Страница 87 из 146
Фаау Пик,
фаау Хок...
каасные, сииние зёзды
пеемывали блиижним кости...
штиимп с понтом коосил под антаж...
- Вы не знаете, как его имя? - спросил я пробегающего мимо кельнера, кивнув на впавшего в детство патриарха.
- Нет, пан, никто не знает ни этого старика, ни его имени. Да он и сам, похоже, его давно забыл. На всем белом свете у него не осталось ни души - один как перст. А вот про то, что ему в этом году стукнуло сто десять лет, вам тут каждый скажет. Если бы не мы - ему каюк, ноги бы от голода протянул, а так он у нас каждую ночь худо-бедно дармовую кружку кофе получает.
Склонившись к старику, я крикнул ему в самое ухо:
- Шафранек!
Вздрогнув, как от разряда молнии, он залепетал нечто невразумительное и принялся тереть лоб, словно стараясь что-то вспомнить.
- Вы меня понимаете, господин Шафранек? Тот кивнул.
- А теперь, почтеннейший, слушайте меня внимательно! Я хочу кое о чем вас спросить, речь пойдет о событиях давно минувших дней. Если ваши ответы меня удовлетворят, получите гульден. Вот он, я кладу его на стол.
- Гульден, - тупо повторил старик и с идиотским видом стал накручивать свою монотонно стрекочущую шкатулку.
Перехватив его руку, я остановил этот отвратительный стрекот, заставляющий болезненно ныть мои нервы.
- Напрягите свою память, почтеннейший! Не случалось ли вам тридцать три года тому назад встречать человека по имени Пернат - он жил тогда в еврейском гетто и занимался резьбой по камню?
- Гадрболец! Брючный портной! - астматически сипит старик и расплывается в благодушной улыбке, видимо полагая, что ему рассказали какой-то забавный анекдот.
- Нет, не Гадрболец - Пернат!
- Перелес?! - заходится от восторга старый маразматик.
- Да нет же, не Перелес - Пернат... Пернат...
- Пашелес?! - И в полной уверенности, что понял наконец соль анекдота, Шафранек ощеривает беззубый рот и, давясь от смеха, брызжет старческой слюной.
Безнадежно махнув рукой, я вернулся к своему столику.
- Желали поговорить, сударь?
Подняв глаза, я увидел холодно кивающего мне Ферри Атенштедта.
- Да. Совершенно верно, господин маркер. При этом ничто не мешает нам сыграть партию.
- Изволите играть на деньги, сударь? Браво. Даю вам фору девяносто из ста.
- Отлично. На гульден. Разбивайте!..
Взяв кий, его светлость долго, нарочито старательно прицеливался, наконец ударил - кикс... Всем своим видом давая понять, как сильно он досадует на неудачное начало, маркер уступил мне место у бильярдного стола. Знакомый трюк: он даст мне выбить девяносто девять, а потом, когда от выигрыша меня будет отделять единственное очко, сделает партию «с одного кия», непрерывной серией мастерских ударов кладя в лузу шар за шаром.
Ну что ж, так даже интереснее! Не тратя понапрасну время на преамбулы, я сразу перешел к сути интересующего меня дела:
- Не приходилось ли вам, господин маркер, много лет тому назад, в годы, когда снесло несколько пролетов Карлова моста, знавать некоего Атанасиуса Перната, жившего в тог дашнем еврейском гетто?
Какой-то читавший газету за столиком у стены человек, своей грубой парусиновой курткой в красно-белую полоску и маленькими золотыми серьгами в ушах напоминавший старого морского волка, так и подскочил - не сводя с меня сильно косящих глаз, он в суеверном ужасе перекрестился.
- Пернат? Пернат? - повторял задумчиво маркер, очевидно что-то припоминая. - Пернат? Такой высокий, худой, явно не плебейского происхождения? Русые волосы, короткая эспаньолка с проседью?
- Да, да. Пожалуйста, продолжайте.
- Тогда ему было, наверное, около сорока? А выглядел он как... как... - Внезапно его светлость оторопело вперил в меня
пронизывающий взгляд своих ледяных глаз. - Уж не родственник ли вы ему, сударь?
Косоглазый вновь осенил себя крестным знамением.
