Страница 11 из 17
...На следующее утро она проснулась от сильного стука в дверь. Встав с постели, она нехотя открыла. На пороге стояла разгневанная Мави.
- Эй, соня, ты что, решила всю жизнь проспать? Вчера вечером я не стала тебя будить, но по утрам изволь просыпаться вовремя! - голос матери, казалось, был пропитан ядом. - Сейчас живо умывайся и иди завтракать, а потом отправишься собирать золотожилку в тех предгорьях, где вы вчера ходили. И не смей возражать! В наказание за вчерашний проступок ты на три дня отстранена от занятий с Петироном. Будешь ходить, собирать травы и пряности всё это время, хоть какая-то с тебя польза...
Менолли, не решаясь вставить даже слово, покорно кивала головой, смирившись со своей участью. Вот только слова матери больно ранили её. "Хоть какая-то с меня польза, - обречённо повторила про себя Менолли. - Неужели родители совсем меня не любят? Всю жизнь они только и делают, что раздают приказы..."
Она торопливо умылась, затем сходила в кухню, чтобы перекусить, а после взяла с собой небольшую котомку для травы и отправилась прочь из холда.
...Только выйдя под открытое небо, Менолли почувствовала облегчение. Оказавшись вдали от неприветливых родителей, завистливой сестры и всех остальных, она радовалась своей временной свободе. Но по-прежнему внутри сидела лютая обида на материнские слова. Девочка чувствовала горечь во рту всякий раз, когда невзначай вспоминала о вчерашнем происшествии в комнате Петирона. Чтобы отогнать от себя эти мысли, она переходила с шага на бег, тем самым отвлекаясь и стараясь забыть обо всём.
Так для неё и прошли эти три дня. Но впереди девочку ожидали ещё большие испытания...
***
Всё лето Менолли проводила больше времени за пределами холда, чем внутри. Из-за этого она часто пропускала занятия у арфиста. Петирон был недоволен: он видел, что родительские запреты надломили девочку, и та уходит по их приказам, чтобы никого не видеть. Надеясь хоть как-то восполнить упущенное, арфист перед очередным походом Менолли выдавал ей задания. Благодаря этому она постепенно научилась делать самые разные инструменты.
Девочка действительно предпочитала путешествовать в окрестностях холда, собирая травы или ягоды, чем оставаться там, где её чуть ли не презирали. Селла постоянно следила за сестрой, ябедничая при каждом мелком проступке, родители то отчитывали Менолли, а то и вовсе пороли. Правда, Алеми пытался заступаться за девочку, но он бывал в холде не так уж часто, всё больше времени посвящая рыбной ловле.
Оставаясь совсем одна на природе, Менолли раскрепощалась: она с удовольствием бегала босиком по прибрежной отмели, затем плавала и ныряла, научившись подолгу задерживать дыхание, а потом, выбравшись из воды, выполняла данное ей задание, распевая во весь голос - только на природе она не боялась того, что её будут за это ругать. Птицы иногда пытались подпевать ей, и девочке казалось забавным слушать их щебетание.
Но летний сезон постепенно заканчивался. С каждым днём становилось всё холоднее, и девочка боялась будущей зимы, зная, что ей снова придётся забыть о свободе, и беспрекословно подчиниться родителям. Догадывался о её чувствах и Петирон. Арфист решил серьёзно поговорить с Янусом при ближайшем удобном случае.
После очередного Падения Нитей правитель Полукруглого пребывал в прекрасном настроении: на этот раз всадники ничего не пропустили, и ещё не собранному урожаю ничто не угрожало. В честь этого Янус даже устроил праздник, где Петирон исполнил немало песен о всадниках и драконах, а также о жизни простых холдеров. Арфист решил воспользоваться благодушным настроением правителя, и, дождавшись окончания праздничного вечера, подошёл к нему.
- Правитель Янус, сегодня вы прекрасно слышали не только мои способности, но и учеников, исполнивших хором две песни, - начал Петирон.
- Да, вы их отлично выучили, - согласился Янус.
- Это моя работа, - скромно заметил арфист. - Вот только выполнять её мне становится всё труднее. Я старею, мои кости болят, а мышцы дряхлеют. Мне нужен помощник.
