Страница 7 из 57
- Город? Помню Сыктывкар - там я впервые вышел на эстрадную сцену с Владимиром Винокуром. Городов, где посчастливилось встречаться со зрителями, было много. Владивосток и Минск, Сан-Франциско и Донецк, Мельбурн, Тбилиси, Норильск, Сидней, Астрахань, Рим, Ташкент, Иерусалим, Рига, Ереван, Берлин, Когалым, Баку, Вильнюс, Уссурийск, Торонто, Ужгород, Лос-Анджелес... Да городов были сотни! Очень много. Очень. Я еще во время работы с Винокуром объездил практически весь Союз. Города - это, прежде всего, люди, которые там живут, зрители, которые приходят на представление. Вот не так давно я выступал с сольным концертом в Екатеринбурге, во Дворце спорта. Пять тысяч человек! Какой теплый зритель!
- Есть ли у вас заветная мечта? И возможно ли ее осуществление?
- Моя заветная мечта в данный момент - осуществить в Москве большой юбилейный концерт, записать его на телевидении. И для этого мы уже многое сделали. Но самая большая мечта - это сделать большой благотворительный тур нашего представления "Песни еврейского местечка" по городам России, Украины, Белоруссии, Прибалтики. Учитывая тот факт, что многим людям старшего поколения и материально, и физически сложно посетить такой концерт, наша задача заключается в том, чтобы изыскать средства для создания возможности всем желающим бесплатно посетить такие концерты. Для этого, конечно, потребуются большая организаторская работа и, прежде всего, помощь меценатов и спонсоров.
С одной из театральных трупп в Николаев приехал Валерий Золотухин. Сейчас это кажется событием столь давним, что и не верится в его правдивость. Юрий Ицковский, пытливо глядя на меня своими мудрыми глазами и держа в руках номер журнала "Имена" и выпуск газеты, в котором размещено интервью с Галиной Губовой, задал только один вопрос: "Хорошо. А что скажешь, сможешь пообщаться вот с ним?..". И подвинул ко мне афишу спектакля.
Я задумалась. Театр всегда был для меня почти вторым домом. Множество талантливых и светлых людей я с радостью называла хорошими знакомыми или даже друзьями. Так что здесь я проблемы не видела. Беспокоило другое. Волнение и трепет от возможного общения с таким человеком. Нет, я никогда не раболепствовала перед "звездами", но всегда относилась с уважением к людям, которые, имея в багаже талант и опыт, добиваются высот, любви и признания зрителя. О чем с ним говорить, что спросить? Ведь до меня было задано столько вопросов.
Рассказываю это потому, что сейчас Валерия Золотухина уже нет в живых. Потому, что с ним связана целая веха кинематографа и театра. И потому, что этот фрагмент из жизни - отчасти рассказ о профессии. Профессии журналиста.
Добрый и всегда отзывчивый Иван Момот, работавший в одной труппе с Золотухиным, а некогда - в Николаевском академическом художественном русском драматическом театре, замолвил слово.
Перед спектаклем зашла за кулисы, застав Золотухина за разминкой речевого аппарата и "проходкой". Он измерял шагами сценическое пространство, занимался сценречью, вглядывался в темный пустой зрительный зал. Морщинистый, невысокий, внешне ничем не примечательный, утомленный постоянными переездами, он, тем не менее, эмоционально заполнял собой все пространство.
Вежливо и приветливо обратился ко мне с просьбой перенести интервью на следующий день, поскольку этот переезд его вконец измотал. К тому же, после просмотра его работы тем для беседы стало бы значительно больше. Он благодарно кивнул и внимательно посмотрел на меня, ничего не говоря.
На следующий день с фотографом пришли в гостиницу, где он поселился. Застали его за написанием дневника. Около двух часов говорили обо всем на свете. Начиная от Высоцкого, о котором он написал мемуары (экземпляр книги он подписал мне на прощание с пожеланием обсудить ее после прочтения), заканчивая последними тенденциями в искусстве.
Он с гордостью рассказывал о здоровом образе жизни, который вел: зарядка, стойка на голове, здоровое питание - все это он назвал рецептом своего долголетия и трудоспособности. Часто делал паузы, листая дневник, чтобы зачитать фрагмент, или задумываясь о предмете беседы.
Валерий Сергеевич смотрел горящими радостью глазами-бусинками. И, наконец, заявил: "Я рад, что вы не стали, как другие журналисты, говорить со мной о моей личной жизни. Рад, что с вами можно поговорить о театре и кино, литературе. Это здорово, спасибо вам за беседу".
И я твердо и навсегда запомнила, что журналист - не только человек, пишущий грамотно и сжато или витиевато (в зависимости от концепции издания), но человек, постоянно находящийся на пути самосовершенствования, развития и познания. Нельзя лишь сделать вид, что ты понимаешь, о чем идет речь, когда садишься писать статью. Это оскорбительно для читателя. Нужно помнить, что по ту сторону газетных полос живой человек. Важно действительно понимать, о чем пишешь. А поскольку писать приходится на самые разные темы, то и кругозор должен постоянно всесторонне расширяться.
Эта беседа происходила 27 февраля 2011 года. Спектакль Московского независимого театра "Собачье сердце" по роману Булгакова с участием народного артиста России Валерия Золотухина состоялся 26 февраля.
ВАЛЕРИЙ ЗОЛОТУХИН:
"ИЗ КАКИХ "КАМУШКОВ" СКЛАДЫВАЕТСЯ ОБРАЗ"
- Валерий Сергеевич, скажите, пожалуйста, насколько тяжелы переезды для актера? Ведь это такой напряженный график, когда в ночь переезд, утром репетиция, вечером спектакль, и снова дорога... Как это переносят актеры и есть ли какие-то способы облегчить эти переезды?
- Ну, во-первых, переезды начались ведь не вчера и, я надеюсь, не завтра они закончатся. Поэтому, если я себя отчетливо представляю в роли, или так скажу, в жизни артиста, - да? - то это... ну, с пяти, с семи лет. А активное такое передвижение в агитбригадах, в самодеятельности - это с пятого, с шестого класса. Сначала на конях, потом на тракторе, потом на разных телегах, поездах, самолетах... И, в общем, движение - это жизнь. А жизнь - это движение. Конечно, с возрастом появляются проблемы. Ну, например, с ногами... И, конечно, восемь часов просидеть в автомобиле, даже в хорошем, это трудно. Но, тем не менее, так приспосабливается организм, что он каждую минуту, каждую свободную секунду может отдыхать. То есть, я приучил себя к тому, что можно на пятнадцать минут... сидя... "отключиться". Или как-то там полежать, задрать ноги, и вообще пребывать в каком-то не публичном таком виде. Организм отдыхает, потому что я чувствую себя отдохнувшим! Поэтому: привычка, тренировка, режим все-таки помогают переносить поездки. И, более того, я без этого, как говорится, и жить-то не могу.
Вот без чего я еще не могу жить, так это без "Собачьего сердца". Без того, чтобы подо мной не гудела дорога, чтобы была перспектива, что я сейчас из Донецка рвану во Львов или, я не знаю, в Барнаул. Ну, в Барнаул, конечно, самолетом. И потом, вот эта гостиница, отель - это, собственно говоря, мой дом. Я провожу времени в отелях гораздо больше, чем в семейной постели. Поэтому все как-то... приспособлено и на столе. И в смысле питания тоже: я не хожу в рестораны, в какие-то кафе... А делаю еду себе сам.
- Вы только что сказали о режиме. Вы имели в виду что-то конкретное или абстрактно говорили о режиме в целом?