- Я? Родственник? Что за странная идея? Разумеется, нет. Меня просто интересует этот человек, - невозмутимо ответил я, а у самого сердце почему-то оцепенело от страшного подозрения. - Вы что-нибудь еще о нем знаете?
Ферри Атенштедт вновь задумался.
- Если мне не изменяет память, в свое время его считали чуть ли не сумасшедшим. Впрочем, этот резчик по камню действительно производил весьма странное впечатление, иногда в самом деле казалось, что он не в своем уме. Однажды так даже заявил, что его зовут... постойте, постойте... ах да - Ляпондер! А спустя несколько дней он уже выдавал себя за некоего... Харузека...
- Как бы не так! - с жаром вмешался косоглазый. - Харузек - это не выдумка. Стюдент с таким именем взаправду жил когда-то в еврейском гетто. Мой папаша в свое время получил от него по завещанию тысячу гульденов.
- Кто этот человек? - тихо спросил я маркера.
- Перевозчик Чамрда[127]. Что же касается Перната, то, помнится, он впоследствии женился на очаровательной смуглолицей еврейке.
«Мириам!» - пронзило меня как удар молнии, и от необъяснимого волнения руки мои стали так сильно дрожать, что играть дальше я не мог при всем своем желании.
Перевозчик, кося на меня свои глядящие в разные стороны глаза, истово перекрестился.
- Да что это с вами сегодня, господин Чамрда? - удивленно спросил маркер.
- Вот что я вам скажу, господа хорошие, этот ваш Пернат - тень бесплотная, призрак, наваждение! Как говорится, тать не тать, да на ту же стать! - возбужденно выпалил косоглазый. - Меня хоть озолоти, а я все одно не поверю, что этот дьявольский
оборотень, чуть не каждый день меняющий свои личины, - живой, всамделишный, из плоти и крови человек.
Я тут же заказал этому Фоме неверному коньяк, нисколько не сомневаясь, что добрая толика живительного зелья поможет развязать ему язык.
- А ведь есть простаки, которые утверждают, что этот самый Пернат, будь он неладен, и по сей день жив, - умиротворенно изрек наконец перевозчик, вдоволь вкусив от заздравной чаши. - Ходят слухи, будто он по-прежнему вырезает из камня всякие чудные безделицы и живет припеваючи в своих хоромах на том берегу...
- Где именно?
Перевозчик, глаза которого после обильного подношения стали еще больше косить, в очередной раз осенил себя крестным знамением.
- То-то и оно, что в хоромы те белокаменные нашему брату смертному путь заказан. Слыхали о призрачной обители «Азьятских братьев» на Градчанах - ну той, что еще «Стеной у последнего фонаря» прозывается? Так вот там он и поселился...
- А вы, господин Чамрда, знаете эту... эту обитель?
- Знать-то знаю, да только ни за что на свете не подойду к этому проклятому месту! - в суеверном ужасе замахал на меня руками косоглазый. - Мне что, жить надоело?! Иезус, Мария, Иосиф!
- И не надо вам туда подходить, господин Чамрда, - вы мне издали путь укажите, а уж дальше я сам пойду!
- Это можно, - после долгого раздумья ворчливо согласился перевозчик. - В шесть утра мне надо на тот берег, ежели у вас время терпит, то езжайте со мной - так и быть, покажу вам дорогу... А только я вам не советую! Как пить дать, провалитесь в Олений ров и свернете себе шею - вот и вся недолга! Пречистая Дева, помилуй нас!..
На рассвете мы покинули опустевшее кафе и двинулись к Мольдау, со стороны которой веял свежий ветерок. Охваченный радостным предчувствием, я словно парил над землей.
Внезапно перед нами возник знакомый дом по Альтшульгассе.
Те же зарешеченные окна, те же кривые водосточные трубы, те же сально лоснящиеся мраморные подоконники - все-все как тогда, во «сне»!
- Когда в этом доме был пожар? - неестественно громко спросил я своего провожатого: от напряжения у меня так шумело в ушах, что собственный голос доносился как сквозь толщу воды.
- Вот те раз! Какой еще пожар? Здесь никогда не было пожара!
- Да будет вам! Я это точно знаю.
- Вы ошибаетесь, господин, этот дом никогда не горел.