Страница 21 из 66
Паниковский (входя): Вы жалкая и ничтожная личность.
Уотсон (негодующе): Этого о моем друге Холмсе еще никто не смел сказать!
Холмс: Спокойствие, Уотсон! Не забывайте, что наш гость обладает дипломатической неприкосновенностью. Ведь, судя по всему, он явился к нам в качестве дипкурьера. Не так ли, мистер Паниковский?
Паниковский: Получите и распишитесь.
Холмс (беря в руки письмо): Так и есть! Я был прав: письмо. Господин профессор, оно адресовано вам.
А.А. (не без удивления): Вот как? (Вскрывает конверт и читает.) "Уважаэмый Архип Архипович и Гэна!.."
Уотсон: На каком языке это написано?
А.А.: На русском. Но с каким-то странным, чуть ли не турецким акцентом…
Холмс: Позвольте взглянуть на почерк.
А.А.: Пожалуйста, только это вам мало что даст: письмо напечатано на пишущей машинке.
Холмс (невозмутимо): Я так и думал. Читайте дальше!
А.А.: (продолжает читать): "В моэм лицэ имээтэ того самого литэратурного гэроя, который спэрва был зарэзан, а затэм воскрэс. Шэрлок Холмс будэт увэрять вас, что таким гэроэм являэтся он. Нэ вэрьтэ эму! Он хочэт ввэсти вас в заблуждэниэ. Это чэловэк рэдкого тщэславия. Мне ничэго нэ стоит эго опровэргнуть. Могу прэдставить всэ нэобходимыэ докумэнты. Командовать парадом буду я!.. С почтэниэм – прэдсэдатэль правлэния Чэрноморского отдэлэния конторы по заготовка рогов и копыт – О. Бэндэр. Приложэниэ. Бэз приложэний".
Уотсон: Возмутительно! Эти гнусные инсинуации, направленные против моего друга Холмса! И этот варварский акцент! Вы можете говорить что угодно, Холмс, но я не сомневаюсь, что этот нелепый акцент понадобился автору письма исключительно для того, чтобы еще больше унизить и оскорбить вас!
Холмс: Вы ошибаетесь, Уотсон. Он понадобился ему совсем с другой целью. Этим нехитрым способом автор письма пытается сбить меня со следа. Он наверняка читал мою статью о том, что каждая пишущая машинка имеет свой почерк. И вот он сознательно решил изменить "почерк" своей машинки, чтобы окончательно меня запутать.
Гена: Да нет же! Просто в его машинке нет буквы "е", и он ставит вместо нее "э" оборотное!
Холмс: Вы так думаете?
Гена: Да я не думаю, я точно знаю! Эту машинку Шура Балаганов на базаре купил по приказанию Остапа Бендера!
Холмс: А кто он такой, этот Остап Бендер?
А.А.: Даже не знаю, как бы поделикатнее выразиться… По роду своих занятий он… э-э… жулик…
Холмс: Я так и думал. Это, кстати, видно и по письму. В таком случае отправим его к Лестрейду, и дело с концом! С заурядным жуликом справятся и в Скотланд-Ярде. А я привык иметь дело только с выдающимися преступниками.
А.А.: Пожалуй, я не совсем точно выразился. Остап Бендер не обыкновенный жулик. Он – великий комбинатор. Именно так мы привыкли его называть. И, право же, он вполне заслужил этот громкий титул.
Холмс: Если я вас правильно понял, вы настаиваете на том, чтобы я принял этого человека и выслушал его нелепые претензии?
А.А.: Да, мне кажется, это не лишено смысла.
Гена: Мистер Холмс! Вы не пожалеете! Этот Остап – вот такой парень!
Холмс: Хорошо… Мистер Паниковский, передайте тому, кто вас послал, что мы готовы его принять. Только быстро! Мое время стоит дорого!
Паниковский (уходя): Не беспокойтесь, вы имеете дело с Паниковским.
Холмс: Уверен, что этот ваш великий комбинатор не заставит себя ждать.
Остап (входя): Вы правы! Я, как и вы, привык ценить свое время. Ведь время, которое у нас есть, – это деньги, которых у нас нет.
Холмс: Добрый день, мистер Бендер! Я рад, что хоть в этом мы с вами сходимся.
