Страница 42 из 114
«Не самый главный вождь» выглядел впечатляюще. Удостоверившись, что кошка-убийца на привязи, через мост, прямо по трупам, прошли четверо дюжих парней в домотканых штанах и рубахах. Холодного оружия на них бряцало столько, словно они задались целью занять в районе первое место по сбору металлолома. При этом было очевидно, что такое количество железа им просто мешает. За телохранителями появился и сам Железный Проспер.
Воин был стар, худ и лыс, исцарапан во многих битвах, но энергичен, как капля ртути. Ковалю он моментально напомнил персонажей незабвенного комика Фюнеса, но, не в пример бравым киношным полицейским, француз будущего отличался завидной предусмотрительностью. Из-за спин молодых охранников он не показывался до тех пор, пока ему не пообещали, что охотник Борк выйдет для переговоров один и без оружия.
Левое предплечье вождя охватывали несколько тонких медных цепочек, украшенных зубами животных, на груди болталось ожерелье из десятка изогнутых, пожелтевших когтей самого устрашающего вида. Под глазами и вокруг носа змеилась сложная татуировка, но в темноте Артур не мог рассмотреть, что она изображает. Одет Проспер был просто, но со вкусом, как и положено соотечественнику великих кутюрье.
На запястьях и лодыжках местного патриция красовалось несколько золотых браслетов с дорогими часами, голый торс обтягивала парадная полицейская портупея, а вокруг тощих ног элегантно развевались синтетические спортивные трусы с эмблемой фирмы «Найк». Ансамбль дополняла роскошная, усыпанная алмазами, перевязь, на которой висел длинный, зазубренный нож.
Борк, прихрамывая, вышел, и переговоры начались.
Телохранители Проспера очумело разглядывали последствия побоища. По самым скромным подсчетам, Когти потеряли убитыми около тридцати человек. Раненых оказалось примерно столько же.
Железный коготь подпрыгивал и нервно жестикулировал. Борк тихонько возражал.
— Я боюсь, дурит он нас, командир, — процедил Даляр. — Время тянет, сволочь! Может, пока не очухались, двинем напролом? Вон, и Митя не против.
— Никаких «напролом»! — шикнул Коваль. — Этот Красный лес на три дня пути. Либо договоримся полюбовно, либо придется отступать в пески. Мы живы только потому, что они сами этого хотели.
— А сеть у них прочная, — ксендз ощупал дырку от выбитого зуба. — Каленый нож не берет. Если бы не ваш кот, уволокли бы, гады! Видели, что они задумали? Засунули меня в сеть, подцепили ее крюком и хотели спустить на веревке. Так и висел бы, как окорок, на крюке…
— Ты же ходил здесь раньше, пан Станислав? — поддел ксендза Артур. Он напрягал все рецепторы, обшаривая пространство.
Никто к ним не подкрадывался. Толпы разбуженных дикарей были заняты тушением пожаров, тащили бадьи с водой, раздавались удары топоров, скрипели лебедки.
— Я сам ничего не понимаю, — устало закряхтел святоша. — Язычников много, но те, которые поют у гробниц, не подчиняются одному воеводе. И даже когда у них идут междоусобицы, на восточном краю Красного леса всегда горят костры. Правило очень простое, и Борку оно отлично известно. Подходишь к огню открыто, снимаешь оружие, садишься и ждешь. Потом к тебе выходят, спрашивают, кто такой, куда идешь, чем заплатишь за проход по мостам…
— А ты чем платил?
— Отдавал живую курицу и мешочек соли. Этого достаточно.
— А если нет курицы?
— Если ничего нет… — Станислав задрал штанину, подставляя маме Роне рану от удара булавой. — Если пусто, к костру ходить нельзя. Посадят в сеть — и готово. Навсегда попадешь в рабство, будешь выколачивать новые гнезда. Никто и не найдет в лесу… Или сожрут, если птицы потребуют жертву. Если ничего нет, лучше сразу идти по низу. Но внизу такое… Бурелом, пиявки, гнус, трясина… И, опять же, поймают, подвесят в сетке…
— Так они людоеды или нет? — проявил неожиданную дотошность Лева.
— Что ты раскудахтался? — осадила мама Рона. — Лучше нож прокали! Тебя, старого, и с бульоном побрезгуют. Провонял весь своей махоркой!
— Они не едят друг дружку ежедневно… — Станислав замычал от боли, когда мама Рона приложила раскаленный нож к ране. — Ох!.. Они вынимают печень, когда… О, матерь божья! Когда птицы требуют жертву. Но я не встречал ни одного живого свидетеля…
Внезапно вернулся повеселевший Борк.
— Железный коготь Проспер говорит, что мы можем пройти через лес. В уплату надо оставить двух коней, четыре винтовки с патронами и всю соль, какая имеется.
— Да он сдурел…
— Что хочет эта лысая обезьяна, командир?
— Железный коготь говорит, что мы убили много его людей, — сохраняя торжественную интонацию, продолжал пивовар, а стоявший неподалеку и внимательно прислушивающийся к разговору дикарь величественно кивал после каждого слова. Было ясно, что немецкую речь он понимает. — Мы показали себя храбрыми воинами, и Железный коготь приносит извинения, что сразу не узнал друзей из Кайзерслаутерна…
— Ни хрена себе друзья! — заметил Карапуз.
— Железный коготь говорит, что чужеземцы с востока напали на его соседей из развалин и облили лес дьявольской водой. Там погибло много народу. Чужеземцы тоже хотели пройти к хрустальным гробницам, но договариваться не пожелали. Когти из Зеленого леса вышли к ним навстречу, но восточные люди не сняли железо и не сели у костра, как принято среди друзей. Они вытащили огневое оружие и облили землю дьявольской водой…
— Что за ерунда, командир? О чем он бормочет?
— Погодите! — отмахнулся Артур. — У самого крыша едет. Похоже, нас опередили…
— Теперь Когти Красного леса не жгут костров дружбы и не ждут добра от пришельцев. Из уважения к пивоварам они не будут убивать друзей Борка, но если мы хотим пройти к развалинам, мы должны подарить клану всех оставшихся коней, еще два ружья, и всё, что есть из металла.
Последние слова перевел книжник, ухвативший суть мирных инициатив. У командира не хватило духа озвучить подобную идею. На несколько секунд воцарилась полная тишина, бойцы пережевывали ситуацию.
— Железный коготь Проспер говорит, что вместо своих коней вы получите обычных. Он сам проводит нас к развалинам и представит Каменным когтям, которые сторожат гробницы. Если вам удастся поднять из гробниц четверых демонов, вас отпустят, но с условием…