Страница 19 из 41
В два часа утра поступило сведение, что четыреста повстанцев уже находятся в нижнем коридоре и идут наверх. Временное правительство решило оружие не применять, и повстанцы вошли, в числе до двухсот человек. Объявили Временное правительство арестованным и около половины третьего отправили в Петропавловскую крепость. Все это вышло просто до изумительного и может быть объяснено лишь невероятной халатностью и полным отсутствием сопротивления" ("Красн. арх.", т. 23 (1927), с. 158).
Подобную же картину мирного заключительного "штурма" с задних дверей находим в упомянутых выше записках поручика А. Синегуба, адъютанта школы прапорщиков инженерных войск ("Архив русской революции", кн. IV (1922), с. 179-182).
Наконец, следует привести запись П. И. Пальчинского, бывшего товарища министра торговли и промышленности при Временном правительстве; 25 октября он был помощником последнего петроградского генерал-губернатора Кишкина. Запись - короткими отрывочными фразами или отдельными словами - была, по-видимому, сделана вскоре после ареста министров: "...Нет продовольствия. Нет плана. Отсутствие даже плана дворца. Растерянность и вялость офицеров и отсутствие настроения у юнкеров, о которых не было достаточно забот..." "Арест Чудновского (член ВРК, пришедший для переговоров с юнкерами), освобожден по требованию юнкеров. Уход юнкеров..." Оставшиеся (школа инженерных прапорщиков) "не уходят, но волнуются, мнутся и почти ничего не делают... Прорыв по разным лестницам". "Разоружение прапорщиками группы человек 50, прорвавшихся по Эрмитажному ходу. Сдача без сопротивления. Павловцы внизу. Все двери открыты... Вновь прибывшие теряются и отдают оружие мне одному. Сообщение Ананьева (подполковник Ананьев, начальник обороны) о переговорах. Опять Чудновский... Занятие низа. Защита лестницы и коридора. Достаточно наличного числа для зашиты, но при офицерах и организации. Слишком поздно. Нет офицеров, духа и провизии... Делегации из города... Каждые полчаса возвращение и уход. Решимость остаться до конца, не сдаваясь. Отвержение ультиматумов. Антонов и Чудновский. Прорыв наверх. Решение не стрелять. Выход к наступающим. Антонов теперь за руководителя. Арест Антоновым и Чудновским меня... Вывод... Марш. Мост - крепость" ("Красн. арх.", т. 56 (1933), с. 137-138).
Сведения о ничтожности потерь "воюющих сторон" подтверждаются и с другой стороны. В разговоре 26 октября по прямому проводу председателя "Центробалта" Дыбенко с комиссаром "Центробалта" Ховриным (который с балтийскими матросами "штурмовал" Зимний дворец) Дыбенко спрашивает: "Скажи, сколько убитых и раненых у дворца?" Ховрин: "Убито 5 матросов и 1 солдат. Раненых много". Дыбенко: "Сколько с другой стороны?" Ховрин: "Никого" ("Окт. восст.", с. 666).
Наконец, сам Ленин на собрании членов полковых комитетов петроградского гарнизона 29 октября заявил:
"Мы взяли власть почти без кровопролития. Если были жертвы, то только с нашей стороны".
Если без кровопролития, значит, без сопротивления и без сражений, ибо при сражениях, как известно, кровопролитие неизбежно.
Послушаем, что рассказывает об этом "штурме" председатель ВРК Подвойский, командовавший большевистскими войсками 25 октября:
"Уже утром 25-го, при наступлении к дворцу, всех красногвардейцев и солдат влек вперед штурм Зимнего дворца и пленение Временного правительства. Цепи нервничали. Руководителям восстания приходилось десятки раз бывать на позициях и в каждой цепи доказывать, что задержка происходит потому, что в самом наступлении необходимо организовываться, накапливая силы, группируя их и перераспределяя".
