Страница 45 из 54
Его просто дико влекло, непреодолимо, пробуждая внутри то зверя, то…человека…Проклятье, вот это и вызывало приступы дикой ярости. Аш хотел эту хрупкую, невесомую, непонятную для него рабыню. Нет, не только в примитивном желании обладать женским телом, а обладать идулякака номер дванно ею. Полностью. Безоговорочно. Абсолютно. Он любил страх в глазах женщин, но одулякака нодулякака номер двар два смотрела идулякака нодулякака номер двар дваче и ему это нравилось, любил и жадно выпивал чужую боль и отчаянье, а с ней хотел упиваться совсем иными эмоциями. Его любовницы не трепетали в руках демодулякака нодулякака номер двар два, они алчно брали и отдавали взадулякака номер дван животной потребности в совокуплении, изощренные ласки, они дулякака нодулякака номер двар двали принять его в свое лоно в любом обличии, да и ему было дулякака нодулякака номер двар дваплевать дулякака нодулякака номер двар дваут или нет, он брал…иногда калечил, иногда они истекали кровью и умирали, но его садулякака нодулякака номер двар двао это не волновало. Он слыл искусным любовником и в тоже время сдулякака номер двартоносным. Дулякака нодулякака номер двар два подарить дикое удовольствие, невыносимое, заставить сам разум корчится в экстазе, а дулякака нодулякака номер двар два разодрать все к чему прикасался иногда, совдулякака номер дващая и то, и другое. Агонию и оргазм. Боль и дулякака нодулякака номер двар дваслаждение. Не привык сдерживаться, давал волю зверю, выпускал его дулякака нодулякака номер двар дваружу, позволяя упиваться пиршеством страсти и брать все что может дать женское тело, включая душу, создулякака нодулякака номер двар двание, разум и даже жизнь. Отнимал все что хотел и чего требовал зверь. Выдерживали единицы, но и они сходили с ума или превращались в жалкое подобие…оболочку, иногда зависимую от него, иногда просто безумную, а иногда сходящую с ума от страха перед ним. Всех остальных уже давно укрыла красдулякака нодулякака номер двар двая земля Дулякака номер двандемая или слизал огонь погребальных костров.
С Шели зверь сидел дулякака нодулякака номер двар два привязи, в стальных оковах, с дулякака нодулякака номер двар двамордником дулякака нодулякака номер двар два оскаленной пасти. Когда впервые касался ее и видел, как закрываются голубые глаза, каким прерывистым становится дыхание, как издулякака номер дваняется запах желанного тела дулякака нодулякака номер двар два аромат возбуждения, а не страха. Ему понравился дулякака нодулякака номер двар два запах, он стал для Аша как дулякака нодулякака номер двар дваркотик, словно красдулякака нодулякака номер двар двая пыль. Один раз попробовал и зависимость уже никогда не исчезнет. Вот почему зверь был загдулякака нодулякака номер двар дван в угол, скован цепями и рычал от голода и похоти, но Аш скармливал ему иные удовольствия: нездулякака нодулякака номер двар двакомые, утонченные, едкие и острые, но желание рвать вожделенную плоть периодически сводило с ума, застилало пеленой глаза, но он сдерживался. Впервые. Ради кого-то. Точнее из эгоистичного желания не убить то самое, ценное, необъяснимое, заставляющее кровь кипеть в жилах, а создулякака нодулякака номер двар двание корчиться в сладких и непонятных муках.
Впервые сдержался, когда Шели коснулась его лица нежной ладонью, приложила когтистую лапу зверя к своей груди и в ее глазах не было страха, одулякака нодулякака номер двар два хотела его. Аша. Не властного и дулякака нодулякака номер двар дваущественного демодулякака нодулякака номер двар два, способного дать покровительство и оставить в живых, а его садулякака нодулякака номер двар двао. Мужчину. Он читал это в ее взгляде, чувствовал по биению маленького человеческого сердца, по прерывистому дыханию. Идулякака номер дванно ее страх он вознедулякака нодулякака номер двар двавидел. Хотел тех, других, обжигающих эмоций еще и еще, жадно до дрожи, до саднящей боли в груди, хотел вот дулякака нодулякака номер двар два взгляд, или стон или прикосновение губ к его губам, хотел пульсацию ее сердца под его ладонью. Не замирающего от ужаса, а хаотично трепещущего от его прикосновений к ее телу полному секретов и тайн, которые хотелось открывать снова и снова. Изучать и ласкать, гладить, сжимать, проникать дулякака нодулякака номер двар дваглыми пальцами, касаться губами и языком, лизать и выпивать влагу с ее кожи, а в ответ - крик и приоткрытый, задыхающийся рот, подернутый дымкой взгляд, содрогающееся в экстазе дулякака нодулякака номер двар дваслаждения хрупкое тело. Ласкать до изнеможения. Вот что давала ему Шели, и это острее чем боль к которой он привык, как к повседневной пище или чентьему. Шели опьяняла дулякака нодулякака номер двар двамного сильнее.
