Страница 75 из 126
Мама с дедом наколдовали вкуснейший обед из восьми, кажется, блюд. Я так поняла, они увлеклись и устроили что-то вроде кулинарного батла. Мой желудок стонал и жаловался, но я все равно запихивала в него медальоны из лосося, суфле из шпината, нечто поджаристое из говядины и зеленого лука, рулетики с курицей и чем-то красно-желтым...
- Ну, - спрашивала мама, - как тебе суфле?
- Тает во рту, - ответствовала я.
Мама с довольной улыбкой поглядывала на меня и с превосходством – на деда.
- А жюльен разве не тает? – с вкрадчивой интонацией встревал дед.
- О, да, жульен восхитителен! А кто из них жюльен?
Дед громко фыркал и вертел в руках полотенце.
Потом я пробовала медальоны, стонала от удовольствия, и дед расплывался в довольной улыбке. А мама пыталась подсунуть мне десерт...
- Хотите узнать, кто победил? – спросила я, когда почувствовала: еще немного, и жюльены с крутонами полезут у меня из ушей.
Мои любимые повара навострили уши.
- Дружба! – громко провозгласила я. – Вы оба – мечта всех обжор и гурманов. Лучшим было все!
Мама рассмеялась, дед задрал подбородок с видом победителя... Как я их обоих люблю!
Звонок Ерша застал меня за серьезными сомнениями в собственной адекватности. Я вспоминала вчерашнюю ночь, свою пробежку, Аркадия, мелькнувшего за кустами, и думала: «А был ли мальчик?». В смысле, не померещилось ли мне все это? А, может, вообще приснилось? Может, я вовсе никуда не бегала?
Мои сомнения были настолько серьезны, что я пошла в ванную, открыла стиральную машинку и извлекла из нее топ, шорты и майку. Раз они лежат здесь, значит, я все-таки бегала. Я помню, как, вернувшись, перед тем, как принять холодный душ, отправила все в стирку. Но то, что пробежка была, вовсе не означает, что Аркадий был тоже. Как раз он вполне мог мне померещиться. Возможно, подсознание сыграло со мной злую шутку: я думала о нем, я оказалась в том месте, где в прошлый раз встретила кого-то на него похожего... и вуаля! Мое воображение снова его там нарисовало.
Главным аргументом против реальности произошедшего был факт, значение которого я почему-то не осознала раньше: настоящий Аркадий не курит. А этот фантом курил. Причем с таким видом, как будто наслаждается этой вредной привычкой уже не один год. И еще один аргумент: эта картинка, которую я видела и которая отпечаталась в моем мозгу, была какой-то ненастоящей. Желтый фон, темный силуэт, резкий профиль, рука с дымящейся сигаретой... Какой-то постановочный кадр! И автор этой постановки – мое подсознание. Зачем оно прилепило Аркадию сигарету? Вот уж не знаю. Видимо, вопрос курения, в связи с дедом, вертелся где-то в мыслях, и оно его нечаянно зацепило. Придя к этому выводу, я почувствовала некоторое удовлетворение. Прекрасно, Ватсон! Все очень логично. Не зря я в свое время увлеклась психоанализом и перелопатила гору литературы по этому вопросу. Я представляю, как работает подсознание... А если нет?
Был Аркадий в кустах или не был? Реальны мои воспоминания, или мне пора к доктору? Кстати, о докторах. Ерш. У него, кажется, было желание побеседовать со мной о моем состоянии. Может, он уже видит выраженные шизоидные симптомы, которых я пока не замечаю? Интересно...
Как будто прочитав мои мысли на расстоянии, Андрей Евгеньевич позвонил в этот самый момент. То есть сначала я не знала, что это он – номер незнакомый, у меня в телефонной книге его нет. Но по первым же звукам голоса я опознала своего приятеля, в последнее время удивляющего меня новыми гранями личности.
- Как дела? – поинтересовался Ерш, - как самочувствие?
- Пульс и давление в норме, - отрапортовала я. – Пациент скорее жив, чем мертв. С чем пожаловали, дорогой доктор?
- Хочу пригласить тебя на... э... беседу.
- Интерес профессиональный или дружеский?
- Там разберемся.
- Ну, давай, приглашай.
- Часов девять будет удобно?
- Так, так. Сейчас сверюсь с еженедельником и спрошу у своего секретаря, - паясничала я. – Кажется, я смогу найти для вас пару минут.
- Минут? – возмутился Ерш.
- Ну, может, пару часов. Как пойдет.
- Окей, - сказал Ерш. – Зайду за тобой в девять. Поедем в кофейню на Цветочном бульваре. Забыл, как называется – то ли «Санта-Фе», то ли «Сан-Тропе».
Положив трубку, я подумала: а стоит ли тратить время на профессионально-дружескую беседу с Ершом, в то время когда у нас гостит мама, которая завтра уедет? Я ринулась на кухню к деду, чтобы спросить, нет ли у нее на сегодня планов, и потом отменить намечавшуюся «беседу».
Когда я вошла, мои ближайшие родственники дружно замолчали, хотя до этого весьма напряженно о чем-то беседовали, я слышала из-за двери их голоса.
- Чего притихли? Меня обсуждаете за моей же спиной?
В этот момент я подумала, что обсуждали они, скорее всего, не меня, а мамино предстоящее замужество. И не стала приставать с неуместными вопросами. Может, у них тут серьезный отцовско-дочерний разговор.
Мама посмотрела на меня виновато и выдала:
- Мне тут подруги звонили… Решили устроить в мою честь вечеринку. Обижаются, что я приехала и скрываюсь.
- Вечеринка – это круто! – отозвалась я. – Ты не собираешься отказаться?
- Вообще я думала провести последний вечер с вами...
- С нами ты вчера была, и позавчера. И сегодня. И вообще, ты же через месяц снова приедешь.
Я произнесла это с ненавязчивой вопросительной интонацией. Мама клятвенно заверяла, что в самом ближайшем времени продемонстрирует нам своего ненаглядного Игоря.
- Конечно, приеду.
- Ну, тогда иди веселись. И раньше утра не возвращайся! Покажи им там всем.