Рассказы

На следующий день было воскресенье. Все семейство собралось идти обедать к Гришиной тетке, которая праздновала день своего рождения. Гриша хотел было сказать, что ему нездоровится, и остаться дома, но потом представил себе, как он будет томиться в квартире один-одинешенек в то время, когда можно было бы сидеть среди веселых тетиных гостей, есть всякие вкусные вещи и слушать радиолу... Гриша отважился пойти. Как назло, папа, мама и бабушка решили не ехать на автобусе, а прогуляться пешком. В каждом милиционере Грише чудился тот самый лейтенант, и он не шел по улице, а все время маневрировал. Едва увидев человека в милицейской форме впереди себя, он сразу отставал от родных и шел за ними, почти уткнувшись лицом в папину спину. Обнаружив милиционера сзади, он забегал вперед и шел так близко от родителей, что они наступали ему на пятки. - Слушай, друг, да иди ты, как люди ходят, что ты вертишься как заведенный! - не выдержал отец. В этот момент шагах в пятнадцати от Гриши из какого-то магазина вышел высокий милиционер и направился прямо к нему. Гриша не успел разглядеть его лица, не заметил, какие на нем погоны. Он тут же юркнул в ближайший подъезд и взбежал на площадку второго этажа. Минуты две все семейство Уточкиных стояло перед подъездом, тщетно покрикивая: - Григорий! А ну, довольно тебе дурить! Что маленький, в самом деле? - Гришка, будешь озорничать, домой отправишься, слышишь? С не меньшими предосторожностями шел Гриша на следующее утро в школу. У школьного подъезда он встретил Олега. На нем вместо синих брюк были теперь серые, вместо желтой тенниски была белая рубаха. На голове у Олега сидела соломенная крымская шляпа с огромными полями, которая делала его похожим на гриб. - Ну как? - спросил Гриша, поздоровавшись с Олегом. - Пока ничего. Я костюм переменил для маскировки. Видишь? - Пальма вернулась? - Вчера еще. А у тебя как? - Пока в порядке.

Прошло три дня. Никаких неприятностей за это время не случилось. Гриша постепенно осмелел. Он снова начал играть с ребятами в футбол и уже не шарахался в подъезды при виде милиционера. То же было и с Олегом. Скоро Гриша опять стал мечтать о воспитании овчарки и однажды, встретив во время перемены Олега, спросил его: - Ну как, дрессируешь? - Нет. У меня Пальма сейчас больна. - Чем больна? - Да так что-то... Ничего не ест, не пьет да все лежит... - Когда будешь опять дрессировать, возьми меня, ладно? Я поучиться хочу. Дрессировщик обещал позвать Гришу, а в следующее воскресенье случилось вот что. Папа, мама и Гриша сидели за обеденным столом. Бабушка ушла зачем-то в кухню. Вдруг раздался звонок, бабушка открыла дверь и ввела в комнату Олега. Тот тяжело дышал, не то от волнения, не то от быстрого бега. На лбу и носу его блестели мелкие капельки нота. - Здрасте! - сказал он и, помолчав, добавил: - Приятного аппетита! Затем он помолчал еще немного, вобрал в себя воздуха и вдруг выпалил: - Уточкин, я пришел тебе сказать, что тебе нужно делать прививки! В комнате на секунду стало очень тихо. - Какие прививки? - спросил Гриша. - От бешенства. У нас Пальма заболела, перестала есть и пить, а потом ушла куда-то и пропала. Мама пошла в ветеринарную поликлинику, и ей там сказали, что у Пальмы могло быть бешенство, только тихое. Вот! И теперь мне, маме, тебе и другим ассистентам надо делать прививки. - Та-ак! - негромко сказал Гришин папа. - Ну, вот словно сердце чуяло! - проговорила бабушка. - Только он пришел со своей собакой, этой, так... ну словно в меня что-то стрельнуло: не бывать добра от этой собаки, не бывать! Олег добавил, что прививки надо делать срочно, потому что Пальма могла болеть уже давно, и ушел. Гриша расспросил отца о том, как проявляется бешенство, и после этого весь вечер бегал на кухню к крану пить воду, чтобы проверить, не начинается ли у него водобоязнь. Он лег спать в очень мрачном настроении, проснулся на следующее утро тоже не в духе. Но, придя в школу, сразу развеселился. У школьного крыльца большая толпа ребят встретила его хохотом и громкими криками: - Во! Еще один бешеный! - Привет взбесившемуся! Оказалось, что у Олега в школе, помимо Гриши, было еще целых тринадцать ассистентов и всем им нужно было сегодня идти на Пастеровскую станцию. Вся школа уже знала об этом, и шуткам не было конца. "Бешеные" не обижались, а, наоборот, сами