Сновидения Ехо (сборник)

– Да, – признался я.

И не соврал.

– А что вы делаете, чтобы не очень волноваться? – спросила она. – Чтобы уснуть можно было. И вообще…

Тут я всерьез задумался. Хвастаться своей удивительной жизнью любой дурак может. А дать по-настоящему дельный совет – ничего себе задачка. Совсем не факт, что она под силу усталому и не выспавшемуся мне.

Впрочем, всегда можно просто сказать правду.

– Штука в том, что я обычно очень устаю. Когда уже на ходу засыпаешь, не до волнений, лишь бы до подушки добраться. Поэтому ты сейчас не спеши в постель. Сиди тут или в кабинете – где хочешь, там и устраивайся. Я бы с радостью составил тебе компанию, но сил уже нет, прости. Поэтому займись чем-нибудь интересным. Почитай, например.

– Точно! – просияла она. – Мне же Трикки книжку оставил. Про то, как делать чудеса. Я могу поучиться колдовать.

Я внутренне содрогнулся, вообразив возможные последствия. Но виду не подал, потому что выказывать недоверие к новичку – худшее, что может сделать старший. Бодро сказал:

– Отличный план. Только сперва очень внимательно все прочитай. И перечитай, чтобы ничего не пропустить. А еще лучше, выучи наизусть. Настоящие колдуны всегда знают все нужные заклинания наизусть, а ты чем хуже?

– Ничем? – робко спросила Базилио.

– Правильный ответ, молодец. Вот и зубри, пока не свалишься от усталости. Рано или поздно это случится, верь мне. Со мной, например, уже случилось. Вот только что, у тебя на глазах.

С этими словами я картинно пошатнулся и плюхнулся на ковер.

– А вы не могли бы остаться спать прямо здесь? – спросила Базилио. – Рядом с вами мне совсем не страшно.

– Здесь? – озадаченно повторил я, оглядывая гостиную, где стояло множество прекрасных удобных кресел и, увы, всего один диван, довольно жесткий и слишком короткий для человека, страстно желающего вытянуть ноги.

Но иногда обстоятельства вынуждают нас становиться героями.

– Ладно, – сказал я, переползая с ковра на диван. – Буду спать здесь. Но только при одном условии. Вернее, условий целых три. Во-первых, так будет не всегда, а только сегодня. В честь твоего первого человеческого дня. Потом я снова переберусь в свою спальню, договорились?

– Конечно, – согласилась Базилио. – Я, наверное, быстро привыкну. Я постараюсь!

– А во-вторых, ты принесешь мне какое-нибудь одеяло. Потому что у меня уже нет сил за ним идти. Честно.

– Я сейчас! – воскликнула она.

Раздалось недовольное мяуканье Армстронга и Эллы, которых по такому случаю ссадили с колен на пол. Буквально минуту спустя я почувствовал, что меня заботливо кутают, как младенца. Это было так здорово, что я сразу смирился с размерами дивана и всеми прочими неприятностями, уже наступившими и грядущими – авансом, примерно на полгода вперед.

– А что третье? – деловито осведомилась Базилио.

– Какое третье? – сонно удивился я.

– Вы сказали, что у вас три условия.

– А, точно, – вспомнил я. – Переходи со мной на «ты». Между друзьями так принято.

– Между друзьями? Так вы… ты со мной дружишь?

– Еще как дружу, – подтвердил я, укрываясь одеялом с головой.

И наконец-то уснул.

А когда проснулся, все тело мое ныло от неудобной позы, как один большой синяк, зато гостиная была залита солнечным светом, а бывшее чудовище мирно спало сидя в кресле. Одеяло ей заменили верные Армстронг и Элла, а книжка под названием «Веселая магия для будущих послушников» валялась на полу. Все-таки иногда я бываю очень хорошим советчиком.

За это я решил вознаградить себя завтраком. То есть не просто остатками вчерашней камры, разогретыми и проглоченными на бегу, а Завтраком с большой буквы. Не столько обильным, сколько неспешным. На свежем воздухе, в полном одиночестве. Именно так я и представляю себе счастье – по утрам. Ближе к ночи концепция обычно меняется.

