Страница 3 из 73
Джереми вздохнул, поднялся по ступеням и отворил парадную дверь школы.
В уши ударило звуковой волной – по коридору с визгом носилась малышня, между ними лавировали подростки, стараясь перекричать гул голосов.
- Джереми, привет! – Торопыга Боб вразвалочку шагал навстречу. Курносый нос, круглые, безмятежные глаза и широкая улыбка. Он всегда улыбался – маленький, полноватый и добродушный.
Не успел Джереми пожать приятелю руку, как в живот ему с разбегу ткнулся белобрысый коротышка лет шести.
- Простите! – пискнул он и понёсся дальше, пригнув растрёпанную голову, как маленький бычок на игрушечной корриде.
- Вечно тут шум-гам!
- А, не обращай внимания, дети ... Ты к Хорьку?
- Да, Хайли сказал, он меня вызывает.
- Он всех вызывает. Я тоже ходил. Сказал, что хочу выращивать картошку, огурцы, помидоры…
- Хватит, хватит, я уже от Хайли наслушался про твои огородные мечты.
Боб радостно засмеялся:
- Хорьку тоже не понравилось.
- Ну, еще бы. У них на нас совсем другие планы. Физический труд - удел работников. А мы должны развиваться, расти духовно, медитировать на благо мира во всем мире и заниматься искусством.
- Ооо, - восхищенно произнес Боб, - как ты длинно говоришь. Я так не умею.
- Ну ладно, Торопыга, пока, - Джереми потрепал приятеля по пухлому плечу, - знаю я тебя – с тобой и два часа можно простоять. Меня Хорёк ждет.
Протолкавшись сквозь броуновское движение расшалившейся малышни, он добрался до двери психолога и постучал.
- Входите, - раздался тонкий голос Фреттхена.
Глава 2
- Джереми! – крикнула Вилина и радостно помахала другу.
Её крик утонул в смехе, музыке и гомоне. Джереми скрылся за дверью психолога.
Жаль, что не удалось поздороваться и поболтать пару минут. Скоро таких минут станет ещё меньше.
Поговаривали, что каждой молодой паре вместе с домом выделяют помещение для творчества – кому студию, кому мастерскую. А для писателей обустраивают настоящий рабочий кабинет. Муж бывшей соседки по комнате с восторгом рассказывал, как здорово пишется в солидном кожаном кресле за дубовым столом.
Да, повезло им родиться в Эколе. Живут, как в раю. Недаром Фреттхен зовёт их райскими птичками.
Ну, а пока нет собственной мастерской, приходится довольствоваться школьной.
- Вилина! Вилина!!! – две подружки-шестилетки из младшей группы – Инесс и Табита – догнали её в конце коридора. - Ты придёшь после сиесты на детскую площадку? У нас игра с мальчишками! В баскетбол! Будешь нашей болельщицей?
Одна - блондинка с выгоревшими льняными прядками, другая - чёрная, как спелая вишня, с пружинками жёстких волос. Две закадычные подружки и обе обожают Вилину. Если и ссорятся, то только из-за того, кто будет сидеть у неё на коленях, пока она читает книжку.
- Приду, конечно, - за улыбкой спряталась лёгкая грусть. Как-то они будут без неё, когда она уйдёт из детского корпуса во взрослую жизнь.
Девчонки повисли на ней цепкими обезьянками и не отстали, пока она не поцеловала каждую. Одну — в щёку розовую, как бочок спелого яблока, а другую – в шоколадную, как глазурь на мороженом.
За раздвижной стеклянной дверью мастерской открывается вид на школьный сад. Дорожки, покрытые розоватым камнем, петляют между пальмами, папоротниками и яркими клумбами. И скульптуры – скульптуры повсюду. Кроме гномов, что прячутся среди цветов и кустарников, на высоких постаментах установлены лучшие работы Экольчан – улыбчивые кошки и собаки с преданными взглядами, любимые персонажи фильмов и все, на что хватило фантазии молодым скульпторам. Те работы, что не нашли себе места в саду, теснятся внутри – на стеллажах от пола до самого потолка. А на скульптурных станках уже рождаются новые творения.
Не успела Вилина сделать и нескольких шагов, как перед ней словно ниоткуда возник высокий крепкий парень – белокожий и белобрысый. Заморгал белыми ресницами, покрываясь румянцем:
- Доброе утро, Вилина!
- Здравствуй, Роберт! Как дела?
- Ждал тебя, чтобы показать свою новую работу, - сообщил он важно.
- Конечно, я с удовольствием посмотрю!
Он тут же развернулся и зашагал вперед, к своему станку.
Вилина пошла следом, улыбаясь и отвечая на приветствия.
- Какая прелесть! – совершенно искренне ахнула она, взглянув на свежеслепленную фигурку.
На станке, высыхая, красовалась изящная русалка. Она лежала на боку, приподнявшись на локте, и очень напоминала Вилину. Такие же миндалевидные глаза, тонкий нос, едва заметная улыбка в уголках губ и длинные, рассыпчатые волосы.
- Тебе нравится? – Роберт тревожно вглядывался в её лицо, словно пытаясь угадать, правду ли она говорит или хвалит из вежливости.
- Да, очень нравится, - поспешила заверить его Вилина.
- Это на конкурс «Океан и его обитатели». Ты же любишь океан, правда? – он так настойчиво искал в её глазах одобрения, что стало неуютно.
- Да, мне нравится океан, и его обитатели, и русалки, и гномы, и все, что ты лепишь, - пропела она. – Прости, мне надо идти. Хочу поработать немножко.
- Я зайду за тобой в обед, - пробасил он ей в спину, - вместе пойдем в столовую.
- Хорошо, - откликнулась она на ходу, обернувшись и помахав рукой.
Вилина надела наушники, но не включила музыку. В Эколе хватало всего - только не тишины. Гимны и речёвки сменялись романтичными балладами и блюзом. Радиоточка не умолкала ни на минуту и не давала сосредоточиться на своих мыслях. Даже в студии негромко, но настойчиво бубнил приёмник. Только ночью становилось, наконец, тихо. Шелест волн и шорох пальмовых листьев под лёгким ветром – и благословенная тишина.