Страница 5 из 16
Для Василия крючок материализовался в виде письма брата Мити. Старший брат – руководитель в детских играх, дирижер на гимназических балах, комедийный актер в любительских спектаклях – теперь был героем: Георгиевский крест за участие в китайском походе![10] На Дальнем Востоке Дмитрий Янчевецкий оказался по окончании университета, получив, как военнообязанный, назначение в Порт-Артур. Служил делопроизводителем в стрелковом полку, переводчиком в канцелярии главного начальника Квантунской области, арендованной Россией у Китая. Когда уволился в запас, был принят в редакцию порт-артурской газеты «Новый край». А в мае 1900 года, в разгар ужасной китайской смуты – командирован в Южно-Маньчжурский экспедиционный отряд корреспондентом. В первом же бою получил ранение, встав на ноги, участвовал в штурме Пекина. Русские солдаты первыми среди союзных войск вошли в китайскую столицу, и провел их к городским воротам корреспондент Янчевецкий – он обнаружил невзорванный мост, а потом вынес из-под огня раненого генерала Василевского, хотя и сам был ранен. Поход Южно-Маньчжурского отряда завершился в сентябре взятием Мукдена. Младшему брату Дмитрий сообщал, что командовавший отрядом генерал-лейтенант Деан Суботич назначается начальником Закаспийской области Туркестанского края и ищет энергичных сотрудников. Грех не воспользоваться таким случаем – ведь будущее России в Азии!
Само собой, совет был принят. Назначение Суботича, правда, затянулось. Василий не оставлял журналистику, а летом 1901 года сплавился с перегонщиками плотов по Днепру из Киева до Екатеринослава. «Наша жизнь, можно сказать, дается вроде как наказание. Конечно, в плотовщики идет тот, кому в земле стеснение, – слышал он от одного плотогона. – Другой рабочий был мечтатель, любил рассказывать сказки товарищам, лежа на спине и глядя на облака. Вся его жизнь проходила в скитаниях… Неделю плыл я с хлопцами по Днепру. От зноя лицо, руки и ноги сделались такие же черные, как у плотовщиков».
К жизни в Азии он, можно сказать, подготовился. Осенью из Асхабада пришла телеграмма – согласие генерала Суботича взять его к себе младшим чиновником особых поручений. На этот раз родители были вполне довольны: это все-таки служба, а не бродяжничество, пусть очень далеко и, вероятно, небезопасно. Новый, 1902 год Василий встретил в Баку, пароходом переправился на другой берег Каспия и сел на поезд, следовавший до Асхабада. «Меня манили бирюзовые дали, таинственные персидские горы, мечты о скитаниях по Азии. «Семья, дети – все это еще придет», – думал я…»
Глава 2
Особые поручения
Любому столичному жителю Асхабад показался бы подлинным захолустьем. Но по меркам Закаспийской области это был едва ли не мегаполис – около 23 000 жителей: русские и персы, армяне и татары, поляки и евреи, немцы и туркмены, хивинцы, бухарцы, грузины, греки и даже французы. Как отмечалось в «Обзоре Закаспийской области за 1900 год», город «в последнее время обнаруживает особую наклонность к развитию» – положение его, независимо от административного значения, весьма выгодно для торговли с Хорасаном, уже измеряемой многими миллионами. В Асхабаде насчитывалось 41 караван-сарай и 11 гостиниц и пансионов. В одном из них – «Парижских номерах», принадлежащих мадам Ревильон, некогда служившей маркитанткой в отряде генерала Скобелева, – и остановился на первое время Василий Янчевецкий.
«Это был маленький чистенький городок, состоявший из множества глиняных домиков, окруженных фруктовыми садами, с прямыми улицами, распланированными рукою военного инженера, обсаженными стройными тополями, каштанами и белой акацией. Тротуаров, в современном понятии, не было, а вдоль улиц, отделяя проезжую часть от пешеходных дорожек, журчали арыки, прозрачная вода стекала в них с гор, находившихся неподалеку и, казалось, нависавших над городом. По другую сторону городка простиралась беспредельная пустыня… Когда я приехал в этот казавшийся мне сказочным городок-крепость на границе пустыни и диких гор, то долго чувствовал себя как в стране, похожей на мир из романов Фенимора Купера и Майн Рида»[11]. От одного списка туземных племен и родов у любого заезжего чиновника могла пойти кругом голова: туркмены-текинцы делились на племена отамыш, тохтамыш, алиели, махтум, мегенли и иные, а были еще туркмены-гоклане и туркмены-йомуды – джафарбаевцы, ак-атабаевцы, бегелькинцы; киргизские роды различались по отделениям алмамбет, баимбет, джименей, джары, туркмен-адай и прочим.
