Страница 3 из 11
Я огляделся. Пустынная улица пестрела «нехорошими заведениями» – ресторанами, барами, клубами для распутной и неприлично богатой публики. Я не мог отпустить ее одну. Почему? Да что со мной такое-то? Я сыт. На три-четыре месяца свободен от слабости и боли голода.
Я не должен был заметить ее. Но я не мог на нее наглядеться.
Незнакомка отступила, опасения на ее лице неприятно царапнули где-то внутри, болью отдались в области сердца. Я должен вызывать у женщин восхищение, желание, но уж точно не страх.
– Тут небезопасно, – а что с моим голосом? Почему он вздрагивает, сипит? – Позвольте, провожу? Вам не стоит ходить тут одной. Я доведу вас до дома, – с непонятной настырностью зачастил я.
Какого черта?
Я всегда действовал мягко, лишь подталкивал женщин, не давил и не настырничал.
Почему же сейчас не получалось? Я сам поразился собственному отчаянному напору.
– Здесь было бы безопасней, если бы вы не прыгали навстречу, не глядя, – проворчала незнакомка, отряхивая свитер и брюки от несуществующей пыли. – Я не беззащитная, я индиго и спокойно дойду сама, – развернулась и стремительно удалилась в темноту соседней улицы.
Нет, чтобы держаться белесого тумана фонарного света! Она юркнула в самый мрак возле домов. Я вздохнул и медленно, осторожно двинулся следом. Я могу шагать за ней так, что даже не заметит.
Стопы в ботинках на гибкой подошве перекатывались по асфальту легко и бесшумно.
Я не узнавал себя. Вместо того, чтобы вернуться в родной город меж измерениями, вечно цветущий и прекрасный, я брел по улице, не ведая куда. Следил за каждым шагом незнакомки, от которой, вроде бы, ничего не должен хотеть.
Сердце заходилось в груди. Выдыхать потяжелевший воздух становилось все труднее.
Стоило вспомнить о ее груди, проследить за ягодицами – крепкими, круглыми как яблочки, и тело словно готовилось к питанию сексом. Но ни съежившийся орган-губка на небе, ни боль в горле, не напоминали мне о том, кем родился.
Незнакомка дошла до небоскреба, приложила к ограде синий ключ. Родинка в центре ее запястья, словно камушек невидимого браслета, надетого самой природой, мелькнула в свете лампы над забором. Замок звякнул и открылся. Она скользнула за решетку, захлопнула ее перед моим носом, и заспешила к подъездной двери. Отворила ее тем же способом, тем же ключом и… скрылась из виду.
Я остановился. Вместо того, чтобы вернуться домой, в свой город, в свой мир, я стоял и смотрел вслед незнакомке, не в силах двинуться с места.
Вдруг она выглянет из окна? Тогда я запрыгну туда и полюбуюсь еще немного.
Я ждал – минуты падали, как тонет в воде бумага. Медлительно и плавно.
И, кажется, время почти остановилось.
Она не выглянула, я так и не узнал – в какой квартире живет незнакомка.
Сердце так больно екнуло, словно меня со всего размаха ударили по грудной клетке. Я начал озираться – в полной растерянности ища способ выяснить – где живет незнакомка.
Будто ответом на мои молитвы, световое табло зажглось на торце дома. В синей полутьме засияли цифры – номер квартиры, куда только что вошла владелица.
Я облегченно выдохнул и зашагал ко входу в свой мир.
Дверь 333. Число борьбы, что почитают рирры, как знак особой силы духа.
Вышагивая по знакомой улице, не глядя по сторонам, я пнул что-то, и оно тревожно зазвенело в темноте под ногами. Только теперь сообразил, что остановился на том самом месте. Там, где встретил ее.
Предмет проскользнул в круг фонарного света и ослепил обманными отраженными лучами. Зеркальце! Она потеряла зеркальце!
Я присел, поднял круглое зеркальце-камею и замер, словно зачарованный.
Теплые волны заструились по телу, словно незнакомка опять совсем рядом, только руку протяни. Я потер пальцем белый женский профиль на крышке антикварного зеркальца и поспешно засунул его в карман. Будто кто-то другой мог посягнуть на мой маленький клад.
Надо отдать моей индиго. Слово, оброненное между делом, мысленно, казалось таким непривычным, но таким… правильным.
Слишком правильным для рирра.
Я нашел свою женщину. Возможно, на свою погибель.
***Еслена
Я распрощалась с Магнолией возле бара. Она решительно отправилась на поиски ночных приключений, а я – прогуляться по неспящему городу.
Шаги по пружинистому асфальту, влажный ночной воздух с запахами пережаренного мяса, светопредставление машинных фар над головой…
Все как обычно. Мне нужно было подумать, а привычная обстановка суеты мегаполиса подходила для этой цели лучше некуда.
Последнее сборище «могучей четверки» – кучки индиго, проживших достаточно, чтобы боль потерь переросла в тягучую тоску о прошлом, выявило череду новых нападений.
Их совершало либо эмкре либо кастра. Одно из двух.
Я завернула за угол, прокручивая в голове варианты.
Эмкре или пожиратели любви питались гормонами, что в момент оргазма вливались в человеческую кровь. Идеально-красивые, почти неуязвимые монстры, охотники «одной ночи». Ловили на крючок «журнальной красоты» неоперившихся малолеток или заморенных невниманием супругов замужних дам. Тащили в отель или еще куда-нибудь. Доставляли неземное удовольствие и убивали, высосав кровь без остатка. Даже у самых чувственных женщин по венам текли такие крохи гормонов, что иначе монстрам не насытиться.
Лишенные пищи, они разлагались заживо – страшная участь. Помню, как мы нашли замурованного в квартире эмкре. Месиво из гноя, сукровицы, клочков тканей. Помню, как меня едва не вывернуло, когда чудовище повернуло голову. Вокруг глаз, на плечах отвалилось по клочку плоти. Из окровавленной, усыпанной зелеными каплями гноя сетки ребер вывалились внутренности. Как мой желудок выдержал, ума не приложу.