Страница 12 из 16
Я сама все испортила, разозлившись, что проигрываю.
А может, волновало то, что для меня это больше не игра…
Но дальнейшие размышления в этом направлении опасны.
— Знаешь что, Малфой? Да, — ответила я, чувствуя странную решимость, — именно этого я и хотела всё это время. Я должна была найти тебя, подружиться, накормить тебя, переспать с тобой, а затем забыть тебя. Но, думаю, для нас обоих будет лучше, если я пропущу четвертый шаг и перейду прямо к пятому.
Малфой шагнул ближе.
— Вот как? И, полагаю, ты считаешь это правильным? Так будет лучше для всех, верно, Грейнджер? Нет. Как по мне, это больше похоже на трусость. Ты слабачка.
Я ощетинилась:
— Я не слабачка. Просто по горло сыта тем, что между нами происходит. Это нужно прекратить.
— Это нужно прекратить, потому что всё пошло не так, как ты хотела? Слабачка и эгоистка. Почему бы тебе просто не закончить то, что начала, Грейнджер? Или ты совсем за свои слова не отвечаешь?
Он провоцировал меня. Я знала это. Но никак не могла перестать злиться. Не могла унять чувство, что я должна что-то доказать. Доказать ему и заткнуть его поганый рот. Я не из робкого десятка. Гермиона Грейнджер никогда не была трусихой. Я не знала, чего добивался Малфой, но вдруг я пришла к согласию сама с собой: так же легко, как пересплю с Малфоем, я смогу — обязательно смогу — забыть его. И, следовательно, моя работа будет окончена.
Я сократила расстояние между нами и поцеловала его.
***
Я не знаю, как мы попали ко мне в гостиную, но уверена, что без трансгрессии не обошлось. Зная, что сама здесь ни при чем, я была впечатлена, как Малфой сумел мастерски сконцентрироваться для совместной трансгрессии, да еще во время страстных поцелуев.
Он начал легко подталкивать меня назад, в направлении спальни, но ближайшая стена оказалась непреодолимым препятствием, так что мы предпочли опереться на неё. Одну руку он положил мне на бедро, а другой поддерживал за шею, целуя. Он не был так же нежен или мягок, как тогда, когда первый раз целовал меня в комнате с электроникой. В его поцелуе была злость; я могла её чувствовать в каждом движении его языка и в том, как сжимались и разжимались его пальцы на моей шее.
Но я не была против, просто потому, что тоже была в ярости. Если он думает, что сможет запугать меня или намеревается «преподать мне урок», он жестоко разочаруется. Его грубость меня не остановит. Он кусал мои губы, я кусала его в ответ. Он сжимал мою шею, я отвечала тем же.
— Ни шагу назад, Грейнджер? — прошептал он мне в губы.
Я ответила:
— Что я слышу, Малфой? Ну и кто из нас теперь слабак…
Очередным поцелуем он заставил меня замолчать и переместил свои руки мне на плечи, чтобы спустить вниз бретели платья. Секунду я колебалась, позволить ли одежде упасть, обнажая грудь, но собственная гордость и малфоевская ухмылка развеяли все сомнения, и платье мягко соскользнуло на пол, к моим ногам.
Он чуть отодвинулся, разглядывая мое тело. Мне вдруг захотелось наклониться, поднять платье и прикрыться от его пристального взгляда. Запас храбрости на сегодня был исчерпан. В душе я понимала, что Драко Малфой, скорее всего, привык к стройным, гибким женщинам, и я никогда не смогу с ними сравниться.
— Что? — сказала я, боясь очередных колкостей, готовых сорваться с его языка.
Но он промолчал. Просто потянулся ко мне за еще одним поцелуем. Уже не грубо, а нежно, мягко он коснулся своими губами моих, прежде чем разомкнуть их. Исследуя, дразня и заводя до предела своей неспешностью, он целовал меня, скользя правой рукой от бедра к талии, лаская грудь.
Сама того не сознавая, я застонала. Я прерывисто дышала, когда Малфой, лаская мою грудь, сжимал сосок большим и указательным пальцами. Поддаваясь, я наклонила голову назад, выдохнув, когда он начал покрывать мою шею легкими, как перышко, поцелуями, двигаясь все ниже и ниже.
