Страница 21 из 24
Когда мисс Блайт удалилась, Барбара ловким движением руки извлекла из кармана две сигареты и, зажав каждую между пальцами, сделала вид, что делает затяжки попеременно то от одной сигареты, то от другой. Вообще-то, пускать всякие узоры из клубов сигаретного дыма – это любимый конек Барбары. Она может при желании даже букву V изобразить. Дот глянула на паясничающую подругу и невольно рассмеялась.
Убедившись в конце смены, что с прической пока более или менее все в порядке, Дот поплотнее завязала на голове шарф и ринулась на автобус, следующий до ее дома на Роупмейказ-Филдс. Сол уже маячил в самом дальнем конце улицы, на пересечении с Нэрроу-стрит, как всегда красивый и счастливый. И едва завидев его, Дот тоже почувствовала себя счастливой. Радость, казалось, не знающая конца и края, заполнила ее всю целиком. И какая ей разница, что на улице идет дождь, что сыро, пасмурно, холодно… ничто не имеет значения! Главное – они снова вместе! И оба смеются, потому что счастливы быть вместе.
– Идем к Паоло? – интересуется она первым делом.
– Можно! Но я предлагаю другой вариант! Мои родители сегодня на каком-то приеме. Так что квартира полностью в нашем распоряжении. Поехали ко мне, я приготовлю горячий шоколад, погреемся немного, переждем в тепле этот дождь.
– Звучит заманчиво! – согласилась с его предложением Дот. – А по дороге расскажи мне еще что-нибудь о своем саде. Я тут вспоминала твой рассказ и думала, что тоже хотела бы обзавестись красивым садом. Пожалуй, мне понравилось бы заниматься цветоводством. Да и собственные овощи прямо с огорода – это ведь тоже очень хорошо.
– О, с этим занятием нужно быть очень осторожным. Знаешь, увлечение садоводством может захватить тебя всю целиком. Это прямо наваждение какое-то! День и ночь волнуешься и переживаешь за сохранность каждого ростка, каждого посаженного тобою растения. Выживет? Приживется? Не засохнет? Ведь все они – тоже живые существа и всецело зависят от нас и нашего ухода за ними.
– Вот об этом я как-то не подумала! Это же страшная ответственность! Даже не знаю, готова ли я к такой ответственности…
Сол молча окинул ее пристальным взглядом.
– Пожалуй, что нет! – вынес он наконец свой вердикт.
– Однако, молодой человек! А где ваши хорошие манеры? – Дот шутливо ударила его по плечу. – Мне кажется, с возрастом я полюблю готовить. Я уже сейчас могу сварить джем, приготовить фруктовый салат или даже самый настоящий крамбл, то есть запечь фрукты с мукой и сахаром в духовке. Очень вкусно! Конечно, главная по кухне у нас мама. Мне пока до нее еще очень далеко. Но, думаю, для тебя я бы готовила с огромным удовольствием. Даже постоянно экспериментировала бы с новыми блюдами, а тебе пришлось бы поедать все мои кулинарные шедевры.
Сол лишь улыбался в ответ. Это было бы чудесно, подумал он.
Странное чувство испытала Дот, переступив порог «Купеческого дома» и не застав там маму. Что-то в этом ее приходе сюда есть нечестное по отношению к матери. А ведь ей всегда претили всякие хитрости. И вот мамы здесь нет, зато есть она. Скользит по паркету в одних чулках, сбросив туфли, осторожно переходя из одной комнаты в другую, а Сол в это время колдует на кухне над горячим шоколадным напитком для них. На той самой кухне, где изо дня в день топчется у плиты ее мать.
