Коппер-Сити, не выслали в Мексику.

Отец ее убил.

Он ждал продолжения; но улыбка сползла с губ отца, он прикрыл глаза и погрузился в сон. Представление окончено. На сегодня достаточно.

«Я их убил».

Нет! Это неправда! Быть такого не может!

Точнее, так: ты не хочешь, чтобы это оказалось правдой.

Стив задумался. В бытность его ребенком, семья несколько раз переезжала. Почему и зачем – он толком не понимал. Родители его были не из тех, кто откровенничают с сыном и объясняют свои действия. Бог знает, переезжали ли они потому, что папа нашел работу получше, или потому, что с предыдущей работы его уволили, или…

…или потому, что он убил проститутку и спешил скрыться от правосудия.

«Я их убил».

Что, если поднять старые полицейские отчеты? Если выяснится, что в тех городах, где они жили, и именно тогда, когда они там жили, совершались убийства проституток? И сколько их будет? Солт-Лейк-Сити, Флагстафф, Темпе, Тусон, Сан-Диего. Даже если всего по одной на город – еще пять смертей.

Его отец – не просто убийца.

Серийный убийца.

Стив долго смотрел на спящего отца. Что же теперь делать? Идти в полицию – совсем не вариант. Убийство бывшей жены сорок с лишним лет назад еще можно списать на ревность или кратковременное помрачение рассудка; но целая серия убийств – совсем другая история. Это затронет и отца, и мать, и его самого. Отец убивал, живя с ними одной семьей; если не полиция, то уж пресса и публика наверняка обвинят их в соучастии. Не прямо, разумеется, не в лицо; но что еще сказать о людях, которые много лет прожили рядом с убийцей и не стали жертвами? Пятно его преступлений ляжет и на них.

Как жить, когда все вокруг знают, что ты – сын серийного убийцы?

Отец заворочался во сне и что-то неразборчиво пробормотал. Стив вгляделся в его изможденное лицо, одновременно знакомое и незнакомое. Что бы ни происходило с отцом, все эти годы он хранил свою тайну. И сумел, несмотря ни на что, построить нормальную респектабельную жизнь. Так же должен поступить и Стив. Он не скажет никому. Даже матери. Унесет секрет с собой в могилу. Забудет все, что услышал, узнал, заподозрил за эти несколько недель, выкинет из головы.

Отец снова заворочался во сне. Напрягся, словно пытаясь порвать свои путы, затем расслабился. Что он скажет, когда проснется? «Чемодан по пять» или «я их убил»? Может быть, думал Стив, надо как-то заткнуть старику рот, чтобы он не вываливал свои откровения всем и каждому?

4

Неофициальное прозвище штата Нью-Мексико.

5

Неофициальное прозвище штата Нью-Джерси.