Страница 22 из 24
– Опомнись, Сол! Сколько времени ты меня знаешь? Всего ничего! Что ж ты так гонишь лошадей? Не торопи события…
– Знаю-знаю! Обычно я чертовски терпелив! Честное слово! То, что творится со мною сейчас, совершенно не похоже на меня. Не веришь, можешь спросить у моей мамы. Она подтвердит. Она тебе расскажет, как уже несколько лет наблюдает за моими попытками приручить павлина, который живет в нашем саду. Каждый день я пробую приманить птицу, заставить ее подойти и взять из моих рук зерно, но она категорически отказывается даже приближаться к тому месту, где я сижу, поджидая ее. Но я терпелив, у меня бездна терпения, и я дождусь этого счастливого момента, несмотря на то что у павлина ужасно вздорный характер. Тяжелый! Он хитер и коварен…
– Точно как наша миссис Харрисон.
– А кто это такая?
Дот покачала головой, давая понять, что сия особа к их разговору не имеет отношения. Сол замер на сиденье, продолжая сверлить Дот своим сверкающим взглядом. Но выражение его лица было строгим и открытым. Он действительно не кривил душой.
– Да, в чем-то ты права. Быть может, я действительно чрезмерно тороплю события. Но вот тебе факты! Мне уже двадцать два года. Предположим, я проживу до восьмидесяти пяти лет. И тогда у нас с тобой в запасе остается всего ничего, каких-то шестьдесят три года. Подумай сама! Каких-то ничтожных шестьдесят три года! А дальше – все! Сама мысль об этом приводит меня в ужас. Потому что это так мало! Жалкие крохи времени нам суждено прожить на одной планете вместе.
Он обхватил ее руками за плечи.
– А сколько времени ты считаешь «много»? – тихо спросила она.
– Мне нужна вечность! Не больше и не меньше! Целая вечность рядом с тобой!
Дот прикусила нижнюю губу. Сладостная истома разлилась по ее груди. А ведь она даже не подозревала, что на свете существует такая любовь.
Сол протянул к ней руку, пытаясь унять дрожь в пальцах и снова обрести ровное дыхание. Казалось, что его сердце с каждым очередным вздохом поднимается все выше и выше к горлу. Он смотрел на лицо Дот, и оно расплывалось перед его затуманенным взором, и он отчаянно пытался поймать ее в фокус, чтобы видеть каждую черточку. Но вот его рука осторожно коснулась ее белоснежной кожи. Они оба прекрасно понимали, что будет дальше. Понимали, знали, что так предопределено свыше, и все равно страшились того, что будет. Его пальцы словно пробили брешь в том пространстве, которое все еще разделяло их. Дот вдруг до сердечной боли захотелось почувствовать всю тяжесть его тела на себе.
Дамбу прорвало!
Все барьеры остались позади, они перешли Рубикон и даже удовлетворили первичное любопытство.
Дот задрала голову к его лицу и получила в ответ поцелуй, горячий, решительный, прямо в губы. Каким же сладким показался ей этот поцелуй. Какое-то время она не отстранялась от Сола, жадно вдыхая в себя запах его тела и чувствуя жар его трепещущей плоти, прижимающейся к ней.
Но вот она снова медленно, словно нехотя, повернулась к нему лицом. Он осторожно прошелся пальцами по ее щеке, и снова его прикосновение вызвало в ней сладостный озноб по всему телу. Она с нежностью поцеловала подушечки его пальцев, а потом взяла его руку и положила себе на грудь. Сол рывком поднялся со стула и, не выпуская ее руки из своей, молча потянул за собой по направлению к широкой лестнице, которая вела уже непосредственно в личные покои.
– А вдруг твои родители сейчас вернутся?
– О нет! У них это мероприятие наверняка затянется допоздна. Но если хочешь, я перепроверю!
Дот молча кивнула в знак того, что хочет. А Сол между тем открывал дверь за дверью. Они прошли целую анфиладу роскошно обставленных комнат, Дот едва успевала замечать подробности интерьера. Везде нарядные бархатные шторы на высоких окнах с изящными переплетами, огромный холл, такие же огромные, поистине необъятных размеров диваны в каждой комнате рядом с массивными каминами, облицованными мрамором, роскошные ковры ручной работы на полу и везде обилие книг. Но их наверняка никто не читает. Она вдруг вспомнила, как охарактеризовала Солу тогда, на вечере, всю ту публику, которая живет среди такой неслыханной роскоши. «…Какое у них там воспитание? Они, поди, и читать-то не умеют!» Она зябко поежилась от этого воспоминания. Неужели она могла сказать такую гадость? И всего лишь месяц тому назад!