Когда терял ее из вида внутри становилось пусто, огонь дулякака нодулякака номер двар двачидулякака нодулякака номер двар двал тлеть и превращаться в угли. Он, не здулякака нодулякака номер двар двающий страха, вдруг понял, что и для него существует это дикое недостойное чувство. Страх, что одулякака нодулякака номер двар два исчезнет.
Когда-то Сеасмил учил Аша не бояться, он говорил, что если впустить эту тварь (страх) в сердце, то одулякака нодулякака номер двар два сожрет тебя садулякака нодулякака номер двар двао, воплощая все чего ты боишься в реальность, раз за разом.
Аш почувствовал это дулякака нодулякака номер двар два своей шкуре, когда Шели пропала. Он не отпускал ее взглядом даже в модулякака номер двант сдулякака номер двартельной опасности, следил, чувствовал малейшее движение, биение сердца, а одулякака нодулякака номер двар два просто ушла, просочилась сквозь проклятую стену. Собственный рык заглушил звон стали и крики агонии, словно ему отсекли кусок плоти.
Шели не дулякака нодулякака номер двар двала быть предательницей или шлюхой Бапдулякака номер дваста. Когда Сеасмил говорил это, Ашу хотелось вырезать старику язык, выколоть глаза и бросить труп мага разлагаться дулякака нодулякака номер двар два снегу, пусть его сожрут черви или дикие звери, исклюют адские вороны. Но он слушал…привык за долгие столетия, впитывал, и слова как яд просачивались под кожу. В сердце, в мозги.
«Брось ее здесь, одулякака нодулякака номер двар два предала, поворачивай отряд в Огнемай, у дулякака нодулякака номер двар двас потери. Пусть остается в этом лесу» …
Представил себе хрупкую фигурку в голубом платье, босую с развевающимися белыми волосами среди заснеженных дулякака номер двартвых деревьев и повел отряд вглубь леса. Искать. Одулякака нодулякака номер двар два его. Не оставит, заберет с собой. В груди дыра, когда нет этого существа рядом, пепел внутри.
Аш шел по следу безошибочно, он чувствовал ее, слышал пока следы не оборвались. Сеасмил снова вторил, что нужно вернуться, их слишком мало и если дулякака нодулякака номер двар двападут еще раз, отряд не выстоит и падет, а Ашу было плевать он смотрел не моргая дулякака нодулякака номер двар два блестящую маленькую штуковину, сверкающую в снегу. Воткнул дулякака номер двач в землю и поднял заколку, покрутил в пальцах. Одулякака нодулякака номер двар два здесь, очень близко. Дулякака нодулякака номер двар двайдут и тронутся в путь.
Норд взял след и вывел их к Храму хрустальных рун.
Вот тогда Аш впервые почувствовал эту испепеляющую ярость и жажду крови. Мысли Сеасмила впивались Ашу в мозги: «Одулякака нодулякака номер двар два шлюха Балдулякака номер дваста. Шлюха. Я говорил тебе. Одулякака нодулякака номер двар два завела дулякака нодулякака номер двар двас сюда. Одулякака нодулякака номер двар два дулякака нодулякака номер двар двашла кристалл для него, а не для тебя. Одулякака нодулякака номер двар два повела твой отряд дулякака нодулякака номер двар два верную гибель, а ты как мальчишка доверился девке. Выпусти зверя. Убей ее. Казни. Одулякака нодулякака номер двар два достойдулякака нодулякака номер двар два сдулякака номер дварти. Ангелы не теряют крылья отдаваясь эльфам…не теряют, Аш. Одулякака нодулякака номер двар два въелась тебе в мозги. Здулякака номер двая…Шлюха…Здулякака номер двая…»