Страница 20 из 66
Путешествие седьмое. Шерлок Холмс и Остап Бендер
Квартира Шерлока Холмса на Бейкер-стрит. Рождественские каникулы кончились, и в великом сыщике уже никто не признал бы недавнего лорда Беспорядка. Он сухо-деловит и не намерен больше терять ни одной минуты своего драгоценного времени. Рядом с Холмсом – наши герои и, разумеется, неизменный доктор Уотсон.
Холмс: Что ж, друзья, на этот раз я не обману ваших ожиданий. Уотсон, будьте добры, передайте мне досье профессора Мориарти.
Уотсон: Вот оно, Холмс.
Холмс: Благодарю вас. По правде говоря, мне не слишком-то приятно углубляться в эти воспоминания. Но я обещал рассказать историю своего воскрешения, и я сдержу слово… Итак, взгляните на этот документ, джентльмены. Перед вами подлинное, собственноручное письмо сэра Артура Конан-Дойла, адресованное его матери миссис Мэри Фоли. Уотсон, сделайте одолжение, прочитайте его нам вслух.
Уотсон: Охотно, Холмс. (Берет письмо и читает) "Дорогая матушка! Я решил убить Шерлока Холмса…" (В негодовании останавливается.) Знаете, Холмс, при всем моем почтении к нашему создателю это его намерение кажется мне чудовищным. Убить! Вас – убить!
Гена: Да уж! Это просто свинство!
Уотсон: Уж если ему понадобилось непременно кого-то убить, убил бы лучше меня!
Холмс: Вы настоящий друг, Уотсон! Однако читайте дальше.
Уотсон (продолжает читать): "…убить Шерлока Холмса. Он отвлекает меня от более важных вещей".
Гена: Более важных? Неужели же Конан-Дойл не понимал, что его рассказы про вас – самое лучшее, что он написал?
Холмс: Представьте, не понимал. И, как вы знаете, прибег к помощи моего заклятого врага Мориарти, чтобы свести меня в могилу.
Уотсон (снова вспыхивает от негодования): Какой беспринципный союз! Конан-Дойл, прибегающий к помощи негодяя Мориарти,- нет! Это уж слишком!..
Холмс (невозмутимо): Не горячитесь, Уотсон. Такая пылкость более к лицу нашему юному другу Гене… Я продолжаю. Итак (в голосе его ирония), я был убит. Однако не прошло и двух лет, как Конан-Дойл вынужден был воскресить меня.
Гена: То есть как это-вынужден? Кто же мог его заставить?
Холмс: Я.
Гена: Как же так? Все-таки ведь это он вас выдумал…
Холмс: Не спорю, в известном смысле я – лишь плод воображения Конан-Дойла. Конан-Дойл действительно создал мой характер. Но, создав его, он уже не мог распоряжаться моими мыслями и поступками, не считаясь с особенностями моего характера. Следовательно, в некоторых случаях уже не я ему вынужден был подчиняться, а он мне!
А.А.: Позвольте, но ведь на этот раз речь идет о совершенно особом случае. Насколько я понимаю, вас уже не существовало. Вы были убиты.
Холмс: Это Конан-Дойл думал, что я убит. Но я был живехонек! Каждый день я возникал в его воображении – целый и невредимый – и доказывал ему, что мне еще рано отправляться на покой. Конан-Дойл сперва пытался со мной спорить, но вскоре он вынужден был сдаться. "Да, – признался он, – я и сам вижу, что поступил опрометчиво. Но теперь уже поздно давать событиям обратный ход".
Гена: Почему?
Холмс: Он ссылался на то, что моя смерть засвидетельствована опытными экспертами и потому неопровержима. Уотсон, будьте добры, прочтите нам заключение экспертизы.
Уотсон (послушно читает): "Осмотр места происшествия, произведенный экспертами, не оставил никаких сомнений в том, что схватка между противниками кончилась так, как она неизбежно должна была кончиться при данных обстоятельствах: они вместе упали в пропасть, так и не разжав смертельных объятий…"
Холмс: Благодарю вас, Уотсон, хотя эти строки и не доставляют мне особого удовольствия… Так вот, господа, мнение этой, с позволения сказать, экспертизы казалось Конан-Дойлу непреодолимым препятствием. И тут я подсказал ему выход!