- Вы же знаете, я не могу выделить никого из мальчиков, они все заняты постижением рыболовного ремесла, - проворчал правитель.
- Я и не прошу о них. Мне раньше прекрасно помогала ваша дочь Менолли, и сейчас, когда закончится пора сбора урожая, я хотел бы, чтобы она снова подсобляла мне.
- Хм, с одной стороны, я не против, но вы же знаете, что девочки не могут быть арфистами...
- Но они могут быть прекрасными певицами, таких у нас в Цехе очень много, - прервал возражения Петирон. - У Менолли хороший и чистый голос. Она всегда отзывчива и помогает мне во всём. Мне нужна именно такая помощница.
- Селла ведь старше её... - заметил Янус.
- Но она мало что понимает в инструментах, и не сможет мне быстро подать нужный, да у неё и своих дел хватает.
- Ладно, - махнул рукой правитель, - пусть Менолли помогает вам, но при одном условии: в её обязанности также войдёт замена светильников в холде. Пора ей и этому научиться.
- Что ж, я не против, - согласился Петирон, зная, что не стоит спорить с Янусом насчёт работы по холду.
***
Следующие три Оборота стали для Менолли непрерывной борьбой за счастье общаться с арфистом, разучивать новые мелодии и помогать в их создании. Конечно, родители не возражали против того, чтобы она ухаживала за Петироном и помогала ему, но не упускали возможности напомнить Менолли и о других обязанностях по холду. Её довольно часто отправляли на кухню, помогать в приготовлении пищи, разделке рыбы, чистке водорослей, трав, кореньев. Девочка училась также вязать и вышивать, плести корзины.
Каждый день она оббегала холд, меняя светильники, и постепенно выработала кратчайший маршрут. Постоянные походы сделали её сильной и выносливой: теперь она не только отлично плавала, но и бегала, могла поднимать тяжести. Однако больше всего ей нравилось заниматься у арфиста, где они натягивали струны, создавали инструменты, разучивали вплоть до последних мелочей самые разные песни. Петирон старался учить девочку пользоваться голосом, однако понимал, что ей не хватает полноценной учёбы в Цехе, у мастера Шонегара. Однако отправить туда Менолли он не мог: родители не разрешили бы ей уехать в Форт-холд. К тому же, иногда арфист сомневался в её способностях, поневоле сравнивая её с Мерелан.
"Неужели девочка и впрямь такая талантливая? Конечно, она неплохо поёт, играет и даже пытается сочинять песни, но достаточно ли этого, чтобы отправить Менолли в Цех? Эх, была бы она мальчуганом! Тогда, глядишь, Янус и согласился бы отдать ученика в арфисты, - размышлял Петирон. - Впрочем, вряд ли: он старается всех мальчиков задействовать на рыбной ловле, а это никак не способствует развитию музыкального дара, особенно голоса".
Менолли всё же смогла преодолеть былой душевный надлом и вернулась к сочинительству песен. Теперь уже Петирон лично занимался с ней по этой части, давая ценные советы, заодно обучая её основам стихосложения, построения куплета и припева и другим премудростям.
Её пальцы одинаково ловко управлялись и с игрой на струнах, и с починкой сетей. Вот только ежедневная работа по холду иногда не позволяла слишком уставшей Менолли чётко сыграть сложный ритм: она быстро сбивалась, пальцы переставали её слушаться. Но Петирон не мог переубедить правителей Полукруглого, считавших, что их дочь должна освоить все необходимые ремёсла, научиться самостоятельности.
Взрослея, Селла перестала ябедничать на Менолли, но, не желая выполнять трудную работу, часто устраивала так, чтобы ею занималась сестра. А вот Алеми всегда вставал на защиту Менолли, стараясь помочь ей и защитить от гнева родителей. С другими братьями девочка практически не виделась: их постоянно то отправляли в море на рыбную ловлю, то на обучение в другой холд.
Тем не менее, несмотря на все трудности, Менолли была счастлива от того, что ей выпала возможность больше общаться с арфистом, и музыка постоянно звучала в её душе. Постепенно девочка научилась не только слагать стихи, но и записывать к ним ноты. В десять Оборотов она сочинила первую полноценную песню, посвящённую морю; но исполняла она её только для Петирона.