развлекались вовсю. Среди школьниц нашлось несколько девочек, которые боялись подходить к помощникам Олега, считая их уже заразными. К великому удовольствию всех ребят, ассистенты на каждой перемене гонялись за этими девчонками, щелкая зубами и страшно завывая. По окончании уроков десятка четыре школьников задумали провожать ассистентов и дрессировщика на Пастеровскую станцию. - Олег, командуй!.. Олег, построй своих бешеных! - раздавались крики, когда наши герои вышли на улицу. - Бешеные! Построиться! Правое плечо вперед, шагом марш! - скомандовал Олег. Ухмыляющиеся ассистенты парами замаршировали по тротуару, а провожающие густой толпой последовали за ними, играя на губах веселый марш. Войдя во двор, где помещалась станция, ребята подняли такой шум, что все медицинские работники повысовывались из окон. Врачи и сестры сначала рассердились на ребят, но, узнав, что это провожают Олега, о котором они уже слышали вчера от его мамы, и что с ним четырнадцать ассистентов, они сами начали смеяться. Провожающие остались во дворе, а дрессировщик и его помощники вошли в помещение станции и выстроились в очередь у окошка с табличкой: "Запись первичноукушенных". Эта табличка всех еще больше развеселила. Гриша даже выбежал во двор, чтобы сообщить ребятам:

- Мы теперь не бешеные, а первичноукушенные! Получив от врача направление на укол, ассистенты вышли во двор. Олег скомандовал: "Первичноукушенные, построиться!" - и все торжественным маршем направились в районную амбулаторию, где ассистентам и дрессировщику впрыснули по порции сыворотки в животы. И, хотя уколы были довольно болезненны, всем по-прежнему было очень весело. После прививок "первичноукушенные" и провожающие кучками разошлись по домам в разные стороны. Гриша и Олег жили дальше всех, поэтому они скоро остались одни. Бодро шагая рядом с Гришей, Олег вспомнил все пережитое за сегодняшний день. - Мы теперь благодаря Пальме на всю школу прославились! - говорил он, улыбаясь. - Хотя нам и уколы теперь делают... - Угу, зато смеха было сколько! - вставил Гриша. - Главное - ко всему относиться с юмором, - философствовал Олег. - Если будешь ко всему относиться с юмором, то никакие неприятности тебе... - Он вдруг умолк, глядя куда-то вперед, в одну точку. Он уже не улыбался. Лицо его побледнело и приняло самое разнесчастное выражение. Гриша взглянул в том направлении, куда смотрел Олег, и тоже весь как-то осунулся. Недалеко от них на середине перекрестка стоял постовой милиционер низенького роста, с большими, закрученными вверх усами. Секунд пятнадцать ребята молча смотрели на этого милиционера, потом взглянули друг на друга. - Э-э, а лейтенант-то?.. - совсем тихо, упавшим голосом сказал Гриша. Олег молчал. Ребята машинально тронулись дальше и долго шли, не говоря ни слова. - А может, она его не покусала, - сказал Гриша. - Почем я знаю, - почти шепотом ответил Олег. - А может, она и вовсе не бешеная, да? Олег вдруг остановился. - А если бешеная? А если покусала, тогда что? - вскрикнул он неожиданно тоненьким, писклявым голоском. - Предупредить нужно, да? - глядя себе под ноги, сказал Гриша. - А ты думаешь, не надо? Думаешь, не надо? А если человек из-за нас умрет? Тогда что? - Вот я и говорю: надо. - "Надо, надо"! А как ты предупредишь? Как предупредишь? Пойдешь и скажешь ему: "Здравствуйте! Это мы на вас собаку натравили. Теперь идите делать прививки"? Так ты ему скажешь, да? Знаешь, что он с нами сделает? Ребята подошли к крыльцу старинного особняка, украшенному каменными львами со щербатыми мордами. Олег положил на одну из ступенек свой портфель и сел на него. Сел рядом с ним и Гриша. Глаза у дрессировщика покраснели, он часто моргал мокрыми ресницами и хлюпал носом. - Дурак я... Нет... нет, не. дурак, а просто идиот, что послушался тебя, причитал он, мотая из стороны в сторону головой, - Послезавтра папа из отпуска приезжает, а я... я ему такой подарочек... "Платите штраф рубликов двести за вашего сына". - И еще из пионеров исключат, - добавил Гриша. Долго сидели дрессировщик и ассистент на ступеньках крыльца между каменными львами. Лица обоих выражали такое уныние, что прохожие замедляли шаги, поглядывая на них. Уж давно настало время обеда, но ни Гриша, ни Олег не вспомнили об этом. Каждый из них с тоской представлял себе, как его задерживают в милиции, как вызывают