Когда он коснулся губами моей груди, я запустила руки ему в волосы, снова застонав. Казалось, мое тело движется само по себе. Я больше себя не контролировала. Малфой нежно, но настойчиво ласкал губами мою грудь, и я чувствовала каждое движение его языка вокруг своих сосков.
Между ног слегка покалывало, а тело все быстрее охватывал жар. С каждой секундой я становилась все менее нерешительной и все более возбужденной от такого медленного темпа. Больше терпеть я не могла. Я схватила лацканы его смокинга в попытке снять его.
Он оторвался от моей груди и поцеловал в губы.
— Кто-то слишком торопится, — хрипло сказал он. — Ты так сильно меня хочешь, Грейнджер?
Я пыталась говорить надменно, несмотря на сбитое дыхание:
— Просто считаю нечестным, что на мне только трусики, а ты все еще полностью одет.
— А я считаю нечестным, что ты еще не полностью голая, Грейнджер. Но, полагаю, терпение — добродетель, м-м?
— Выражение, придуманное любителями постоянно все откладывать на потом, чтобы оправдать себя.
Он тихо засмеялся.
— Так что, я зря теряю время? — ответил он, освобождаясь от смокинга и скидывая его на пол. Он вытащил рубашку из брюк и начал её расстегивать. С несвойственной мне наглостью я отстранила его руки, расстегивая оставшиеся пуговицы самостоятельно.
— Думаю, это первое, в чем мы смогли договориться.
Распахнув рубашку, я воспользовалась возможностью и провела руками по его животу, наслаждаясь мягкостью и упругостью кожи. Какая-то часть меня до сих пор не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Что прямо сейчас я стою практически голая рядом с Драко Малфоем, в своей собственной гостиной, и мы собираемся заняться сексом.
Я же должна чувствовать неуверенность, так? Еще тогда, когда мы с Драко сбросили обувь, здравый смысл должен был очнуться от спячки и напомнить мне, что это не просто плохая, а катастрофически плохая идея. Хотя бы сейчас, когда он целовал меня и подталкивал в направлении спальни, в моей голове должны были зазвучать тревожные звонки и появиться мерцающие неоновые знаки «Стой! Остановись! Прекрати!»
Но ничего подобного. Никаких сомнений и колебаний, когда мы упали на кровать. Никакого предостерегающего голоса разума, когда мы избавились от остатков одежды. И, конечно же, никаких предупреждающих знаков, когда наши губы и руки исследовали друг друга, а тела слились в ритме, древнем как время.
Вообще ничего подобного. Вместо этого — к моему большому удивлению — было только чувство правильности, отчетливости происходящего, когда Драко занимался со мной любовью. И да, именно этим мы и занимались. Несмотря на нашу поспешность и грубость вначале, все замедлилось и стало нежным и спокойным. Мы не трахались, прошло мое стремление что-то ему доказать.
Вместо этого я молча доказала сама себе: я нашла его, подружилась с ним, накормила его и занялась с ним любовью…
Но не думаю, что когда-нибудь смогу забыть о Драко Малфое.
Твою ж мать!
========== Сюрприз! ==========
— Грейнджер, ты в курсе, что разговариваешь во сне?
Я медленно моргнула, сражаясь со сном. Понимание ситуации пришло не сразу, но, достигнув сознания, заставило немедленно проснуться и резко сесть на кровати, уставившись на… Малфоя.
В моей постели.
Без рубашки.
И поскольку моё — моё! — одеяло закрывало его ниже пояса, одному Мерлину известно, чего еще на нем не было.
Непрошеные, постыдные и непристойные картинки со мной и Малфоем в главных ролях пронеслись перед моими глазами.
О. Боже.
Я трахнула Малфоя.
Он хмыкнул:
— Безусловно, Грейнджер. Хотя, дабы спасти свою гордость, я бы сказал, что всё было наоборот.
Он лежал на левом боку, облокотившись головой на руку. Улыбающийся, он выглядел таким расслабленным, будто был на своем месте, несмотря на явный контраст моего девичьего постельного белья цвета фуксии с его мужественностью.
Я покраснела, чувствуя неловкость от того, что сказала это вслух.
— Почему ты все еще здесь? — требовательно спросила я. — Разве ты не из тех, кто сбегает посреди ночи, пропадая навсегда?