– Как видишь, путь свободен! – весело воскликнул Сол, увлекая ее в боковой коридор.
– Но вдруг они все же вернутся? Твои мама и отец? – продолжала упорствовать Дот. Ей совсем не хотелось, чтобы официальное знакомство с родителями Сола состоялось при таких, мягко говоря, незапланированных обстоятельствах. И уж совсем не хотелось удирать через черный вход, словно какой-то мелкий воришка.
– Они же присутствуют на официальном обеде. А он знаешь сколько тянется? Скукотища страшная! Так что у нас в запасе куча времени! И весь мир принадлежит нам!
– Звучит многообещающе! – Дот обхватила Сола руками за шею и поцеловала прямо в губы. Как же замечательно, подумала она, целовать его вот так, не сдерживая себя, без опасения быть застигнутыми врасплох посторонним взглядом. Сол обнял Дот за талию и повел ее по направлению к дверям своей спальни. Они то и дело замирали, останавливались и целовались всю дорогу, пока не преодолели еще один роскошный холл и не оказались наконец перед самой дверью.
– Ты уверена, что хочешь этого? – Сол с нежностью погладил Дот по щеке.
– Абсолютно! – горячо заверила его Дот. – Я мечтала об этом с момента нашей первой встречи! Все, чего я хочу – это быть с тобою.
– И я тоже! – воскликнул Сол, прижимая ее к себе еще крепче и распахивая дверь в спальню.
Дот торопливо осмотрелась по сторонам. Огромная кровать из орехового дерева, застланная стеганым парчовым покрывалом золотистого цвета, подушки в форме валика, украшенные по краям декоративными фестонами в форме цветочных гирлянд, обои с тиснением под парчу.
Дот торопливо расстегнула молнию на платье, давая ему соскользнуть на пол. Стоя перед Солом в одном шелковом белье – только лифчик и трусики, она тем не менее не испытывала чувства стыда от того, что стоит перед ним почти нагой. Напротив! Ей было тепло, удобно, приятно, кровь бурлила по жилам. Да, именно этого она и хотела больше всего на свете.
Сол осторожно ощупал руками застежку ее лифчика на спине и попытался расстегнуть его. Но пальцы неумело скользили по эластичной пряжке, которая никак не поддавалась его усилиям. Сол еще раз перебрал своими тонкими пальцами все изгибы на тонкой полоске материи, стараясь нащупать нужные выступы. И снова безрезультатно.
– Черт! У меня никак не получается справиться с этой застежкой! – чертыхнулся он в сердцах.
Дот слегка отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Что вы хотите этим сказать, мистер Бравый Вояка? А я-то думала, что вы опытный соблазнитель! Или мой лифчик – это нижняя граница вечной мерзлоты, и дальше уже ни шагу?
И оба влюбленных расхохотались и со всего размаха рухнули на кровать, сплетая в единое целое свои руки и ноги. Нет, они не торопили события, они оба действовали осторожно, выверяя каждое свое движение и не испытывая при этом ни грана неловкости или чувства ложной стыдливости.
Когда все было кончено, Сол прошептал растроганным голосом ей в волосы:
– Это было замечательно! Ты – само совершенство!
Дот лишь молча улыбнулась, уткнувшись ему в плечо. Впервые в жизни она и сама почувствовала собственное совершенство.
На какой-то час оба забылись коротким сном. Первой проснулась Дот и тут же схватила руку Сола обеими своими руками. И сразу же Дот охватила дикая радость, она почувствовала, что ее снова сотрясает желание. Какое-то время она молча разглядывала, как его пальцы переплелись с ее, как его темная рука покоится на ее белоснежной ладони.
– Знаешь, Кловер, каждый наш шаг имеет свои последствия. Свою цену, если так можно выразиться! И всегда нужно спрашивать себя, готовы ли мы к тому, чтобы заплатить эту цену.