Гостиную я покинул на цыпочках, стараясь не производить никакого шума. Поход в ванную отложил на потом: уж больно далеко туда добираться. Перед столь масштабным походом завтрак совершенно необходим. Впрочем, до Малой Летней кухни, где я намеревался подкреплять свои силы, тоже неблизко. В этом грешном доме вообще все далеко; как здесь мог прижиться аскет-минималист вроде меня, уму непостижимо. Не удивлюсь, если однажды выяснится, что полы и стены Мохнатого Дома намазали каким-нибудь старинным приворотным зельем, накрепко привязывающим сердце хозяина к жилищу, вне зависимости от того, соответствует ли оно его вкусам. Потому что я проклинаю этот безразмерный дворец по дюжине раз на дню, но люблю его все больше и больше. И уже, пожалуй, никуда отсюда не съеду, давно пора это признать и перестать притворяться мучеником.

В Малой Летней кухне обычно хранится еда, каким-то чудом уцелевшая после ежевечерних нашествий столичных колдунов, злых и просто прожорливых. Однако вчера мои друзья посидели особенно душевно. В смысле не оставили в доме ни крошки съестного и ни глотка камры, даже какой-нибудь позавчерашней, а это уже ни в какие ворота. Удар ниже пояса.

Я испытал сильное желание сказать вслух все, что я думаю по этому поводу. И решил ни в чем себе не отказывать. Благо за долгие годы непростой жизни у меня собралась превосходная коллекция отборных ругательств самых разных Миров. Глупо обладать всеми сокровищами Вселенной и никогда ими не пользоваться.

Начал я с классического миролюбивого пожелания дюжины вурдалаков всем под одеяло, а закончил совершенно эксклюзивным восклицанием «етидреный хряп», подслушанным в удивительной реальности, существование которой до сих пор кажется мне делом весьма спорным[19]. Но какая разница.

– Что-что-что? – заинтересовано спросили снаружи. – Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказал.

– Етидреный хряп, – любезно откликнулся я. И выглянул в окно.

Чем, собственно, прекрасна Малая Летняя кухня – из нее можно выбраться в заросший высокой травой внутренний двор, выхода в который нет ни из других помещений, ни с улицы, ни, тем более, от соседей. В центре двора растет толстенное дерево вахари, под деревом стоит кресло, пережившее уже добрую дюжину осенних дождей, а в кресле иногда сижу я сам – в те редкие прекрасные утра, когда у меня есть время, чтобы спокойно позавтракать.

Но сейчас в кресле сидел сэр Джуффин Халли. Человек, которого я рад видеть всегда. Но, положа руку на сердце, по утрам – несколько меньше, чем в другое время суток. И он это прекрасно знает. Но все равно тут сидит. Удивительные бывают люди.

– Что-то стряслось? – спросил я. – Или ты просто решил, что я слишком хорошо живу? И пришел подвергнуть меня пыткам? В смысле разбудить?

– Етидреный хряп, – приветливо ответствовал Джуффин. И, сжалившись, добавил: – Я зашел посмотреть, как тут у вас дела. Нашел два неподвижных тела в гостиной, понял, что все в порядке. И заметь, даже не стал тебя будить. Решил, что для начала можно просто вероломно сожрать твой завтрак, а там – как пойдет.

– Сожрать мой завтрак? – удивился я. – Где ж ты его взял? В доме шаром покати.

– Как – где? Принес с собой. Я же знал, куда иду.

– Принес с собой?!

Я наконец осознал, что стоящий в траве кувшин – фирменный, из «Обжоры Бунбы». Следовательно, камра там самая что ни на есть распрекрасная. Практически лучшая в столице. А это означает, что лезть в Щель между Мирами за напитками мне все-таки не придется. По крайней мере, не прямо сейчас. Удивительно удачно начинается день.

– Погоди секунду, – попросил я.

Вылез в окно, прихватив с собой кухонный табурет. Уселся напротив оккупированного Джуффином кресла, принял из его рук кружку с камрой, сделал глоток. Сказал:

– Наверное, «етидреный хряп» – не просто смешная брань, как я все это время думал, а могущественное заклинание, исполняющее самые потаенные мечты. Надо бы почаще его произносить, раз так.

– Если потаенные, то лучше не надо, – совершенно серьезно посоветовал Джуффин. – Я бы на твоем месте так не рисковал.

19

Душераздирающие мистические подробности можно найти в романе «Гнезда химер».