Страница 35 из 36
Роман несомненно «автобиографичен» в том смысле, что представляет собой еще одну проекцию автобиографического мифа; это сжатая автоцитата, разворачивающаяся в настоящий каталог тем, образов, мотивов Каменского. И в этом смысле Хорт и Рэй-Шуа совсем не случайно выступают как авторские ипостаси[12].
К ранней «Землянке» восходит проповедь единения с природой, из «Землянки» ономатопеические имитации птичьего пения и «заумные» вставки. И, как и в давней «Землянке», в романе ощутим огромный символистский пласт, вплоть до лексики.
Хрустальный корабль из видения Чукки, несущийся по серебряной реке к Мианги-бхва, «острову неотцветаемой весны, острову нескончаемой юности» — из поэмы «Цувамма» (1920), где описан одноименный «остров рубинных расцветов», «крыловейная Страна» поэтов и вечно цветущей юности. Из «Цуваммы» — загадочная горная обитель Галайя.
Отсюда же, точнее, из вариаций «Цуваммы» — подвешенная к потолку землянки механическая птица Цунта. В сценической версии поэмы «Цувамма: Легенда» появляется «Поэт-Птица из страны Цуваммы»; он «висит в огромной птичьей клетке под потолком на фоне фантастических растений»[13].
Описание «урагана в лесу» — из «Стеньки Разина» (1916).
Раздвоенность Хорта — коллизия «Его-Моей биографии Великого Футуриста» (1918); монологи Рэй-Шуа, отказывающегося от писательства и отрицающего книги, фактически перепевают первые страницы этого сочинения. В романе, кстати сказать, реализован призыв «Его-Моей биографии»:
Книгу в искусстве (мертвая форма словопредставленья посредством бумаги и шрифта) — совершенно уничтожить, а перейти непосредственно к искусству жизни, помещая стихи и мысли на заборах, стенах, домах, фабриках, крышах, на крыльях аэропланов, на бортах кораблей, на парусах, на небе электрическим свеченьем, на платьях[14].
В «27 приключениях» математик Хораз, герой романа Рэй-Шуа «Последняя книга», однажды сон видел, будто подряд шесть часов на небе ночном, вместе с миллионами жителей Нью-Йорка, большую читал вещь, большими электрическими буквами непрерывно печатавшуюся и большим экраном иллюстрированную. Кажется так это было? А через полгода весь Нью-Йорк действительно эту вещь на небе читал и гений изобретателя славил: Хораз какого-то бедняка электротехника этим изобретателем сделал, а сам в тишине своего кабинета новые вещи выдумывал и в мир посылал».
Эта фантастическая составляющая «27 приключений» весьма любопытна. Роман можно назвать если не авантюрным, то с полным правом — фантастическим.
Утопизм и фантастика были не чужды Каменскому, как и многим другим футуристам от Ф. Т. Маринетти до В. Маяковского. В уже упоминавшейся «Золотой банде», к примеру, типичное для фантастики первой четверти XX в. «лучевое» изобретение (здесь лучи превращают золото в газ) помогает пролетариату победить капиталистов и установить по всему миру коммунистическую власть.
Не могу отказать себе в удовольствии процитировать и сохранившийся в архиве Каменского набросок «Аэро-пророчество: (Рождественское предсказание пилота-авиатора В. Каменского)», близко связанный с темами «27 приключений»:
Через 150 лет. Все люди летать будут без исключения и дойдут в области авиации до совершенства. К этому времени природа изменит или, вернее, приспособит людей к их новой летучей жизни. Тогда тип летающих людей будет близко напоминать птиц. Человеческий рост сильно уменьшится, тонкие шеи вытянутся, большие зоркие глаза округлятся, грудь выдвинется вперед, голос будет громким, певучим. Дома сразу уменьшатся. Города распадутся. Люди уйдут к земле. Природа победит культуру. Никто не будет нуждаться в парламентах. Стремление к крыльям настолько возрастет, что люди только и будут думать о том, как бы скорее достичь собственных природных крыльев. Тогда же родится первый человек с большими белыми крыльями и полетит, имея от роду три года. Аэропланные фабрики, из боязни потерпеть крах, безуспешно будут покушаться на жизнь этого крылатого человека… В то же время а другой стране родится человек с такими же крыльями, — после еще, и еще, и еще…
Через 500 лет. Аэропланы совершенно исчезнут, на земле воцарится своеобразная, красивая полная чудесной поэзии жизнь. Все люди переродятся в человеко-птиц и весь мир будет подобен птичьему раю. Настанут веселые, вечно-солнечные дни. Чело-веко-птицы будут гнездиться на высоких горах и в тучных долинах. В неслыханно чудеснейших, благоухающих песнях человеко-птицы прославят земную счастливую жизнь и смысл бытия. Однако в это блаженное время произойдет один странный случай: родится такая человеко-птица, которая, к общему ужасу, будет походить на обыкновенную, увеличенных размеров, ворону…
Через 1000 лет. Все до единой человеко-птицы в силу естественного перерождения превратятся (смотря по вкусу и обстоятельствам], кто в ворону, кто в сороку, кто в гуся, кто в ястреба, кто в кукушку, кто в петуха. Словом, кто во что горазд. Человеко-птицы, конечно, вымрут. В это время в Австралии, среди обезьян, в одном из благороднейших семейств родится на свет такая обезьяна, которая будет походить на человека. Эту обезьяну потом назовут Адамом. Тогда будет положено основание каменному веку.
