Страница 31 из 31
Афина.
А два часа спустя уже читала ответ.
Милая Афина,
К сожалению, у меня никогда не хватало терпения слушать или читать детские сказки. Даже в детстве. Они всегда казались мне неправдоподобными и содержащими излишне морализаторские посылы. Конечно же, на мой взгляд. Сейчас я понимаю, что, может быть, и зря не читал их, но… что есть, то есть. И все же меня интересует та сказка, которую ты упомянула. Даже если и окончание ее пока неясно.
Леголас.
______________________________________________________________________________
Леголас,
О-о… не стоит бояться, мой милый эльф. Эта сказка просто воплощает собой нашу реальность. И вряд ли в ней можно отыскать морализаторские проповеди. Думаю, что содержание ее тебе даже известно. Сказать по правде, мне очень хочется, чтобы закончилась она счастливо. По крайней мере, надеюсь на это. И все же коротко перескажу ее тебе.
Итак, я начинаю:
Жила когда-то на свете одна девушка по имени… ну, имя ее не имеет принципиального значения. И как-то раз, ощутив жуткое одиночество, направилась она на поиски друга, который смог бы победить одиночество и тоску, что царили в ее душе. Уже скоро познакомилась она с одним человеком, оказавшимся и в самом деле приятным и удивительным мужчиной. И завязалась у них дружба. Заочная. Потому что они никогда не встречались, а только обменивались письмами. Дружба эта росла и росла, становилась все крепче, все ближе. До тех пор, пока в один прекрасный день они поняли, что перестали быть друзьями, а стали уже почти любовниками (пусть ни разу и не видевшими друг друга). Особенно, если судить по потрясающе пылким посланиям, которыми обменивались эта девушка и ее Герой.
Но, к сожалению, славный и милый Герой оказался не единственным, кто нравился девушке. На счастье или на беду, но она увлеклась еще одним мужчиной — которого смело можно было назвать Негероем. Человеком он слыл злым, коварным и, вероятно, даже топил котят и ел на завтрак маленьких детей, смеясь при этом демоническим смехом (так любила думать о нем наша девушка). Но… несмотря даже на эти чудовищные обвинения, все же она никак не могла противиться той тяге и той симпатии, что заставлял ее чувствовать этот самый Негерой.
«Он же негодяй и мерзавец! — часто думала о нем девушка, но не могла удержаться от чувственных фантазий о своем… Негерое. — Ну, почему, почему он никогда не сможет стать таким приятным и положительным, как тот… Герой? И как меня вообще угораздило увлечься не милым Героем, а коварным злодеем Негероем? Ведь это не принесет мне ничего хорошего!»
Тут нужно сказать, что девушка эта была не то чтоб глупой (нет, когда-то она прославилась как отличница и лучшая ученица школы), скорее, была она просто слепа. Потому что в итоге ирония судьбы сыграла с ней невероятную шутку: ее Герой и ее Негерой оказались одним и тем же человеком! И, несмотря на то, что он всячески пытался подсказать ей эту правду, девушка почему-то упорно отказывалась ее увидеть.
«Может быть, она просто глупая…» — заявила она однажды ночью этому мужчине, говоря о женщине, в которую тот влюблен, и не подозревая, что в действительности говорит о самой себе.
А потом, как-то вечером, когда перечитывала письма от своего Героя, она наконец поняла правду и отправилась к нему домой, охваченная праведным, хотя и несколько неуместным негодованием. Девушка обвинила Героя/Негероя в том, что он лгал ей, даже назвала манипулятором и негодяем, отказываясь его выслушать — и правда, чего такого слушать, не так ли? — и без оглядки сбежала прочь.
Прошло время. И, поразмыслив, она искренне пожалела о своем поступке. Поняла, что была слишком груба, что ее поведение отдавало смешным пафосом и дешевой мелодрамой. И ей очень захотелось извиниться. Рассказать своему героическому Негерою (ну, или негероическому Герою) о реальной причине своей глупости. И признаться, что все ее прошлые предубеждения и суждения о нем… были ошибкой. Признаться, что любит его, что он… идеально подходит ей. И уж точно достоин всего этого.
Вот такую сказку я хотела рассказать тебе, Леголас. И, конечно же, надеюсь на то, что конец у нее будет все-таки счастливым. Правда, боюсь. Ведь для этого, по-моему, чего-то пока не хватает… А ты как думаешь?
Афина.
— Согласен целиком и полностью, — произнес Люциус, выйдя из камина в маленькую гостиную Гермионы спустя час. Та как раз сидела здесь же, на полу, опершись спиной на край дивана, и потягивала чай. — Ты упомянула, что девушке нужно бы извиниться, но она до сих пор не сделала этого.
— Но… к-как ты рискнул попасть сюда? Ведь уже поздно. И мой камин мог быть закрыт, — вытаращила на него глаза Гермиона.
Малфой сунул руки в карманы брюк.
— Тебя же это не остановило во время визита в поместье…
Трясущимися руками Гермиона поставила чашку с чаем на журнальный столик и поднялась с пола, отчаянно борясь с желанием сжать ладони в кулачки. В гостиной повисла тишина. Напряженная и тяжелая. Мучительная тишина. А воздух был таким густым, что, казалось, его можно резать ножом.
— Получается, все это время ты знал? — наконец тихо спросила Гермиона.
Вытащив руки из карманов, Люциус медленно приблизился.
— Нет. Не знал. Я начал подозревать, когда в письме ты упомянула Драко, а потом вскоре же увидел имя «Афина» на коробке конфет, которые ты получила от своего друга. Тут уж мои подозрения почти превратились в уверенность, ну а твои последующие письма лишь подтвердили ее. И я понял, что переписываюсь именно с тобой.
«Ах, так значит, он увидел имя, хотя я и пыталась спрятать коробку…»
Гермиона застенчиво улыбнулась.
— Знаешь, а я-то уже навоображала, что ты сам разработал эту сложную схему, чтобы добраться до меня. Ну… будто именно ты создал «Дружбу по переписке» и заранее спланировал нашу встречу…
Люциус шагнул еще ближе, и на губах у него заиграла улыбка.
— Даже не знаю, льстит ли мне то, что считаюсь настолько коварным чудовищем, или оскорбляет.
— Просто… ты очень умен, Люциус, — пояснила мысль она. — И тебе нет равных в осуществлении своих тайных намерений…
— Возможно, — не стал возражать тот и осторожно притянул Гермиону к себе, принявшись легонько поглаживать ее по спине. — Но на этот раз я только рад, что в дело вмешался случай, — он немного помолчал, а потом лукаво заметил: — Ты все еще не извинилась. Мне вытягивать это из тебя клещами?
Гермиона обиженно поджала губы.
— Мне обязательно приносить извинения вслух? Или можно продемонстрировать их как-то по-другому?
Во взгляде Малфоя все еще сверкали озорные смешинки, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. Закрыв глаза, Гермиона чуть повернула голову, чтобы предоставить ему бОльший доступ, обняла его и тоже начала гладить по спине.
— Можешь продемонстрировать как тебе угодно… — шепот Люциуса обжег мочку уха, которую он затем коснулся губами. А чуть позже продолжил: — Я вообще предпочитаю, чтобы твой рот был занят моим телом, а не разговорами.
— Боги, да ты просто… редкий развратник!
Губы его скользнули от уха ниже и, прежде чем Люциус впился в ее рот поцелуем, Гермиона услышала:
— Безусловно. Ты же сама заставляешь меня проявлять лучшие свои черты, моя дорогая Афина…