И так большевистские цепи "нервничали" и "перераспределялись" до вечера. Вечером началась "общая усиленная перестрелка..." "В 23 часа перестрелка возобновилась вновь до того времени, пока "Аврора" не послала во дворец шестидюймовый снаряд, разорвавшийся в овальном кабинете Александра III и внесший смущение и расстройство в толпу его защитников". Воспользовавшись этим, матросы, красногвардейцы и солдаты ринулись вперед. Это был героический момент революции, ужасный, кровавый, но прекрасный и незабываемый. Во тьме ночной, озаренные бледным затуманенным дымом светом и кровавыми мечущимися молниями выстрелов, со всех прилегающих улиц и из-за ближайших углов, как грозные, зловещие тени, неслись цепи красногвардейцев, матросов, солдат, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, но ни на секунду не прерывая своего стремительного, урагано-подобного потока. Смолкли дикие завывания и грохот трехдюймовок и шестидюймовок с Петропавловской крепости, и в воздухе, заглушая сухую непрерывную дробь пулеметов, винтовок, стоял сплошной победный крик "ура" вперемежку с другими дикими, не поддающимися ни передаче, ни восприятию звуками. Страшный, захватывающий все существо, объединяющий воедино всю разнородную массу, но крайне короткий момент. Мгновенная задержка перед баррикадами и трескотня пулеметов, на мгновение заглушившая крики. Упавшие тени, но уже более не поднимающиеся. Мгновение, когда во тьме и самые баррикады, и их защитники, и на них наступающие слились в одну темную сплошную массу, кипевшую, как вулкан, и в следующее мгновение победный крик уже по ту сторону баррикад, а людской поток заливает уже крыльцо, входы, лестницы дворца, а по сторонам трупы, разваленные баррикады, толпы людей, без шапок, с бледными лицами, трясущимися челюстями, поднятыми вверх, как призыв к пощаде, руками - враги... Дворец взят... С этой минуты Петроград - красная, первая в мире столица рабоче-крестьянской власти. Эта минута - первая минута, как будто рассекшая мир на две половины: на капиталистов, насильников, угнетателей, в одной части, и ранее загнанных, полузадушенных - в другой, но уже не загнанных в подполье, не бессильных, а могучих, разящих, торжествующих. Однако, не видно еще тех, из-за кого шла пальба. по чьей вине лилась кровь, из-за кого на улицах, на дворе, в роскошных покоях дворца лежали костенеющие трупы". Наконец, эти преступники, министры Временного правительства ("бледные, с трясущимися нижними челюстями") были найдены и арестованы. "Все было кончено. Из победы сверкал новый строй и новая рабочая и крестьянская власть" (Н. Подвойский. Военная организация ЦК РСДРП(б) и Военно-революционный комитет 1917. "Красн. лет.", ? 8 (1923), с. 25 и 28-30).
Зимний дворец был взят и министры были арестованы в 2 часа 10 мин. ночи на 26 октября, и утром 26-го ВРК выпустил победное сообщение: "Зимний дворец, где засели под охраной юнкеров и женского батальона члены Временного правительства, был взят штурмом революционных войск. Министры арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. Юнкера и женский батальон разоружены. Потери со стороны наступающих исчисляются в шесть человек... В городе царит образцовый порядок" (ВРК, с. 129).
В "борьбе Ленина с Керенским" солдатская масса, в огромном своем большинстве, сохраняла нейтралитет (как многотысячные гарнизоны Гатчины и Царского Села при занятии этих городов казаками Краснова 27 и 28 окт.). С другой стороны, командный состав, генералы и офицеры весьма скептически относились к штатскому верховному главнокомандующему, которого они обвиняли в развале и дезорганизации армии (хотя солдатское "самоуправление" было введено до того, как Керенский стал военным министром и главнокомандующим). Неудивительно, что когда Керенский 25 октября выехал из Петрограда на Северный фронт, чтобы собрать верные Временному правительству войска и послать их к Петрограду для подавления большевистского восстания, то он не нашел там почти никакой поддержки; солдаты не хотели воевать "против своих", а командование не хотело снимать войска с противонемецкого фронта и посылать их в Петроград для участия в междоусобной гражданской войне. Получив известие о петроградских событиях 25 и 26 октября, главнокомандующий армиями Северного фронта ген. Черемисов телеграфировал (27 октября) подчиненным ему высшим военным начальникам директиву о невмешательстве армии в политическую борьбу: "Политическая борьба, происходящая в Петрограде, не должна касаться армии, задача которой остается прежняя - прочно удерживать ныне занимаемые позиции, сохраняя порядок и дисциплину" ("Красн.арх.", т. 23, с. 176).