Страница 25 из 32
«Спасибо».
«Спасибо».
«Я люблю тебя».
«Спасибо».
Гермиона открыла глаза, только сейчас заметив, что они были закрыты.
Но Драко уже ушёл.
========== Глава тринадцатая ==========
Гермиона была на седьмом небе от счастья. Она, будто на автопилоте, вернулась в комнату Лаванды, прижимая к груди подарок Драко. Если бы не восхитительный аромат, сопровождавший её, она бы решила, что ей это приснилось. Но нет, всё произошло наяву. Драко позвал её к озеру, поздравил с днем рождения и подарил этот замечательный подарок.
Открыв коробку, она вновь взглянула на астру. Та по-прежнему светилась, и Гермиона поняла, что цветок этот волшебный. В чем именно это выражалось и как Драко его нашёл, она не знала. Но, что важнее, Гермиона понимала, что у каждого цветка есть значение, так что же значила волшебная пурпурная астра?
Невилл, специалист по травологии, ученик Помоны Стебль, ответил на этот вопрос.
Гермиона не собиралась никому показывать коробку, но астра выдала себя ароматом. Джинни и Лаванда с благоговением спросили: «А чем пахнет?», и вскоре взгляды всех собравшихся обратились к Гермионе. Та нехотя достала астру из коробки. Все заохали и заахали (даже мужчины), но Невилл лишь выдохнул:
— Гермиона, где ты это взяла?
— Э-э-э… нашла, — нервно ответила Гермиона.
— Быть этого не может, — тут же отозвался Невилл. — Эти волшебные пурпурные астры — aster novae angliae magica — очень привередливы, поэтому вырастить их трудно, особенно в Хогвартсе, который буквально переполнен магией. — Он улыбнулся. — Кто-то тебе его подарил.
Гермиона покраснела, а все остальные одобрительно зашептались.
— Умный парень, — с усмешкой сказал Билл. — Посмотрите на её лицо. Он явно поймал её на крючок.
— И кто же этот молодой человек? — спросил отец Гермионы.
— Никто, — тут же ответила она, отводя взгляд. — Это просто цветок. Это ничего не значит.
— Это не так, Гермиона, — с необычайной уверенностью вмешался Невилл, — этот цветок значит очень многое. Если мне не изменяет память, пурпурная астра символизирует терпение, надежду и… любовь.
— Да ладно? — в унисон сказали Джинни и Лаванда: Лаванда — с восхищением, Джинни — удивленно.
— Невилл, это полная ерунда! — воскликнула Гермиона. — Он не… он не любит меня.
— А «он» — это кто? — с легким раздражением поинтересовался Рон.
— Мал… — с ухмылкой начала Джинни.
— …кольм, — спешно перебила её Гермиона. — Его зовут Малкольм. В любом случае с меня достаточно! Я не желаю при всех обсуждать свою личную жизнь. Давайте лучше продолжим веселиться.
***
На следующее утро Гермиона проснулась со смесью восторга и ужаса, будто бы бурлившей в её животе. В голове всё ещё звучали слова Невилла, наполняя надеждой, несмотря ни на что. И Гермиона ничего не могла с этим поделать. Драко вспомнил о её дне рождения, подарил подарок, да еще и цветок с романтическим подтекстом — всё это совершенно вскружило ей голову.
Неужели Драко Малфой её любил? Нет, это уж слишком. Может, она ему просто нравилась? Это было уже больше похоже на правду, хотя здравый смысл буквально кричал о невозможности. А все потому, что, если всерьез задуматься, Драко был особенно невыносим по отношению к ней все это время. И это не говоря уже о том, что причина, по которой он целовался с Германом Рейнджером той ночью, до сих пор оставалась неизвестной…
Мысль о том, что Драко бисексуал, снова всплыла в голове, ослабив было возникшую надежду. Но вслед за этим пришла другая мысль, в десять раз хуже сомнительной ориентации Драко: а если он действительно бисексуал и… изменяет Гермионе?
Не то чтобы они встречались. По крайней мере, пока. Но, в самом деле, а если это и было его целью? «И рыбку съесть, и на ёлку влезть», скажем так? Что, если он хотел и отношения с Германом сохранить, и начать новые, уже с Гермионой? Или, что еще хуже, а вдруг он, зная о её чувствах, решил таким образом отвлечь её от их с Германом интрижки? Что, если этот цветок — лишь ничего не значащая уловка?