туда ничего не подозревающих родных и как, наконец, на глазах у всего класса снимают с него пионерский галстук. И каждый чувствовал, что он не в силах вынести все это. И каждого вместе с тем мороз подирал по коже, как только он начинал думать о лейтенанте, который мог умереть мучительной смертью из-за их малодушия. - У него, может, дети есть, - медленно проговорил Гриша. Олег помолчал немного, потом сказал решительным топом; - До приезда папы из отпуска ничего не будем делать. Послезавтра папа приедет, я его встречу как следует, а после послезавтра пойдем и заявим. Гриша не ответил. Олег помолчал еще немного и вдруг быстро поднялся: - Нет, не могу! Уж лучше сразу, чем еще два дня мучиться. Идем! Гриша не шевелился. Он сидел на ступеньках, опустив голову, и молчал. - Ну, пошли! Решили так уж решили, - сказал Олег. - Куда пошли? - проворчал Гриша, не поднимая головы. - Ну, в милицию, в третье отделение. Пойдем расскажем все, а там они уж сами найдут того лейтенанта и предупредят. Пошли! Но Гриша и на этот раз не шевельнулся. - А мне чего ходить? Твоя собака, ты и иди. - Ах, так! Ну и пожалуйста!.. Как хочешь!.. - Олег всхлипнул. - Сам подбил меня, чтобы натравить, а теперь в кусты... Как хочешь... Пожалуйста!.. И Олег, вытянувшись в струнку, слегка подрагивая узкими плечами, не оглядываясь, быстро пошел по тротуару. Тут только Гриша поднял голову и стал смотреть вслед удаляющемуся товарищу. Через минуту он вскочил и рысцой догнал дрессировщика: - Ладно. Пошли. Приятели рядышком зашагали по тротуару. Пройдя два квартала молча, Олег громко, с какой-то судорожной уверенностью в голосе, заговорил: - Вот увидишь, что нам ничего не будет! Ну, вот увидишь!.. Ведь они же должны понимать!.. Ведь мы же благородный поступок... Ведь мы же ему, может быть, жизнь спасаем, правда? Ведь они должны попять, правда? Гриша молчал, только сопел. И вот они остановились перед подъездом, рядом с которым была прибита вывеска: "Третье отделение милиции". - Пошли? - чуть слышно сказал Олег, взглянув на Гришу. - Пошли, прошептал тот. И оба не сдвинулись с места. - Ну, идем? - сказал через минуту Олег. - Идем. Олег приоткрыл дверь, заглянул в нее, потом тихонько, словно крадучись, вошел в подъезд. Следом за ним бочком протиснулся и Гриша. Ребята очутились в длинном коридоре с двумя рядами закрытых дверей. Только первая дверь справа была открыта. Она вела в комнату, разделенную на две части деревянным барьером. Первая половина комнаты была пуста, если не считать милиционера, стоявшего у двери. За барьером у стола стоял маленький, толстый лейтенант с красным лицом и что-то сердито кричал в телефонную трубку. За другим столом в дальнем углу сидел еще один милицейский работник. - Вам чего тут нужно? - строго спросил милиционер у двери, как только ребята сунулись в комнату. - Нам?.. Нам... начальника... - пролепетал Олег. - Какого начальника? Дежурного? По какому вопросу? - Нам по вопросу... нам заявить нужно, по очень важному... - Дежурный занят. Посидите здесь, - сказал милиционер, пропуская ребят в комнату, и передразнил с усмешкой: - "Заявить"! Ассистент с дрессировщиком сели на скамью с высокой спинкой. Лица их теперь стали серыми от страха, потому что толстый лейтенант, сверкая маленькими глазками и с каждой секундой все больше распаляясь, кричал в телефон: - А я из-за вас получать взыскания не намерен, товарищ Фролов! Понятно вам? Не намерен! Я лучше сам на вас взыскание наложу... Письмо получено. Да, да, получено, товарищ Фролов. - Лейтенант взял со стола какой-то зеленый конверт, потряс им над головой и с размаху бросил на стол. - И вы дурака не валяйте, товарищ Фролов! Маленького из себя не стройте! Тут Гриша почувствовал, как Олег толкнул его в бок, и услышал его взволнованный шепот. - Дураки мы! Пойдем скорее! Ведь письмо написать можно... Напишем письмо, и всё! Ребята поднялись. - Всё! Кончены разговоры! Всё! - яростно прокричал толстый дежурный, треснул трубкой о рычаг и, сопя, повернулся к мальчикам: - Так! Слушаю вас! Мальчики взглянули друг на друга и ничего не ответили. - Ну? Что вам угодно? - повысил голос дежурный. - Нам... мы... нам ничего... мы просто так... - пробормотал Олег. - Как это "просто так"? Гулять, что ли, сюда пришли? - Мы... мы... Пойдем, Уточкин, - быстро сказал Олег. Мальчики дернулись было к выходу, но