А.А.: Вы хотите сказать, что это вы придумали версию вашего спасения?
Холмс: О нет! Дело не в версии. Сэр Конан-Дойл был достаточно умным и изобретательным человеком, чтобы придумать любую убедительную версию. Но я подсказал ему, что причиной моего воскрешения из мертвых должно быть не что иное, как мой характер. "Такой человек, как Шерлок Холмс, – сказал я ему, не может уйти со сцены, не закончив своих дел! И даже если существуют действительно неопровержимые доказательства моей смерти, это значит, что по каким-то причинам мне самому нужно было дать доверчивым экспертам эти доказательства!"
Гена: Ну конечно! Я отлично помню, как это все было! Когда профессор Мориарти упал в пропасть, вы сообразили, что для разоблачения всей его шайки вам выгодно, чтобы вас считали мертвым! (Увлекаясь воспоминаниями, он говорит все горячее.) И вот вы стали карабкаться по скале, хотя она была совсем-совсем отвесная… Прямо вот как эта стена! Ух, я помню, как вам было жутко, когда пучок травы, в который вы вцепились руками, оторвался и вы чуть не упали в пропасть…
Холмс (он непривычно растроган): Спасибо, мальчик. Ты рассказал об этом так живо, словно был в тот страшный миг рядом со мной.
Гена: А у меня такое чувство, как будто я и правда был рядом с вами…
Холмс: Вот, господа, вам самый краткий и правдивый отчет о том, как вышло, что я сперва умер, а потом воскрес. Вы удовлетворены моими объяснениями?
А.А.: О да! Вполне!
Уотсон (восторженно): Подумать только, Холмс! Вы рассказали об этом, как о самом заурядном факте! А ведь я уверен, что во всей мировой литературе не найдется больше ни одного героя, который мог бы похвастаться чем-либо подобным!
А.А.: (осторожно). Мне кажется, можно припомнить еще несколько случаев, когда умерший герой неожиданно для всех вдруг воскресает.
Уотсон (запальчиво): Неожиданно для всех, но только не для автора! Не забывайте, что мой друг Холмс не просто воскрес из мертвых! Он воскрес вопреки воле своего создателя! Он спорил с самим Конан-Дойлом и настоял на своем! Кто еще способен на это?
Гена: Да, Архип Архипыч! Вы должны признать: такое под силу только Шерлоку Холмсу!
Профессор как будто собирается что-то возразить. Но в это время под самыми окнами раздается резкий автомобильный сигнал, фырканье и чиханье старенького мотора и, наконец, скрип тормозов. Клаксон хрипло воспроизводит мелодию матчиша: "Матчиш хороший танец! Та-ра-ра-та-та-та! Его привез испанец! Та-ра-та-та-та-та!"
Уотсон: Взгляните, Холмс! Какой удивительный экипаж остановился под нашими окнами!
Холмс (не оборачиваясь): Не вижу, что вы нашли в нем удивительного! Судя по специфическому тарахтению его мотора, это самый обыкновенный "Лорен-Дитрих", впрочем, весьма и весьма потрепанный.
Гена: Да это же "Антилопа Гну"! А из нее вылезает Паниковский!
Холмс: Вы имеете в виду этого субъекта в грязной соломенной шляпе и коротковатых брюках, из-под которых довольно явственно виднеются завязки от кальсон?
Гена: Ну да! Это он самый и есть! Но как вы узнали про завязки от кальсон? Вы ведь даже не выглянули в окно!
Холмс: Не так уж трудно угадать внешность человека, приехавшего в таком автомобиле. Если вас это интересует, могу добавить, что этот человек явно не в ладах с Уголовным кодексом. Он мелкий воришка и средних достоинств мошенник. Длительное время он зарабатывал себе на пропитание тем, что разыгрывал роль слепого…
Гена: Точно!.. А как вы про это узнали?
Холмс: Разве вы не слышите характерное постукивание его тросточки? Он ощупывает ею нашу дверь, как это обычно делают слепые… Да-да, войдите, мистер Паниковский! Не стоит так долго задерживаться в передней. Вам все равно не удастся украсть мой зонтик. Я давно уже принял меры на случай таких визитеров, как вы!