Способен ли Драко на такую жестокость? Способен ли воспользоваться чувствами Гермионы в своих целях?
Если подумать, хитрый Драко казался гораздо правдоподобнее влюбленного. Вряд ли он из тех, кто способен на тайную страсть, в отличие от Гермионы. Драко всегда казался тем, кто, если уж чего и захочет, то сделает всё возможное, чтобы заполучить это.
А может, именно этим он и занимался? Но не ради Гермионы, а ради Германа? Те поцелуи были лишь для того, чтобы запудрить ей мозг. А пурпурная астра была лишь способом выиграть время, пока Драко не придумает что-то ещё.
Гермиона с разочарованием взглянула на маленькую черную коробочку с астрой. Манящий аромат всё ещё плыл по воздуху, пытаясь спасти тонущий корабль надежды, но Гермиона лишь отмахнулась. Несмотря на все совершенные ради Драко глупости, Гермиона все ещё сохранила каплю гордости.
«Я устала за тобой бегать, Малфой».
Да. Драко Малфой подарил ей цветок, который призывал ждать и надеяться, но Гермиона была сыта по горло пустыми чаяниями. Вопросов и сомнений сейчас стало ещё больше. Было ли всё это уловкой, или Драко действительно был серьезен? Скорее всего, правду можно было узнать, спросив его, но Гермиона этого делать не собиралась. Никогда.
Если Драко действительно желал её, то, видимо, настала его очередь за ней бегать.
***
Всю оставшуюся неделю Гермиона старательно платила Драко его же монетой. Не обращала на него внимания, избегала, а в тех редких случаях, когда он пытался с ней заговорить, отвечала резко и равнодушно. Гермиона была довольна собой и буквально купалась в его отчаянии, вспоминая, как сама проходила через это.
Однако голос в её голове на все лады называл её дурой. Он напоминал, что Гермиона наконец-то добилась внимания Драко, но, ведя себя как порядочная стерва, всё портит. И даже несмотря на то что Гермиона спорила с голосом, утверждая, что у неё есть причина так себя вести, голос настаивал — довольно злобно настаивал, — что если так будет продолжаться и дальше, то он не удивится, если Драко просто плюнет на всё это.
Лаванда была того же мнения.
— Гермиона, прекрати, иначе потеряешь его!
Гермиона упрямо поджала губы.
— И потерять вместо этого свою гордость?
— Её ты потеряла много лет назад, — усмехнулась Лаванда.
Гермиона смерила её сердитым взглядом, но, тем не менее, ответила:
— Я не собираюсь отдаваться в руки Малфою лишь потому, что он подарил мне цветок. Я должна узнать. Должна поверить, что он действительно что-то ко мне чувствует.
— Тогда почему бы тебе просто не спросить его? — с раздражением предложила Лаванда. — Гермиона, ты наконец-то, после стольких усилий, добилась своего и вот просто так отказываешься? Да ты себе же яму и роешь. Это безумие!
Гермиона неуютно поёрзала на стуле, до неё, наконец, начало доходить.
— Лаванда, ты не понимаешь. Я бегала за Малфоем. Я унижалась перед ним, так почему же он не может сделать то же самое для меня? Разве плохо быть немного злопамятной? Я… я просто очень хочу убедиться, что ему именно это и нужно. Что ему нужна именно я. Моя гордость по-другому не может.
— Гордыня до добра не доводит, — с умным видом процитировала Лаванда.
Гермиона закатила глаза.
— Что ж, семь раз отмерь, один раз отрежь. И именно этим я и занимаюсь.
***
Вечером следующего вторника Гермиона сидела в своем кабинете и проверяла сочинения шестикурсников со Слизерина и Пуффендуя. Мыслями, однако, она была в другом месте: думала о Драко и словах Лаванды. Гермиона будто разрывалась на две части: одна часть беспокоилась, не станут ли явью слова Лаванды, а другая — гордая и упрямая — настаивала, что Гермиона сделала правильный выбор.
Она как раз дошла до особо ужасного аргумента в пользу того, что Молба Губошлеп, несмотря на свою неспособность к связной речи, должен был стать главным представителем гоблинов на переговорах во время восстания, когда в дверь постучали. Подняв голову, Гермиона с удивлением обнаружила на пороге Германа.