Генерал Суботич сразу распознал в Янчевецком любознательную натуру: «У меня был чиновник-переводчик, знавший отлично иностранные и восточные языки. Теперь он, по-видимому, умирает… Я хотел бы, чтобы вы так же, как он, изучили восточные языки и сопровождали меня в поездках. На днях мы отправляемся в объезд Закаспийской области. Вы поедете со мною. От вашего брата я знаю, что вы любите литературу. Изучите не только восточные языки, но также загадочную душу народов Востока… Не тратьте времени даром, оно пролетает быстро. Здесь обыкновенно молодежь безрассудно расходует время, спивается от скуки и уезжает с опустошенными душой и карманом! Я дам вам возможность поездок по краю, и работы для вас будет много…»
Василию хватило нескольких месяцев, чтобы освоить разговорный туркмен-дили. Суботич оценил его старательность и дал поручение согласно названию должности – проехать по караванному пути от Асхабада до Хивы и обратно. Формально Янчевецкий должен составить отчет о состоянии колодцев в пустыне. Тайная цель – сбор сведений о путях перевоза контрабанды из Персии. Кроме офицера, который выдаст «прогонные» и подберет проводников, об этом никто не должен узнать. «В Хиве держитесь осторожно и постарайтесь повидать хана Хивинского, – наставлял Суботич. – Ни в коем случае не проговоритесь, что хотите с ним беседовать по моему поручению. Это должно пройти как ваша частная инициатива. В разговоре как будто случайно упомяните об усилившейся контрабанде. Любопытно, что по этому поводу скажет хитрый старый лис»[12].
Отправиться в дорогу Василий не успел. В сентябре 1902 года Суботича вызвали в Петербург и объявили ему о назначении приамурским генерал-губернатором. На его место прибыл генерал Евгений Уссаковский из Главного штаба. Упускать возможность увидеть Каракумы младший чиновник не хотел. Он доложил новому начальнику, что с севера Закаспийской области давно нет обстоятельных и точных известий, к тому же есть смысл проверить состояние колодцев на караванном пути, и он готов взять на себя эту задачу. Конвоя не нужно. «Будучи опытным в утомительных и опасных путешествиях, я не боюсь могущих встретиться препятствий».
Уссаковский одобрил рапорт. Но без проводника Янчевецкий обойтись не мог. Сопровождать его согласился урядник Шах-Назар, бывший аламанщик, ходивший в набеги на Персию и Хиву. Они выехали из Асхабада в марте 1903 года – два всадника и две вьючные лошади с провиантом и бурдюками с водой. Василий поражался тому, насколько уверенно Шах-Назар выбирал верное направление там, где сам он не видел ничего, кроме расплывающейся в знойном мареве волнистой линии песков. Окружающую среду туркмен делил на два состояния: кум (песок), где можно найти воду в колодце, саксаул для костра, подстрелить зайца или джейрана, и кыр (камни) – там жизни нет, только ящерицы да змеи ползают между скалами.
Днем пекло солнце, а ночью подмораживало. На рассвете иней серебрил стволы винтовок, стремена и пряжки седел, которые на ночлеге использовались вместо подушек. Дважды поднимались песчаные бураны, а один раз случился даже снегопад. Видели путники и мираж – караван, уходящий в небо, и цветущие ирисы, ярким ковром покрывавшие пески, и безвестные могилы, обозначенные шестами. Лишь дважды им встречались торговые караваны. А колодцы – да, по большей части оказались в запущенном состоянии.
10
Интервенция войск альянса восьми держав – России, Германии, Франции, Великобритании, США, Японии, Австро-Венгрии и Италии – последовала за народным восстанием против иностранного присутствия в Китае. Мятежники громили дипломатические миссии, христианские храмы, торговые предприятия, разрушали железные дороги. Правительство империи Цин фактически их поддержало. После взятия Пекина союзными войсками 28 августа 1900 года военные действия длились еще год, мирный протокол был подписан 7 сентября 1901 года. Дмитрий Янчевецкий, описывая в своей книге «У стен недвижного Китая» подвиги русских солдат и офицеров, отмечал также храбрость и стойкость противника и честно рассказывал об ужасах войны, ее жертвах и разрушениях, зачастую бессмысленных. В. Ян в воспоминаниях не уточняет, какой степени крестом был награжден брат. Однако писатель Н. Гарин-Михайловский, познакомившийся с Д. Янчевецким в 1904 году, упоминает о «золотом Георгии в петлице» – по всей вероятности, кресте II степени, каким крайне редко награждали гражданских лиц на войне.
11
Основной источник сведений о службе В. Янчевецкого в Закаспийской области: Ян В. Голубые дали Азии // Собр. соч. Т. 4. М., 1989.
12
Ян В. Воспоминания. Ч. III. РГАЛИ. Ф. 2822. On. 1. Д. 96. Л. 47. М. В. Янчевецкий при подготовке этой части мемуаров к печати изъял строки о тайном поручении Суботича.