тут же застыли на месте, в ужасе приоткрыв рты и вытаращив глаза. В дверях стоял тот самый лейтенант. Гриша так и не запомнил, сколько длилось страшное, леденящее душу молчание. Ему казалось, что прошли целые часы, прежде чем Олег выговорил сдавленным голосом: - Здравствуйте, товарищ лейтенант! - Здравия желаю! - ответил тот, вглядываясь в мальчишек. И вдруг дрессировщик и ассистент, словно подхваченные волной отчаяния, заговорили одновременно, заговорили громко, быстро, перебивая друг друга, стараясь друг друга перекричать: - Товарищ лейтенант, вы... вы... нас простите, это мы на вас тогда собаку... - Ага... нечаянно... мы вам только показать... - Мы ее дрессировали на собаку охранно-сторожевой службы... - Он поводок нечаянно упустил. Он вам только показать, а она вырвалась... - Мы отрабатывали с ней команду "фасс", и мы хотели потом пойти в питомник и показать, как мы ее дрессируем... - Вам теперь прививки надо делать... - И мы хотели попросить, чтобы нам дали настоящую овчарку на воспитание, и... - Потому она, может быть, бешеная. Нам тоже делают прививки... По мере того как дрессировщик с ассистентом несли эту околесицу, лицо лейтенанта становилось все жестче, все сердитее. - Ясно! Хватит! - вдруг крикнул он и, сунув руки в карманы брюк, большими шагами стал ходить по комнате. Ребята умолкли. От них, как говорится, пар шел. - А, ч-ч-черт! - прорычал высокий лейтенант. Дежурный сидел, низко склонив голову над столом, и Гриша заметил, как он покусывает губы, чтобы не рассмеяться. Милиционер, сидевший в углу, закрыл лицо растопыренными пальцами правой руки, и плечи у него дрожали. И милиционер, стоявший у двери, тоже сдерживал улыбку. - А, ч-черт! - повторил лейтенант и вдруг, вынув руки из карманов, сжав кулаки, остановился перед мальчишками. - Да вы... Да я вас сейчас... да я!.. - выкрикнул он громко и, так и не договорив, снова принялся шагать по комнате. - Это которая тебе брюки на коленке порвала? - спросил дежурный, все еще глядя в стол. Лейтенант не ответил. Тогда дежурный поднял голову и обратился к Грише: - Так! Твой адрес и фамилия? - Кузнецов переулок, дом три, квартира восемь, - тихо ответил тот. Дежурный записал адрес на четвертушке бумаги и посмотрел на Олега: - Твой? - Проезд Короленко, дом пятнадцать, квартира один. - Так. Идите! Мальчики направились к двери, но через два шага Олег остановился и обернулся к дежурному: - Скажите, пожалуйста, а что нам теперь будет? - Там увидим. Идите, пока целы. Милиционер, стоявший в дверях, пропуская ребят, легонько щелкнул Гришу по макушке. Очутившись на тротуаре, мальчики бросились бежать, словно боясь, что лейтенант сейчас выскочит и погонится за ними. Когда же свернули в ближайший переулок, Олег вдруг остановился, сунул руки в карманы брюк и прислонился спиной к стене дома. - Дураки, дураки и дураки! - сказал он медленно и негромко. - Кто... дураки? - Мы с тобой дураки: зачем мы правдашние адреса дали? Ведь никто не проверял. Гриша в ответ на это только вздохнул. Одиннадцать дней Гриша ждал, что его родителей вызовут в милицию. На двенадцатый день, когда он был в школе, раздался звонок. Бабушка открыла дверь и увидела стройного лейтенанта в милицейской форме. - Виноват! Здесь живет Гриша Уточкин? - Зде-е-есь, - протянула бабушка упавшим голосом. - Дома он? - Не-е-ту... В школе!.. - Разрешите на минуту!.. Бабушка посторонилась, пропуская лейтенанта в переднюю, и тут только заметила, что лейтенант ведет на поводке щенка-овчарку с острой мордой, торчащими ушами и высокими толстыми лапами. - Вот, передайте ему, пожалуйста, - сказал лейтенант, вкладывая конец поводка в бабушкину - руку. - На ошейнике монограмма есть. И скажите, что привет им обоим от лейтенанта Самойленко. Лейтенант приложил руку к козырьку и удалился. Бабушка выпустила из рук поводок и долго стояла, уперев руки в бока, глядя на щенка, который расхаживал по передней, потягивая носом. Потом она сходила в комнату, надела очки и, вернувшись в переднюю, присела на корточки. - Ну-ка, ты! Как тебя?.. Поди сюда! - сказала она, чмокнув губами. Щенок подошел к ней, виляя хвостом и улыбаясь. Придерживая его за спину, бабушка нашла на ошейнике металлическую пластинку. На ней было выгравировано: "Грише Уточкину и Олегу Волошину от работников 3-го отделения милиции". - Ишь ты!.. - прошептала бабушка.