Остап: Приятно иметь дело с интеллигентным человеком. Как сказал бы один мой знакомый, некто Фунт, Шерлок Холмс – это голова!
Холмс (деловито): По странной случайности в моей картотеке нет ни вашей фотографии, ни оттиска ваших пальцев. Позвольте вашу руку!
Остап (вежливость мгновенно его покидает): А может, вам еще дать от мертвого осла уши? Или ключ от квартиры, где деньги лежат?
Холмс (он скандализован): Не знаю, господин профессор, почему вы назвали этого человека великим комбинатором. Скорее, его следовало бы назвать великим наглецом!
А.А. (смущенно): Право, мистер Холмс, мне так неловко, что Остап Ибрагимович заговорил с вами в таком тоне.
Холмс (ледяным тоном): О, не смущайтесь! У меня крепкие нервы. В меня стреляли из духового ружья. Меня пытались заразить азиатской чумой. Даже сам мой создатель – и тот, как вы знаете, вознамерился однажды сбросить меня в пропасть. Как видите, я жив. Надеюсь, что не погибну и от дешевой остроты этого человека, которого вы почему-то зовете великим комбинатором…
Остап (спокойно усаживаясь в кресло и кладя на колени принесенную им знаменитую папку с ботиночными тесемками): Вот и прекрасно. Только давайте условимся: никаких эксцессов! Вы не будете размахивать руками, хвататься за голову и падать в обморок…
Холмс: О, это не в моих правилах. Итак, что вы имели в виду, когда писали этим джентльменам, что я якобы намерен ввести их в заблуждение?
Остап: Вы тут забивали баки насчет того, что это именно вы уговорили Конан-Дойла воскресить вас.
Холмс: Разумеется, я! А кто же еще мог убедить его в этом?
Остап: Известно кто: читатели! Это они, прочитав о вашей гибели, не давали Конан-Дойлу покоя до тех пор, пока он не придумал для вас выход из безвыходного положения…
Холмс (несколько растерян): Не скрою, мои поклонники тут тоже сыграли известную роль…
Остап: Вот видите? Он согласен. Как говорил один мой знакомый монтер, согласие есть продукт при полном непротивлении сторон…
Холмс (он несколько заморочен бешеным натиском Остапа): Но позвольте…
Остап: Пардон, я еще не кончил. Итак, вы сами признали тот факт, что Конан-Дойл воскресил вас, идя навстречу пожеланиям трудящихся. Что же касается меня, то мое воскрешение было исключительно делом моих собственных рук. Я твердо усвоил истину, прочитанную мною в одном плакате: "Дело помощи утопающим дело рук самих утопающих!"
А.А.: Позвольте, Остап Ибрагимович! А как же Ильф и Петров? Они, значит, тут вовсе ни при чем?.. Но ведь вы, так сказать, их вымысел! Плод их фантазии… Если бы не Ильф и Петров, вас бы вообще на свете не было!
Холмс (обрадован поддержкой): Вот именно!
Остап (развязывает ботиночные тесемки своей папки): Ну что ж, приступим. Господа присяжные заседатели! В качестве свидетелей вызываются авторы романов "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" Илья Арнольдович Ильф и Евгений Петрович Петров. В моем распоряжении имеются их письменные показания, подлинные и неоспоримые. Свидетели сообщают о крупной ссоре, которая возникла между ними по следующему поводу: убить ли героя романа "Двенадцать стульев" Остапа Бендера-то есть вашего покорного слугу или оставить его в живых? (Порывшись в своей папке и найдя нужную бумагу, торжественно ее зачитывает.) "Участь героя решилась жребием. В сахарницу были положены две бумажки, на одной из которых дрожащей рукой был изображен череп и две куриные косточки. Вынулся череп – и через полчаса великого комбинатора не стало. Он был прирезан бритвой".
Холмс (презрительно): И после этого вы станете утверждать, что имели какое-то влияние на мистера Ильфа и мистера Петрова? Да ведь этот ваш документ неоспоримо доказывает, что вы были просто игрушкой в их руках!
Остап: Спокойно. Вы не в церкви, вас не обманут. Итак, мы установили, что авторы долго спорили, прежде чем решили, как им поступить со мной. Может быть, вы сами догадаетесь, почему они спорили?