Через 2000 лет. Такие же люди, как мы, расселятся по всей земле, как мы, будут культурны, и однажды «бритый» американец с трубкой, к удивлению всего мира, выдумает первый аэроплан и полетит[15].
В «27 приключениях» Рэй-Шуа выдвигает теорию «радиомысли»:
Работа магнитного поля в динамо и работа мозга в черепной коробке — одно явление. Посылаемые волны по радио в пространство и где-то там — за тысячи километров — организованный прием на мачтах, — это и есть представление полной картины работы мыслительного аппарата. <…> Маркони или ему подобный гений, сидя у себя в лаборатории, откроет электрозакон движения мысли, и мы спокойно по какому-нибудь психо-метрическому аппарату будем разговаривать друг с другом по всей территории земного шара.
Но заурядного чтения мыслей и передачи их на расстояние мало:
В своем последнем романе «Последняя книга» Рэй-Шуа заставляет профессора Хораза — великого героя романа — все время сидеть у себя в лабораторном рабочем кабинете и, почти не двигаясь с места, управлять всем миром. К этому идут научные достижения в области движения мысли. Профессор Хораз, сидя над книгой, отправлял и принимал радио-мысли. Спокойно улыбаясь, он проводил свои идеи, свои опыты, свои открытия, свои задачи. Великий математик Хораз, на основании цифровых вычислений, мог находить потерянных, управлять заблудившимися, отыскивать ценности. В известной степени по-моему, мы, приобщенные к высшей культуре, все — Хоразы.
Уничтоженная Рэй-Шуа новелла «об острове Мианги-бхва — острове нескончаемой весны, острове девушек» обретается где-то в пространстве мысли, «носится в пространстве, как носится многое другое — неуничтожаемое, как материя». Рэй-Шуа предсказывает величайшую организацию радио-сцеплений отдельных интеллектов и явлений в одно целое — в один активный разум.
В этом представлении ощущается нечто родственное концепции ноосферы Т. де Шардена, Э. Леруа и В. Вернадского, и нечто мистически-религиозное, как у Шардена, хоть Каменский и настаивает на строгом «материализме» теории «радио-мысли».
Планетарный Разум, пронзающий Вселенную «электротворчеством вольт», изображен в утопическом стихотворении Каменского «Непрерывностью тока»[16]. Возникновение его — дело будущего, однако действенная радио-мысль наиболее «сознательных Хоразов», наподобие Чукки, способна не только управлять событиями, но переделывать и преобразовывать мир, творить будущее (далее везде курсив наш):
Своими глазами увидела я, как отец с веревкой в кармане на кладбище, идет к своим могилам и удавиться хочет. <..> Тогда пеструю женщину на улице нашла я, и упросила спасти отца, и еще другую нашла, и к кладбищу послала скорей, и слова всякие быстро, знойно говорила, и все отцу просила передать. Со страху, от тяжкого мучения к восходу проснулась и снова поверила, что от смерти отца спасла, и надо ему сказать, повелеть, надо заставить его жить новой жизнью и такой, какую я сама — я дочь его — Чукка выдумаю. Вот и поверила, я, что отец в моей полной власти, и я могу им владеть, могу. Путь его новой жизни, счастьем, как солнцем, залила, и к себе приближать начала, ближе к себе, чтобы конец его дней теплее согреть.
12
Отметим прямые автобиографические черточки: Хорт, как и Каменский в юности, работает конторщиком на железной дороге и, подобно Каменскому, провидит великое будущее авиации и восхищается Америкой; Рэй-Шуа дружен с Д. Бурлюком, оба ищут возрождения в лесной глуши и т. д.
13
РГАЛИ. Ф. 1497. Оп. 1. Ед. хр. 28. Каменский также предполагал назвать эту вещь «Слушайте поэта в клетке: Театропоэмия».
14
Каменский В. Его-Моя биография… С. 6.
15
РГАЛИ. Ф. 1497. Оп. 1. Ед. хр. 142. Об этой «рождественской сказке» см.: Стяжкова Л. Тип людей будет напоминать птиц // Пермские новости (Пермь). 1993. № 11 (119). 20 марта; Желтова Е. Л. Культурные мифы вокруг авиации в России в первой трети XX века // Труды «Русской антропологической школы». Вып. 4 (часть 2). М., 2007. С. 163–193. В тексте явственно влияние «Футуриста Мафарки» Маринетти (1909, русский пер. В. Шершеневича — 1916), где описан крылатый гигант Газурмах, гибрид человека и аэроплана. Характерно, что к теме летающего человека обращался в «Блистающем мире» (первая публ. 1924) А. Грин, а много позднее и А. Беляев («Ариэль», 1941).
16
РГАЛИ. Ф. 1497. Оп. 1. Ед. хр. 15. См. в настоящем издании.