Чувство неловкости не покидало Дот. Каждый шаг, случайный скрип двери, позвякивание оконных стекол под порывами ветра – все настораживало, все пугало своей чрезмерной громкостью, будто выдавая ее незаконное вторжение на чужую территорию. Дот на цыпочках вошла в огромную бальную залу, где она впервые увидела Сола. И снова глянула на расписной потолок. Удивительно, что она обнаружила росписи на потолке лишь в тот самый вечер, когда упала, и уже лежа на полу созерцала старинные фрески. Она медленно прошла до середины комнаты и снова легла на пол. И чем дольше она вглядывалась в роспись, тем все ближе и ближе казались ей и Господь Бог, и ангелы, которые его окружали. Такое впечатление, будто бы они спустились на землю, чтобы приветствовать ее. Вдруг ее обдало волной тепла, и Дот подумала, что наверняка это счастливый знак. Что, если Всевышний только что благословил ее? На нее вдруг снизошли покой и умиротворение. Счастье ее было в этот миг безмерным, и даже забрезжила робкая надежда, что все в ее жизни как-то образуется и будет хорошо.
Дот легко подхватилась с пола, отряхнула пыль с платья и села на вращающийся стульчик возле рояля. Нажала на несколько клавиш одновременно. Громкий пронзительный звук эхом отозвался у нее в груди, заполнив собою всю комнату. Казалось, он продолжает резонировать в хрустальных подвесках огромной люстры, ударяется о старинные, писанные маслом портреты, развешенные по стенам. И величавые благородные военачальники и полководцы, запечатленные на этих портретах, тоже внемлют ее ученическим экзерсисам.
– Вот ты где!
– Да, вот я где!
– О’кей! Тогда потеснись!
Дот слегка подвинулась на невысоком широком сиденье, освобождая место для Сола. Он поставил серебряный поднос с двумя чашками горячего шоколада прямо на крышку рояля.
– Сейчас я буду играть, а ты пой! Давай воспроизведем во всех нюансах момент нашей первой встречи! – Сол щелкнул костяшками пальцев. – Ну, что? Готова?
– Нет!!! Ради Бога! Только не это! Я петь не умею! У меня совсем нет слуха. Про таких, как я, говорят: медведь на ухо наступил.
– Кловер! Девочка моя! Все люди умеют петь!
– Нет, не все! Я не умею! Хочешь услышать, как орет кот в водосточной трубе? Ты этого хочешь? Ужасно!
– А когда ты последний раз пела?
– Да я все время пою! Но только когда меня никто не слышит. Когда моюсь в ванной или работаю в подсобке…
– Так в чем дело? Закрой глаза и представь, что ты моешься в ванной и тебя никто не слышит. Вперед, Клеверок!
Его тонкие пальцы тронули клавиши, и божественные звуки любимой песни Дот, той, которую исполняла когда-то Этта Джеймс, заполнили комнату. И Дот безвольно поплыла по волнам знакомой мелодии. Она закрыла глаза и так, с закрытыми глазами, просидела до тех пор, пока Сол не закончил играть. Он сделал короткую паузу и начал все сначала. И неожиданно для самой себя Дот стала тихонько мурлыкать любимый мотив.
А потом, как-то само собой, из простого мурлыканья вдруг возникли отдельные слова, и она запела уже во весь голос:
Закрыв глаза, Дот самозабвенно орала во весь голос, коверкая до безобразия красивую музыку баллады, которая стала своеобразным фоном ее знакомства с Солом.
Наконец терпение Сола лопнуло. Заткнув уши пальцами, он взмолился:
– Все! Хватит! Твоя правда! Ты действительно не умеешь петь.
– Ах, так? – Дот замахнулась на него, чтобы стукнуть, но Сол перехватил ее руку и крепко сжал запястье. Какое-то время они боролись молча. Дот чувствовала, как стучит кровь в висках, как колотится сердце в груди. Собственно, так с ней бывало всегда, стоило Солу едва прикоснуться к ней. Дыхание ее сделалось прерывистым, но сознание странным образом работало четко: просто будто все вдруг предстало перед ней через увеличительное стекло. Казалось, время остановилось.
– Знаешь, Кловер? По-моему, это и есть то самое, – тихо прошептал Сол, приблизив свое лицо почти вплотную к ее лицу.
– Что, то самое?
– Это значит, что мы с тобой совершенно случайно встретили то, на поиски чего многие другие люди тратят всю свою жизнь. А еще это значит, что самой судьбой нам предначертано быть вместе. Ты и я! Разве не этого ты хочешь больше всего на свете, а?